№ 6 (60), октябрь 2005

Прошедший в мае фестиваль «60 лет Памяти» вызвал неоднозначные, но горячие отзывы в предыдущем номере «Трибуны» (7 рецензий). Как непосредственные участники огромной подготовительной организационной работы, мы с волнением и любопытством вчитывалась в строки своих молодых коллег, начинающих критиков. К сожалению, при всем стремлении выглядеть по-взрослому серьезными, некоторые авторы, увы, так и не продемонстрировали знание материала, но что самое печальное – профессиональной этики в своих высказываниях. Огорчили не столько явные ляпы (типа, опечатка в фамилии известного композитора, доцента консерватории Юрия Потеенко), сколько неожиданная в контексте фестиваля ко Дню Победы и необоснованная ирония по поводу и без оного. Создавалось впечатление, что студенты в своих текстах просто самовыражались. Конечно, они выполнили урок по «критике» (причем на «отлично»!) и понятно, что для начинающих музыковедов характерна подобная резкость суждений. Но хотелось бы большей конструктивности и корректности.

В. Громадину, например, показалось, что большинство произведений концерта 8 мая «притянуто» к теме фестиваля «за уши»? Действительно, ни публика, ни сам автор не могли знать, что подготовка этого концерта началась более чем за год, а некоторые «притянутые за уши» сочинения были созданы специально для этого концерта композиторами из разных городов России. И что имеет в виду автор статьи под термином «неустоявшиеся стили»? Честнее было бы признаться, что музыка просто не вдохновила. Это бывает.

Странно, что вызвали удивление «слишком явные намеки» в произведении, посвященном Веберну. В данном случае эта стилевая схожесть с музыкой великого нововенца обусловлена особым замыслом автора (что, кстати, нашло отражение в программке). Стремление же «не переходить на конкретные недостатки конкретных произведений конкретных авторов», скорее подрывает доверие к уже высказанным замечаниям.

Что касается апофеоза фестиваля – заключительного концерта, то действительно, откуда было знать студентке А. Тыкиной о том, что объявленное в программе концерта время, 18.00, позволило нашим уважаемым ветеранам и гостям встретиться в холле Большого зала. Неужели публика, о которой пишет Анна, выражала неудовольствие? Нам поступали только благодарственные отклики.

Грандиозный замысел – фестиваль, посвященный Дню Победы, – с большим успехом воплотившийся в жизнь, будет иметь свое ежегодное продолжение. Мы надеемся, что будущие рецензенты на обойдут его своим вниманием и смогут оценить по достоинству.

Ярослава Кабалевская,
член оргкомитета фестиваля

№ 5 (59), сентябрь 2005

В дни празднования 60-летия со Дня Победы с новой силой зазвучали по всей стране песни военных лет. Ведь это музыка, без которой для каждого русского человека образ Победы был бы неполным. И, конечно, не прошел мимо них и наш фестиваль.

Песни войны услышал и Большой зал Московской консерватории. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что среди всех концертов фестиваля «60 лет Памяти» этот стал одним из самых теплых и душевных. И не только потому, что знакомые и любимые песни в эти праздничные дни особенно согревали сердца слушателей, но и потому, что исполнены они были Камерным хором Московской консерватории под управлением профессора Бориса Тевлина. Коллектив, репертуар которого состоит из самых сложных сочинений хоровой литературы, прекрасно справился и с этой программой.

В первом отделении звучали только песни военных лет. Все это были шлягеры: «Темная ночь», «Землянка», «Вечер на рейде», «Смуглянка» и многие-многие другие. Такие разные, они провели слушателей сквозь печали войны и радости победы. А самое главное, что на концерте не было «чужих» – настолько сильна до сих пор сила этих песен. Несмотря на то, что участники хора еще совсем молодые ребята, они отнеслись к этой музыке очень трепетно. Популярные песни Т. Н. Хренникова вместе с хором исполнила солистка Московской государственной филармонии Светлана Белоконь.

Но не обошлось и без ложки дегтя. Большинство песен звучало в хоровой обработке композитора Игоря Потиенко, широко известного сейчас своими работами в кино. К сожалению, его аранжировки не отличались разнообразием и напоминали то студенческую задачку, то саундтрек из малобюджетного кинофильма. Для обычного слушателя это, конечно, не стало «минусом» концерта, но на музыканта такие обработки нагоняют тоску. Положение спас хор, который исполнял все с большим артистизмом. Особенно запомнилась песня «На Берлин», где коллектив вновь блеснул актерским и танцевальным талантом, превратив номер в сценку и заслужив несмолкаемые овации… Пришлось повторить песню «на бис»!

Второе отделение состояло из русской духовной музыки и народных песен. Несколько частей из «Всенощного бдения» Рахманинова прозвучали как панихида по безвременно ушедшим в годы войны. Но финал концерта вернул слушателей к радостному настроению. После печальной «Во поле березонька стояла» зазвучали плясовые «В темном лесе», «Пойду ль я…» и другие. Атмосфера праздника сохранилась конца вечера. Казалось, что довольные слушатели уходили, напевая любимые мелодии и пританцовывая…

Наталия Сурнина,
студентка IV курса

Один из концертов фестиваля запомнился знакомством с малоизвестными сочинениями, созданными в годы войны. Мы имели возможность познакомиться с камерно-инструментальными сочинениями таких композиторов, как Ганс Краса (1899–1944), Михаил Яскевич (1887–1946), Николай Рославец (1881–1944), Виктор Ульман (1898–1944). Им было суждено погибнуть в военное время. Впервые многие услышали камерную музыку Аркадия Нестерова (1918–1999), Всеволода Задерацкого (1891–1953). Трио «Растет рябина на полесье» (1949) на слова Г. Пасько связано с тематикой военных лет. Это сочинение для сопрано, скрипки и фортепиано Бориса Франкштейна было исполнено с участием автора. Особенно хочется отметить «финалы» обоих отделений концерта, где прозвучали Фортепианный квинтет Дмитрия Шостаковича соль минор, соч. 57 (1940) и Струнный квартет № 3 Виктора Ульмана (1943), который стал светлой кульминацией вечера. Было очень приятно, что большая часть исполнителей представляла студенческое поколение и, судя по всему, соприкосновение с военным временем посредством музыки не оставило их равнодушными.

Александра Кулакова,
студентка IV курса

В концерте в Малом зале участвовали студенты Консерватории, курсанты Московской военной консерватории и пионерский отряд «Красная пресня» школы № 105. Венцом концерта, порадовавшего необыкновенно теплой и праздничной атмосферой, стала презентация книги «Московская консерватория в годы Великой отечественной войны». В объемном труде собраны архивные материалы, письма и воспоминания, связанные с военным периодом жизни Консерватории. Выступали составитель книги С. С. Голубенко, редактор Е. С. Власова, рецензенты: Е. Г. Сорокина, Е. М. Царева и другие.

Отрадно было видеть, что недавнее прошлое бережно хранится в памяти и передается из поколения в поколение.

Ассоль Митина,
студентка IV курса

Преданных поклонников таланта композитора собрал авторский концерт А. Я. Эшпая. Со сцены в адрес композитора-фронтовика прозвучало много теплых и добрых слов. Проф. Е. Г. Сорокина назвала этот вечер кульминацией фестиваля «60 лет Памяти» – и не ошиблась.

Программа была составлена из произведений, написанных композитором в разные периоды его жизни, – от полной юношеской энергии фортепианной Токкаты (1948) до сочинений нынешнего столетия. Серию инструментальных соло в первом отделении завершили струнный квартет и Венгерские напевы для скрипки и фортепиано. Во втором отделении были исполнены хоровые и оркестровые произведения. Среди замечательных исполнителей был, конечно, и сам Андрей Яковлевич.

Слушая его музыку, понимаешь: у этого человека было в жизни многое. В его сочинениях чувствуется подлинный трагизм, глубокая скорбь, как в Трех хорах a cappella, посвященных брату композитора, погибшему в первые дни войны под Ленинградом. Но, пожалуй, еще больше в ней света и надежды, как в исполненных в этот вечер впервые Трех марийских песен для хора a cappella. В самых вдохновенных и поэтичных произведениях Эшпая перед нами встает образ его родного края: прозрачные озера и священные березовые рощи, светлое небо и еще более светлая грусть.

Полина Захарова,
студентка IV курса

Свои лучшие силы представила в Большом зале Московская военная консерватория. Это интересное учреждение, в котором студентам дается как музыкальное, так и военное образование. В прошлом оно было военным факультетом Московской консерватории, который готовил дирижеров военных оркестров. Сейчас это самостоятельный вуз с несколькими музыкальными специальностями.

Особой теплотой отличалось вступительное слово, обращенное к ветеранам, среди которых присутствовала вдова маршала Г. К. Жукова.

В программе концерта значились произведения Римского-Корсакова, Чайковского, Глиэра, Рахманинова, Шостаковича. Все сочинения звучали в переложении для духового оркестра. Инструментовка была выполнена студентами, а дирижировали как студенты, так и профессора военной консерватории.

Исполнение отличалось слаженностью, хотя переложения классических сочинений в духовом варианте часто были несбалансированны по тембру и казались непривычными для знатоков оригинала. Наиболее эффектно прозвучали «Пляска женщин» и «Пляска мужчин» из оперы Рахманинова «Алеко», концертино для тромбона с оркестром Римского-Корсакова.

Во второй половине концерта на сцену вышел хор. Были сыграны Марш «Генерал Милорадович» для хора и оркестра композитора В. Халилова и Попурри на темы песен о духовом оркестре А. Ермоленко. А в заключение тожественно и мощно прозвучала для многих уже бессмертная песня Д. Тухманова «День Победы».

Екатерина Калинина,
студентка IV курса

«Это, может, в обычное время и сошло бы, но давать такое 8 мая — чересчур!». Такое мнение можно было услышать от слушателей концерта из произведений молодых композиторов, состоявшегося в Малом зале консерватории.

Очевидно, что указанная в программке идея «музыкального приношения памяти всех, павших в Великой отечественной войне», не дошла до аудитории. И действительно, концерт слушался со странным ощущением. С одной стороны, семь разных авторов из разных городов России, каждый со своей концепцией приношения – от чуть ли не классического советского массового хора «У Кремлевской стены» А. Кокжаева до «The songs of the last words» М. Фуксмана – «экзистенциального разбега, нарушаемого где-то на/за гранью текста равновесия между здесь и там» (цитирую автора). Была и прямая связь с ветеранами – запись голоса фронтовика Б. С. Марца в композиции «Память времени» О. Шадуллиной, и изысканный веберно-баховский подтекст сочинения «…И мир молчит» для вокального квартета и камерного ансамбля А. Кулигина, и «просто красивая музыка», как охарактеризовал свою «Пастораль» для камерного ансамбля К. Бодров. И просто «Эпитафия» для органа соло М. Воиновой.

К сожалению, слишком явно в большинстве случаев чувствовалась незрелость композиторов. Неустоявшиеся стили. Слишком явные намеки на чужие произведения (иногда чересчур конкретные). Внешняя эффектность и занимательность использования средств при нередком отсутствии смысла. Лучшими оказались произведения, вообще ни на что не претендовавшие. И главный минус – притягивание большинства произведений к теме концерта и фестиваля, что называется, за уши.

Да, можно сказать, что именно так это поколение думает о войне – если бы звучало личное мнение поколения. Но звучали интересные и не очень, свои и чужие технические находки (недаром один из слушателей посчитал все сочинения, кроме одной quasi-киномузыки, экспериментами), для которых название и «военную» часть концепции можно поменять без всякой потери.

При этом очень не хотелось бы переходить на конкретные недостатки конкретных произведений конкретных авторов. Возможно, объявленная тематика была далека от помыслов большинства участников, но слушателям, пришедшим на концерт в предпраздничный воскресный день, этого уже не объяснишь. К сожалению.

Владимир Громадин,
студент IV курса

Конечно, от финального аккорда фестиваля, тем более в Большом зале, всегда ждешь чего-то особенно яркого и запоминающегося. Именно в таком восторженном настроении я шла на заключительный концерт. Но не прошло и пятнадцати минут, как я поняла, что мои ожидания напрасны.

Концерт задержали, и вместо 18.00 он начался в 18.45. Как выяснилось, начало перенесли на 19.00, но официально об этом не было объявлено. К тому времени уже давно пришедшая публика, а это были, в основном, люди почтенного возраста, стала вслух выражать свое недовольство. Как же так?! Такой торжественный фестиваль, и такая неорганизованность!

Поначалу казалось, что зал наполовину пуст, но к семи часам партер стал постепенно заполняться. Послышался надрывный голос конферансье, и вдруг возникло ощущение, что находишься в глубокой захолустной провинции. А ведь это был лучший концертный зал Москвы! На сцене поместили небольшой экран для просмотра короткометражного фильма о войне. Точнее, это была «нарезка» военных кадров с комментарием диктора, который почему-то не выговаривал букву «р». Идея сама по себе хорошая, но публика, буквально требовавшая музыки, просто не могла ее воспринять.

Положение не спасли даже Гимн Российской федерации и минута молчания, после чего прозвучало первое небольшое произведение, не значащееся в программе. В атмосфере всеобщего раздражения, казалось, что и исполнение оставляет желать лучшего. Прошуршали неохотные редкие аплодисменты. Аудитория была обижена и явно мстила за задержку.

Однако испытания на этом не закончились. Как раз в тот момент, когда все уже ожидали непосредственного начала концерта, пошли официальные речи организаторов фестиваля. Как и речи оскаровских лауреатов, в которых хочется всех упомянуть, они были интересны только самим членам оргкомитета. Получасовое ожидание казалось просто невыносимым. Самое интересное, что начнись концерт вовремя, все то же самое было бы воспринято положительно.

До того фестиваль представил 22 тщательно подобранные концертные программы. Оставалось исполнить только одну, самую главную. Четыре произведения русских композиторов – все посвящены победе в Великой Отечественной войне. Каждое из них было предварено краткой пояснительной речью проф. Е. Г. Сорокиной. И хотя это достаточно давняя традиция – рассказывать о произведении, в настоящем концерте комментарии как нельзя лучше способствовали более чуткому восприятию.

Очень здорово и вместе с тем неожиданно, что в начале прозвучала мировая премьера сочинения А. Гречанинова, написанного 62 года назад, – «Ода к Победе» для симфонического оркестра и хора. В исполнении оркестра Московской консерватории оно оказалось весьма убедительной, хотя, к сожалению, в хоре было невозможно разобрать слова. Затем последовали Девятая симфония Д. Шостаковича и «Ритуал» А. Шнитке, которые были приняты публикой «на ура». Безусловно, главная заслуга в этом принадлежала дирижеру Анатолию Левину. Он управлял оркестром с большой экспрессией и буквально заряжал зал потрясающей энергетикой.

В заключение концерта прозвучала «Ода на окончание войны» Прокофьева, для чего пришлось полностью изменить расположение оркестра на сцене. Вместо ожидаемого антракта публике предложили посмотреть очередной небольшой фильм о войне, но… фильм так и не был показан, зато партер наполовину опустел. Несмотря на это, последнее произведение действительно заставило ощутить ликующую атмосферу праздника Великой победы и очень удачно подошло для завершения грандиозного музыкального фестиваля.

Концертная программа прозвучала великолепно. Студенческий оркестр под управлением А. Левина сумел блестяще исполнить сложные произведения. И хотя большая часть публики, покинувшая зал, так и не смогла получить желаемое удовольствие от концерта, исполнителей не в чем упрекнуть.

Анна Тыкина,
студентка IV курса

№ 4 (58), май 2005

Шестой Международный Музыкальный Фестиваль «Душа Японии» прошел при поддержке Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, Российско-японского центра музыкальной культуры, Министерства иностранных дел Российской Федерации, Посольства Японии в Российской Федерации, Японского фонда, Общества «Россия-Япония».

Фестиваль торжественно начался в Большом зале выступлением группы барабанщиков «Оцука Дайко» из г. Тиба, ансамбля «Кинъюкай» из г. Хиросима, ансамбля японской музыки «Wa-On» при Московской консерватории и столь же грандиозно завершился в Малом зале концертом, посвященном дню рождения Его величества императора Японии Акихито.

В наши дни, когда политические, экономические и культурные взаимоотношения между Россией и Японией вступают в новую, интенсивную фазу, важным становится развитие интереса российской общественности к культурным традициям Страны восходящего солнца. Устроители фестиваля с успехом воплощают поставленные задачи по приобщению широкой российской общественности к лучшим образцам уникальных японских традиций и выявлению динамики взаимного притяжения стран.

В программе фестиваля помимо традиционно присутствующей японской классической музыки для национальных инструментов значились произведения японских композиторов и сочинения авторов из разных стран, связанные с японской тематикой. А также театрализованные представления, демонстрация цветов и видов японских боевых искусств, уроки японской каллиграфии (сёдо), показ видеофильмов, выставки, мастерклассы, лекции-демонстрации и международные научные семинары.

Фестиваль «Душа Японии» проводится уже в шестой раз. А начался консерваторский интерес к Японии в 1993 году, когда по инициативе композитора Дживани Михайлова появился класс японской традиционной музыки. 26 сентября 1996 года состоялся первый концерт ансамбля «Wa-On» в Рахманиновском зале. Это единственный в России профессиональный коллектив исполнителей на традиционных японских инструментах. Звучание музыкальных инструментов – бамбуковой флейты сякухати, цитры кото, лютни сямисэна, барабана тайко – это тоже живые голоса мира, природы. И сами инструменты, и все, что с ними связано (происхождение, детали конструкции, исполнительские традиции) множественными нитями сплетено с другими элементами мироздания и несет в себе многомерную символику. Так, среди исполнителей на кото широко бытует легенда о том, что их инструмент – это застывший в оцепенении сна дракон.

В программе прошедшего концерта прозвучали произведения Ирины Дубковой, Марины Воиновой, Татьяны Смирновой, Митио Мамия, Такэмицу Тору, Ёсидзава Кэнгё, Тадао Саваи. Многие из сочинений были написаны специально для фестиваля. Как, например, сочинения Ирины Дубковой: «Торжественная музыка, посвященная дню рождения Его величества императора Акихито» для органа и ударных инструментов или «Ночь светла» для кото и сякухати. А также пьеса Марины Воиновой «Wa-On» для сопрано, органа и японских традиционных инструментов, написанная специально для одноименного коллектива. Это название ансамблю придумала Юми Ивахори, дочь его создателя и педагога, одной из лучших исполнительниц на кото Кэйко Ивахори. Сочетание двух иероглифов, «Wa» и «On», можно перевести на русский как «гармония», но, точнее, это – «японская сущность, выраженная в звуке» или «гармония мира как ее понимают японцы». Кроме того, понятие «Wa» входит в состав четырех основных категорий японской эстетики: «wa-kei-sei-zyaku» – гармония, почтение, чистота, тишина, распространяющихся на все виды искусства.

В миропредставлении японцев нет неживых вещей. Любой предмет имеет душу и собственный голос. Вся японская культура – постоянный поток поиск созвучности всех элементов природы и человеческой души. И все в этом звучании пронизано сердечным единением.

Екатерина Готсдинер,
студентка IV курса

№ 1 (55), январь-февраль 2005

В последнее время нередко слышишь в кругах профессиональных музыкантов небрежно брошенные с высоты их слухового и интеллектуального воспитания реплики: «Московская осень» уже давно потеряла свою актуальность и свежесть. Вот лет двадцать назад …».

Действительно, современного слушателя, а тем более столичного, сейчас трудно чем-то удивить. Сотни концертных залов, столько же концертных программ в день. Мировые знаменитости, толпами приезжающие в Москву по приглашению шустрых столичных менеджеров. Как только в Европе или Америке появляется нечто (причем не важно, какого оно качества, – главное, чтобы был спрос!), все те же менеджеры преподнесут это нечто избалованному московскому слушателю на блюдечке с голубой каемочкой (непременно заломив безумную цену за это «блюдечко»). И разрекламируют, и привезут новоиспеченную «звезду», и устроят ей концерт в самом престижном зале (соответствие «звезды» статусу зала отнюдь не обязательно!), и заплатят баснословный гонорар, и журналистов в обиде не оставят – дадут им возможность лишний раз поупражняться в критике. И все это для любимого слушателя (в том числе и самая нелицеприятная критика в адрес «лучшего в мире перфоманса», судя по рекламе, на который слушатель сходил, поддавшись на пресловутый PR).

Тут тебе и фестивали, и форумы, и конкурсы. Слушай – не хочу! А слушатель как избалованное дитя начинает капризничать, да еще и нос воротит: авангард ему окончательно приелся, а традиционализм утомляет! Разве странно, что на этом фоне «Московская осень» с ее 26-летней историей выглядит, мягко говоря, «неактуально» и «бледновато»?

Признаться, именно с такими мыслями и стойким чувством скептицизма я отправилась на один из концертов фестиваля в Дом композиторов. По началу все выглядело до обиды предсказуемо: в зале – студенты, члены Союза композиторов, несколько бабушек, помнивших, видимо, еще первую «Московскую осень». У входа – еще две бабушки: одна продает билеты на концерты фестиваля, а вторая – пропускает на один из них всех желающих («Можете даже не показывать мне свои корочки!»). Но после третьего звонка предсказуемость вдруг исчезает. Стена скептицизма, отделяющая избалованное восприятие от всего нового, постепенно начинает рушиться. Умелые композиторы словно проводят слушателя по разным странам и эпохам. Здесь и мифологические герои древней Греции («Кеик и Алкиона» А. Кокжаева для двух фортепиано и чтеца), и чарующие звуки японских инструментов («Время цветения хризантем» Т. Смирновой), и рыцарское средневековье (вокальный цикл Ш. Каллоша «Страна улетевших мгновений»), и Испания времен Ф. Г. Лорки («Желтые баллады» И. Арсеева).

В заключение, на осколках слушательского скептицизма, настоящим откровением прозвучал вокальный цикл Б. Печерского «Пять стихотворений И. Бродского». Поэзия Бродского, одна из величайших интеллектуальных вершин лирики XX века, по словам самого композитора, трудно переводима на язык музыки. Печерский блестяще справился с поставленной задачей. Его цикл – это пять миниатюр-зарисовок в различных жанрах вокально-инструментальной музыки. Органично сменяют друг друга философские размышления в неоклассицистской стилистике, речитатив-декламация, романс, разухабистая цыганочка (продолжение традиций «Антиформалистического райка» Шостаковича). А за этими зарисовками скрывается непереносимая боль, трагедии и утраты ушедшей эпохи, острая сатира, временами перерастающая в сарказм… Еще более усилило впечатление великолепное исполнение цикла (Сергей Яковенко (баритон) и автор (фортепиано)).

После финального аккорда старые вопросы встают с еще большей остротой. Значит, не все еще сказано в академической музыке? Значит, она еще способна достучаться до глубин слушательского восприятия? Значит, осталось у фестиваля самое главное – неисчерпаемые и талантливейшие силы, готовые творить еще и еще. Но есть ли у фестиваля со столь богатым прошлым столь же богатое будущее? Найдется ли для него место в нынешней музыкальной действительности? Нужен ли такой фестиваль современному слушателю? Ответ напрашивается сам собой: просто слушатель бывает разный. А избалованного и несознательного, наивно доверяющего рекламе слушателя можно и нужно привлекать к вещам, действительно достойным его внимания.

Назойливая мысль, робко появившаяся при входе в Дом композиторов, намертво засела в голове и не дает покоя вот уже которую неделю: новые времена требуют новых подходов. И к организации многолетнего музыкального фестиваля тоже. Может быть, пора все изменить? А в ответ первый снег заметает яркие краски опавшей листвы, словно следы былого величия московской осени…

Екатерина Лозбенёва,
студентка IV курса

На снимке: С. Яковенко и Б. Печерский

№ 8 (54), декабрь 2004

Воронеж известен всей России прежде всего как родина патриотически настроенного котенка с улицы Лизюкова (которая, действительно, существует). Многие также помнят, что именно здесь начиналась история русского флота (знаменитые корабельные сосны тоже сохранились). Но мало кто знает, что «лица необщим выраженьем» Воронеж обязан своим богатейшим культурным традициям: песенные строки А. Кольцова, стихи И. Никитина, полотна И. Крамского, сказки А. Афанасьева, песни, собранные М. Пятницким стали бесценным достоянием города, где они родились.

Весной 2004 года и без того насыщенную культурную жизнь Воронежа всколыхнуло новое событие – Воронежскому музыкальному училищу исполнилось 100 лет. Приятно осознавать, что эта дата отмечалась с невиданным размахом не только в стенах самого учебного заведения, но и на общегородском уровне. Начало празднований совпало с приездом в Воронеж М. Ростроповича, чья семья долгое время жила в нашем городе, и продолжались вплоть до нынешней осени. Финальной точкой в этом марафоне стала… теоретическая конференция! Явление, впрочем, для Воронежа весьма символичное, ведь именно теоретики были и остаются движущей силой в развитии музыкальной культуры города. Благодаря им в Воронеж приглашаются интереснейшие исполнители, на сцене филармонии звучат не слишком «заигранные» произведения, регулярно проходят концерты современной музыки.

Удивительно приятным, тем более по московским меркам, было то, что открытие конференции проходило в Большом зале училища при большом стечении народа. Со сцены постоянно звучала идея преемственности традиций, ведь все участники конференции – доктора и кандидаты искусствоведения, преподаватели училищ и вузов, студенты и аспиранты МГК им. Чайковского и РАМ им. Гнесиных – были когда-то выпускниками Воронежского музыкального училища. Неожиданностью стало выступление старейшего преподавателя училища, стоявшего у истоков теоретического отделения, Д. А. Дружининой, которая с поразительной для ее возраста живостью, поделилась своими взглядами на современную музыку и рассказала историю первого «неисполнения» в Воронеже произведений молодого Шнитке: во время генеральной репетиции литаврист неожиданно бросил палочки и заявил, что не собирается играть «фашистскую музыку». Вечером пришедшие на премьеру студенты и преподаватели обнаружили на дверях филармонии надпись «Концерт отменен». Недолго думая, они с цветами и бутылкой вина отправились в гостиницу – поддержать молодого композитора. Утром этот случай стал известен начальству, которое потребовало от руководства училища «справедливого» наказания непокорных учителей. Зав. отделением В.В.Зайчиков действительно объявил им строгий выговор, но не за посещение опального композитора, а за… распитие спиртных напитков в присутствии студентов! Быть может в память этого случая, банкет, состоявшийся после конференции, в программе был деликатно обозначен, как «Круглый стол. Свободная беседа по проблемам музыковедения».

Темы, представленные на конференции, поражали своим разнообразием: и общие проблемы музыковедения, и вопросы, касающиеся творчества отдельных композиторов – К. Орфа, Джезуальдо, П. Булеза, Н. Римского-Корсакова, Р. Штрауса, П. Чайковского. Было много новых мыслей, новых идей, но главное – это ощущение удовольствия профессионального общения, которое осталось после конференции…

Если вы вдруг окажетесь в Воронеже, не спеша прогуляйтесь по центру, вдохните свежий запах корабельных сосен в пригороде, сфотографируйтесь у памятника котенку и не забудьте заглянуть в Воронежское музыкальное училище – наверняка намечается что-то интересное!

Екатерина Прокопьева,
студентка IV курса

№ 8 (54), декабрь 2004

24 ноября в Рахманиновском зале в рамках фестиваля «Московская осень 2004» состоялся хоровой концерт. Его открыл хор храма святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее под управлением А. Пузакова, исполнивший только одно сочинение – пятичастную «Музыку для контрабаса, фортепиано и хора» Владимира Довганя. Произведение затрагивает разные грани настроений: от задумчивой повествовательности в начале (соло контрабаса) через смятения, порывы души в партиях двух солистов к почти «небесному» церковному пению у хора в последних тактах произведения. Интересно, что композитор доверил контрабасу, не самому виртуозному инструменту, технически сложную партию, с которой исполнитель прекрасно справился.

В концерте также прозвучали сочинения Ю. Евграфова, В. Пьянкова, В. Ульянича, К. Уманского, В. Рябова, большей частью по стилю близкие церковному пению. Их исполнял камерный хор Московского государственного института музыки им. А. Г. Шнитке «Духовное Возрождение» под управлением Л. Конторовича. Особенные восторги зала вызвала хоровая фантазия А. Кулыгина для баритона, тенора, смешанного хора и фортепиано – «Страсти Городничего» на темы Гоголя (по сюжету это своего рода краткое изложение «Ревизора»). В ней порадовали не только хорошее исполнение, но и прекрасная актерская игра. Перед зрителями предстала комическая сценка, даже «мини-опера» с диалогами между Городничим и Хлестаковым (партии исполняли баритон народный артист России Сергей Яковенко и тенор Михаил Чесноков), а также между хором и одним из персонажей. В партии Городничего использовались многие возможности голосового аппарата: певец и пел, и шептал, и кричал, и декламировал. Очень подвижная мимика исполнителей вызывала смех в зале. Для подчеркивания юмористического характера в партию хора были введены глиссандо, звукоизобразительные элементы, перешептывания между разными группами хора (на фразе «К нам едет ревизор!»). После прослушанной фантазии возник вопрос: а не является ли она фундаментом будущей оперы «Страсти городничего»?

Прозвучавшие произведения, как мне кажется, достойны того, чтобы быть еще не раз исполненными. В них органично сочетаются достижения XX века, связанные с усложнением музыкального языка, и эстетическое ощущение гармонии, стройности, красоты. Публика принимала эти композиции с воодушевлением и необыкновенно тепло приветствовала авторов.

Елена Паникова,
студентка IV курса

№ 7 (53), ноябрь 2004

20 октября состоялся заключительный концерт фестиваля музыки Шнитке. В исполнении Национального Филармонического оркестра России, которым дирижировал в этот вечер Ион Малин (Австрия), прозвучали три сочинения композитора: увертюра «Не сон в летнюю ночь», Седьмая симфония и  Первый виолончельный концерт.

Как и предыдущие концерты фестиваля, этот тоже был не из легких для восприятия. Даже для нашего молодого поколения, уже, казалось бы привыкшего к различным музыкальным  изощрениям XX и XXI веков. После концерта ощущаешь себя так, словно прочитал серьезный философский роман Г. Гессе или Ф. Ницше, над которым нужно еще долго думать и вникать, неоднократно перечитывая  снова.

Начали музыканты, пожалуй, с самого cветлого произведения в этой программе – увертюры  «Не сон в летнюю ночь» («не по Шекспиру», 1985, Зальцбург). Но даже в эту красивую и чистую музыку в стиле менуэтов венских классиков, исполняемую такими же «чистыми» тембрами (флейта, скрипка, клавесин), проникает диссонантное и даже какое-то больное звучание нашего времени. Оно пытается разрушить хрупкую чистоту. Невольно возникли ассоциации с темой фашистского нашествия из Седьмой симфонии Шостаковича, которая так же нарушает безмятежное звучание экспозиции (здесь похожее нарастание звучания на crescendo и использование тембра малого барабана).

Вслед за увертюрой была исполнена Седьмая симфония, посвященная Курту Мазуру (1993). Одинокое соло скрипки на остинатном басу в начале произведения и медленно наплывающие низкие струнные сразу настроили на мрачный лад. Форма первой части, в своем неуклонно возрастающем и чрезвычайно напряженном crescendo, срывающемся после удара в гонг, очень точно передает ощущение безысходности и неотвратимости трагедии. Невероятно, но в этом сочинении, как мне показалось, нет ни одного светлого момента, ни одной отдушины. Во второй части симфонии, где все строится как бы из кусочков и целое распадается, возникает чувство, как будто начинаешь сходить с ума – настолько эмоционально трудна эта музыка для восприятия.

В завершение оркестр и Наталья Гутман исполнили посвященный ей Первый виолончельный концерт (1985–1986). Это сочинение послужило своего рода прощанием с Фестивалем, выразившемся в потрясающем окончании  концерта  тихим соло виолончели в высочайшем регистре, которое прозвучало как вознесение души на небеса.

Мария Карачевская,
студентка IV курса

№ 7 (53), ноябрь 2004

Международный фестиваль Альфреда Шнитке поразил зрителей россыпью знаменитых исполнителей. Концерт 14 октября в Большом зале консерватории не был исключением. В нем приняли участие пианистка Ирина Шнитке (вдова композитора) и знаменитый американский коллектив «Кронос-квартет». В программе: четыре квартета и фортепианный квинтет.

Эта музыка весьма редко звучит у нас, тем более в «живом» исполнении. Совершенно очевидно, что должны были быть задействованы какие-то дополнительные средства для удержания зрительского внимания, учитывая то, что звучание квартета на протяжении целого вечера для многих довольно утомительно. Поэтому обозначенные в программе два антракта (что само по себе большая редкость) могли вызвать недоумение. Однако эти опасения были напрасными.

Четыре квартета Шнитке абсолютно разные произведения. Для каждого из них автор выбрал особые приемы из лексикона композиторских достижений второй половины ХХ века (например, в Первом, раннем, отдана дань пуантилистической технике, во Втором – «экмелике»). Второй квартет (1980) посвящен памяти кинорежиссера Ларисы Шепитько, а это уводит в определенную образную сферу.

Появлению Ирины Шнитке на сцене предшествовала небольшая пауза, что подогрело интерес публики к ее выходу. Ожидания пианистка не обманула. Завораживающий фортепианный квинтет, сотканный из тончайших градаций тихих звучностей, стал лирической кульминацией вечера. Это произведение Шнитке посвятил памяти своей матери: каждая нота была наполнена нежностью и болью. Великолепный дуэт пианистки и «Кроноса» заставил забыть о реальном времени, оставив единственной альтернативой ему пульс звучащей музыки.

Особым достижением этого концерта стало цветовое решение сцены во время исполнения (им занималась американская сторона). Подсветка органа Большого зала стала неотъемлемой частью партитуры каждого звучащего произведения. Вопреки резким и пестрым краскам, с которыми обычно приходится мириться, чуткая, и в то же время удивительно ненавязчивая цветовая палитра приятно радовала глаз. Усиленное с помощью технических средств звучание инструментов (что является непременным условием музыкантов «Кроноса») позволило уловить тончайшие исполнительские нюансы и доставило слуху невероятное наслаждение.

Бесконечно приятно, что до финального аккорда Четвертого квартета, исполненного в третьем отделении, на концерте продолжало оставаться абсолютное большинство публики (в Москве это большая редкость и большая удача!). Этот факт красноречиво свидетельствует об огромном интересе к творчеству Альфреда Шнитке и исполнителям, которые приумножили достоинства музыки.

Евгения Федяшева,
студентка III курса

№ 7 (53), ноябрь 2004

Альфред Шнитке – дитя своего времени. Трагические события в нем сменяли друг друга с такой ошеломляющей быстротой, что человек нередко терял себя в постоянном ощущении хаоса. В музыке Шнитке обнажены острейшие проблемы ХХ века, в его произведениях можно найти все: смерть, одиночество, страх, отчаяние. Здесь всё на грани, на пределе прекрасное и высокое рядом с пошлым и безобразным. Его музыка вобрала в себя и стройность классических форм, и эмоциональную палитру экспрессионизма, и светлую ностальгию по музыке барокко, и внешне эффектную, но пустую современную поп-музыку. Острые противоречия как будто разрывают музыку Шнитке изнутри, но без них мы не представляем творчества композитора.

Как показывает фестиваль, посвященный Альфреду Шнитке, проблемы его времени не просто живы до сих пор, они воспринимаются еще острее. Пришел XXI век, и ситуация в мире только усугубилась, нет уверенности ни в чем, мы не знаем, что ждать от следующего дня. И, наверное, поэтому, публика на концертах фестиваля с таким напряжением слушала: в зале чувствовался какой-то особый нерв, от первой до последней ноты не было слышно ни одного вздоха со стороны аудитории. И это на концерте современной музыки, понятной далеко не всем!

10 октября состоялось исполнение Второго, Четвертого и Пятого Сoncerti grossi. Национальным филармоническим оркестром России дирижировал Роман Кофман. В концерте принимали участие замечательные солисты Гидон Кремер (скрипка), Марта Судраба (виолончель) и Лера Ауэрбах (фортепиано).

Второй Concerto grosso посвящен двум выдающимся музыкантам: Наталье Гутман и Олегу Кагану, которые были и первыми его исполнителями в сентябре 1982 года в Западном Берлине. Действительно, эта пара незримо присутствует в каждой ноте Сoncerto grosso, где идея виртуозного концертирования доведена до вершины. Шнитке сам не раз указывал, насколько на композиторский процесс влияют фигуры предполагаемых исполнителей: «Сочиняя концерт (Первый Concerto grosso, посвященный Гидону Кремеру и Татьяне Гринденко – О. К.), я не только слышал их, но и видел, как они играют – сценическое поведение музыкантов ведь тоже имеет значение». Форма концертирования сольных инструментов и симфонического оркестра является здесь отправной точкой для раскрытия остро-драматических коллизий.

Четвертый Concerto grosso (с подзаголовком Пятая симфония) – одно из самых трагичных произведений Альфреда Шнитке. В интерпретации Романа Кофмана оно прозвучало как пронзительный крик, как вопль истерзанного сердца. Масштабный четырехчастный цикл по развитию музыкальной мысли и настроению воспринимался потрясающе цельно.

К явным промахам я бы отнесла составление программы. Сама по себе идея исполнения всех шести Сoncerti grossi Шнитке в двух вечерах заслуживает уважения. У слушателей была возможность в этом убедиться.

Однако, во второй вечер картина была другая. Каждое из произведений необычайно масштабно и грандиозно по замыслу и размерам, поэтому концерт шел с двумя антрактами. Но после исполнения Второго и Четвертого Сoncerto grossо, эмоциональные и энергетические возможности слушателей были настолько истощены, что воспринимать еще одно сочинение такого же уровня (Пятый Concerto grosso) оказалось почти непосильной задачей. Да и оркестр Национальной филармонии явно не дотягивал до уровня шнитковской музыки. Кофман решал проблемы симфонической партитуры одним широким мазком. Эмоциональное слишком преобладало над техническим и часто за счет последнего. Безусловно спасла положение очень чуткая и тонкая игра солиста – Гидона Кремера. Вот кто вел за собой весь оркестр! Поражает его понимание музыки Альфреда Шнитке, полная погруженность в нее. Это можно объяснить не только высочайшим уровнем музыканта, но и его долгим и плодотворным сотрудничеством с композитором. «Альфред вызывает бдительность к таким нашим неловким эмоциям, которые мы бы с удовольствием утаили в себе, чего нам как-то стыдно в себе; он нам это показывает или к нам обращается на этом языке и, может быть, по этому ряду оказывается ближе нам» – ни в этих ли словах Гидона Кремера ключ к пониманию музыки Шнитке?

Олеся Кравченко,
студентка III курса

№ 6 (52), октябрь 2004

2 октября в Большом зале Московской консерватории стартовал Международный фестиваль Альфреда Шнитке, посвященный 70-летию композитора.

Стараниями организаторов в Москве соберутся выдающиеся музыканты современности, многие из которых тесно сотрудничали с самим Альфредом Шнитке. Юрий Башмет, Владимир Спиваков, Гидон Кремер, Наталья Гутман, Курт Мазур, «Кронос-квартет» – вот далеко не полный список исполнителей мирового масштаба, принимающих участие в фестивале. Удачным контрапунктом стала фотовыставка сына композитора – Андрей Шнитке в фойе партера Большого зала Московской консерватории.

Высокую планку форуму задали уже первые два концерта. 2 октября Юрий Башмет выступил в качестве солиста в посвященных ему «Монологе» (с «Солистами Москвы») и знаменитом Альтовом концерте (с симфоническом оркестром «Новая Россия» под руководством Саулюса Сондецкиса). Башмет как никто другой смог воплотить центральную идею этих ярчайших партитур – противостояние героя и надличностного, начала – концепцию, современную самому Шнитке, и в неменьшей степени созвучную нашему времени. На фоне остроэкспрессивной драматургии «Монолога» и Альтового концерта своей трагической глубиной и сосредоточенностью выделялась Трио-соната (оркестровая версия Струнного трио сделанная Ю. Башметом под руководством А. Шнитке).

4 октября музыка Шнитке предстала перед слушателями в еще большем стилистическом разнообразии (исполнители – Государственный камерный оркестр «Виртуозы Москвы», дирижер В.Спиваков). «Сюита в старинном стиле» была сыграна с подлинно классицистским изяществом. Нарочито полистилистичная Первая скрипичная соната в оркестровке Шнитке (солист В. Спиваков), где сквозь серийный материал прослушиваются всем известные темы («Барыня», «О, Кукарача»…), вызвала у слушателя сложный поток ассоциаций. «Пять фрагментов по картинам Иеронимуса Босха» – одно из самых загадочных сочинений Шнитке и Фортепианный концерт с напряженными нарастаниями от рефлексии до грандиозных эмоциональных всплесков (солистка Ирина Шнитке), прозвучавшие во втором отделении, дополнили эту великолепную программу.

Затем последовали шесть Concerti grossi, четыре квартета, Первый виолончельный и Третий скрипичный концерты, Седьмая симфония и многое другое. Кроме того, в Большом зале консерватории, помимо программ фестиваля, Камерный хор Московской консерватории под управлением проф. Б. Тевлина исполнил сложнейшее сочинение А. Шнитке – Хоровой концерт на слова Нарекаци. И уже целый вечер музыке Шнитке посвятит в начале ноября проф. Г. Рождественский с Государственной академической симфонической капеллой России.

Прошло время. Уже нет самого Альфреда Гарриевича. Многое ушло. Но осталось главное – великая музыка Шнитке. Именно она во всем многообразии своих стилистических ликов – подлинный герой юбилейных торжеств.

Екатерина Лозбенёва,
cтудентка IV курса