№9 (197), декабрь 2020 года

16 декабря 2020 года музыканты празднуют юбилейную дату – 105 лет со дня рождения Георгия Васильевича Свиридова. О композиторе, его музыке, характере, увлечениях, творческих перспективах мы поговорили с Антоном Висковым – композитором, музыковедом-текстологом, близким другом и «учеником» Г.В. Свиридова.

– Добрый день, Антон Олегович! Расскажите, пожалуйста, о Вашем первом знакомстве с Георгием Васильевичем. Каким человеком он показался Вам при первой встрече?

– Поразила его старческая усталость, которая могла мгновенно перейти в вулканическое извержение невероятной духовной мощи. Как при первой встрече, так и сейчас, я не воспринимаю его как человека. Он был, несомненно, сверхчеловеком, причастным Божественный тайнам, недоступным простым смертным. Мистика его творчества – мистика его личности.

Жили они с женой тогда из последних стариковских сил. Запомнились его знаменитые валенки (теперь в Российском национальном музее музыки), заштопанная, а кое-где разорванная рубашка, сильно расстроенный рояль. Стены в квартире уставлены книгами, ноты везде – на рояле, на письменном столе. Ходил он тогда сильно горбясь, немного шаркая ногами, однако сразу был заметен крупный масштаб его фигуры, особенно головы с ее необъятным (как мне казалось) лбом! «Так вот, где зарождаются гениальные звуки!» – думал я, не отрывая взгляда от этого поистине скульптурного величия.

– Совпало ли первое впечатление с «настоящим» характером композитора?

– Впечатления только обогащались и накапливались. Поражала в нем какая-то трогательная детская непосредственность и даже, может быть, беззащитность. Он был рабом музыки, без музыки его не существовало. Человек, жизнь которого подчинена художественным законам, всегда очень раним, поскольку обстоятельства повседневной жизни постоянно пытаются вторгнуться и разрушить тот идеальный мир, в котором он пребывает. Сейчас можно с уверенностью сказать, что без своего верного друга, жены Эльзы Густавовны, без поддержки своего учителя Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, без своих сподвижником и последователей он просто бы не выжил.

– Как-то в интервью Александр Филиппович Ведерников рассказал мне, что Свиридов был человеком «могучим, как Посейдон». Согласны ли Вы с этим высказыванием, или, может, Вам композитор запомнился совсем другим?

– Никогда еще не встречался с Посейдоном, однако, могу сказать, что такой силы волны духовной энергетики, какие исходили от Георгия Свиридова, я ни у кого не ощущал. Чтобы находиться с ним, так сказать, на одном гребне, требовалась также большая самоотдача, но зато потом заряда его духовной силы хватало на много дней вперед. Жизнь приобретала более ясный смысл и входила в более четкие берега!

– Ведерников также рассказывал, как они «с Юрой рыбу ловили». Довелось ли Вам участвовать в знаменитой «свиридовской рыбалке»? По мнению певца, для композитора это было целым делом…

– Несомненно, что как Георгий (Юрий) Васильевич, так и его бессменный творческий партнер Александр Филиппович, оба были великими «Посейдонами» в деле рыбной ловли. Но у Свиридова были и другие, так сказать, хобби: например, грибная охота, где он не только собирал дары природы, но и бывал озаряем внезапным музыкальным вдохновением, заставлявшим его бросить весь собранный урожай и мчаться к дачному (также расстроенному) роялю, чтобы срочно зафиксировать пригрезившуюся композицию.

Он был искусный шашист, энциклопедически знал всю мировую живопись (отдавая предпочтение импрессионистам, Сальвадору Дали, Иерониму Босху и Питеру Брейгелю) и, конечно же, русскую литературу и поэзию. В этой области он был поистине профессионалом и мог бы защитить диссертацию как по Александру Блоку, так и по Сергею Есенину или Александру Пушкину. Его жизненный кругозор был обратно пропорционален его житейской сноровке.

– Да, как ценно, что у Вас остались такие воспоминания… Ведь они дают совершенно иной взгляд на творческий мир Свиридова – взгляд «изнутри». А его очень часто не хватает.

– Несмотря на достаточно большой объем исследований его творчества, многие направления по-прежнему мало разработаны. Например, связь его музыки с живописью, в частности, с его излюбленными импрессионистами, или истоки его музыкальной интонации, восходящие к многовековым пластам евразийской культуры. Наконец, связь его с музыкальными идеями Карла Орфа, или влияние его музыки на формирование современного минимализма, или эволюция концепций времени, проблемы музыкальной энергетики в его произведениях и многое, многое другое.

– На одной из последних конференций после моего доклада о свиридовском вокальном цикле «Петербург» одна из слушательниц сказала, что музыка композитора звучит очень современно. Антон Олегович, как Вы считаете, почему? Есть ли «рецепт»?

– В последнее время музыкальный язык так же, как и способность слушательского восприятия, претерпели такие коренные изменения, что, согласно некоторым имеющимся мнениям, музыкальная лексика Свиридова, так же, как и его великих предшественников, слишком сложна для осознания современным музыкальным потребителем. И это – не только большая проблема всего культурного процесса, но и определенная закономерность его эволюции. Думаю, что рано или поздно мы станем свидетелями «возвращения Свиридова». Несомненно, он –  творец «будущего века».

– До сих пор выходит Полное собрание сочинений Свиридова. Знаю, что Вы входите в состав редколлегии по его изданию. Скажите, что сейчас на повестке дня?

– Эта работа будет продолжаться еще не один год: настолько обширен объем творческого наследия Свиридова. На данный момент рассматривается возможность нотной реконструкции «Песни Председателя» из «Маленькой трагедии» Пушкина «Пир во время чумы», которую композитор записал на магнитофон. Это – один из потрясающих фрагментов неосуществленного замысла оперы по пушкинскому сюжету – грандиозный гимн смерти, звучащий, к сожалению, чрезвычайно злободневно.

– Антон Олегович, могли бы Вы в конце нашей беседы охарактеризовать личность Свиридова в трех «ключевых» словах?

– Кратко охарактеризовать Свиридова можно было бы прекрасным определением Пушкина: «Гений, парадоксов друг»!

Беседовала Елизавета Лющина, IV курс НКФ, музыковедение

№3 (191), март 2020

В сфере искусства жизненный путь порой становится неотделим от пути профессионального: наши открытия – это открытия творческие, наши радости – это радости наших учеников, наши праздники – это праздники для всех ценителей прекрасного. Так сложилось и у Эдуарда Давидовича Грача. Великолепный скрипач и альтист, педагог и дирижер, народный артист СССР, лауреат премии «Жизнь в музыке» (2018) в свой день рождения 19 декабря провел концерт класса в Малом зале Московской консерватории. Маэстро представил публике своих учеников из разных учебных заведений: воспитанники ЦМШ, АМК и МГК встретились на одной сцене.

Эдуард Давидович в 2019 году отметил два юбилея: 70-летие исполнительской деятельности и 30-летие педагогической. Широка сфера творческой активности музыканта: его репертуар насчитывает более 700 произведений, он стал первым исполнителем многих сочинений современных авторов; выступал с лучшими отечественными и зарубежными оркестрами под управлением известных дирижеров (К. Зандерлинга, Г. Рождественского, Е. Светланова, Ю. Темирканова и многих других). Скрипачу посвящены концерты и сонаты различных композиторов, в том числе Ю. Крейна, А. Эшпая. Педагогическая деятельность профессора Э.Д. Грача не менее успешна. Он активно проводит мастер-классы по всему миру, а многие именитые скрипачи молодого и среднего поколений являются его учениками: А. Баева, Н. Борисоглебский, А. Притчин, Г. Казазян – этот список можно продолжать долго. Его воспитанники завоевали сотни премий на самых престижных международных конкурсах. В этом сезоне исполнится 30 лет созданному им на основе своего класса камерному оркестру «Московия».

В праздничном концерте приняли участие более двадцати учеников Эдуарда Давидовича. На одной сцене встретились музыканты разных возрастов; они сумели создать атмосферу праздника, продемонстрировали то лучшее, чему их научил Маэстро. Несомненно, приятен и тот факт, что слушатели собрались достаточно чуткие и внимательные: во время звучания музыки не было ни разговоров, ни звуков телефона. Партию фортепиано исполняла заслуженная артистка России Валентина Василенко, жена Э.Д. Грача, с которой он постоянно выступает в ансамбле с 1990 года.

 Программу вечера открывал ансамбль студентов-стажеров МГК: Кристина Сухова, Юлия Сабитова, Геннадий Акинфин и Валерия Олейник исполнили Концерт для четырех скрипок Антонио Вивальди. Яркое произведение позволило каждому из солистов по очереди показать свое мастерство. Но особое впечатление производила ансамблевая работа: в моменты драматических волновых нарастаний исполнители будто объединялись в единый организм, раз за разом подводя к кульминации. 

Среди юных участников концерта хочется выделить Валерию Абрамову (ЦМШ), исполнившую Сонату-балладу для скрипки соло Эжена Изаи ор. 27 №3. Трогательное, пронзительно-нежное звучание солирующей скрипки с первых звуков завладело вниманием зала. В произведении представлены различные виды скрипичной техники, с которыми исполнительница прекрасно справилась. Вершиной стала тихая кульминация, исполненная столь одухотворенно и тонко, что публика долго не хотела отпускать Валерию со сцены.  

В свой день рождения Эдуард Давидович разделил радость творчества с учениками и восторженными слушателями. Концерт оставил ощущение причастности к чему-то значимому. Ощущение это можно продлить, посетив следующие концерты Маэстро – в Московской консерватории действует абонемент «Эдуард Грач представляет…».

Мария Журавлева, IV курс ИТФ

№1 (189), январь 2020

15 декабря Московскую филармонию посетил Брин Тёрфель – главный «злодей» оперной сцены, известный интерпретациями отрицательных персонажей. Его сценический опыт лег в основу диска Bad boys, выпущенного компанией Deutsche Grammophon в 2010 году. Однако в московской программе в тот вечер были не только подлецы и разбойники Тёрфеля, но и невинные оперные увертюры в исполнении оркестра Московской филармонии под управлением Валентина Урюпина.

На сцене Тёрфелю все время приходится шпионить, подслушивать и наушничать. Среди «плохих парней», воплощенных певцом, – интриган Яго, бандит Мэкки-Нож, наркоторговец Спортинг Лайф, неугодный царь Борис и всевозможные Мефистофели. В «черный список» попал даже довольно безобидный пройдоха Фигаро.

Но за кулисами певец меньше всего похож на хулигана: Тёрфель – семьянин и отец четверых детей, сын фермера и житель небольшой деревни близ Уэльса. Создатель эталонного образа Вотана, Тёрфель никогда не принимал участие в Байройтском фестивале: летние месяцы исполнитель предпочитает проводить с близкими. Свое московское выступление певец окончил добродушной детской колыбельной: «Я пел ее своим детям, но они никогда не спали», – пошутил он.

Происходившее на сцене трудно назвать концертным исполнением: на один вечер Московская филармония превратилась в Метрополитен-оперу или Ковент-гарден. Некоторые слушатели даже воспользовались биноклями – как в настоящем театре. После объявления фамилии Тёрфеля на сцену крадучись вышел сам сатана, совершенно не реагируя на аплодисменты публики. Мефистофель обличал человечество в жадности, вытащив из кармана пачку купюр. Но когда свои карманы чистосердечно вывернул Тевье-молочник, они магическим образом оказались пустыми. Спортинг Лайф выкурил не одну сигарету, притаптывая окурки ногой: «Все говорят, что сатана – злодей, но совсем не обязательно, что это правда!».

• 

• 

И все же негодяи Тёрфеля напоминали скорее бандитов из американского вестерна, чем тонко очерченных отрицательных персонажей. Злодеи получились несколько одноплановыми: между Мефистофелем Бойто и Мефистофелем Гуно не было никакой разницы. Однако это и не требовалось, ведь отсутствие декораций создает иные условия. Три оперных часа представляют гораздо больше возможностей для показа психологических процессов, чем три концертных минуты.

Ярким театральным дарованием обладал и Валентин Урюпин. Молодой и энергичный дирижер добился от оркестра почти шекспировских контрастов. Были исполнены увертюра к опере Верди «Стиффелио», увертюра к мюзиклу Роджерса «Юг Тихого океана», интродукция из оперы Мусоргского «Сорочинская ярмарка», увертюра к опере Моцарта «Так поступают все» и, конечно, увертюра к оперетте Оффенбаха «Орфей в аду». В целом выбор не самый очевидный, так как отрывки из неоконченных опер Мусоргского звучат не столь часто, а вышеупомянутая опера Верди малоизвестна даже по названию. Темпы, быть может, были чуть более быстрыми, чем это принято, зато исполнение отличалось настоящим драйвом.

На бис певец исполнил любимые валлийские песни, с которых началась когда-то его карьера. Перед нами был уже не «плохиш», а настоящий Брин Тёрфель – или Тервель, как он сам по-валлийски произносит свою фамилию. «Когда часто находишься вдали от дома, начинаешь скучать по самым обычным вещам: горам, холмам, лесам…» – сказал он. На родное валлийское ответом из зала было горячее русское «спасибо!».

Концерт приезжего певца проходил в приподнято-торжественном духе, несмотря на присутствие темных сил на сцене. Единственный недостаток злодеев Тёрфеля состоял в том, что они были чересчур очаровательны. И, как говорится, никто не пострадал.

Алиса Насибулина, IV курс ИТФ

Фото с концерта предоставлены пресс-службой Московской филармонии

№1 (189), январь 2020

Недавно мне посчастливилось познакомиться с восходящей звездой — оперной дивой, чье имя в ближайшие годы наверняка будет на слуху у всего мира. Речь идет о победительнице недавно завершившегося XVI Международного конкурса имени П.И. Чайковского в номинации «Сольное пение» Марии Бараковой. Обладательница очень мягкого и глубокого меццо-сопрано на данный момент является артисткой Молодежной программы Большого театра под руководством Д.Ю. Вдовина, а также студенткой РАМ имени Гнесиных класса профессора В.А. Мальченко. В интервью с ней мне захотелось раскрыть другую, более неформальную сторону певицы.

– Мария, характер играет большую роль в становлении любого человека. А ты, можно сказать, идешь семимильными шагами, покоряя вершину за вершиной. Как бы ты могла описать, что помогает тебе в этом процессе?

– В моем понимании у певца должен быть характер. Чтобы выдержать огромную конкуренцию на престижном конкурсе и на оперном рынке в целом. Чтобы не сломаться в тяжелый период, когда ты заболел, например, а голова забита репетициями, которых всегда, как мы знаем, недостаточно.

– А какова роль педагогов в твоей творческий жизни?

– Педагог – важная часть жизни певца, фактически второй родитель, только вокальный. Мне очень повезло, ведь всю жизнь, начиная с детства, меня окружали самые лучшие педагоги, которые давали и дают мне все и даже больше. Певцы учатся бóльшую часть жизни, поэтому занятия с педагогом важны. Они обретают особый смысл, когда ты находишь «того самого» учителя. Я училась в Новосибирском музыкальном колледже у Светланы Ивановны Балашовой, она развивала мой голос. Затем я поступила в Молодежную оперную программу Большого театра к Дмитрию Юрьевичу Вдовину и параллельно – в Российскую академию музыки имени Гнесиных к Владимиру Афанасьевичу Мальченко. Каждый из них по-своему вносит правки в мою вокальную технику, чему я очень рада.

– Могла бы ты назвать своих «учителей из прошлого» – кто для тебя ориентир среди мировых звезд?

Ирина Константиновна Архипова, Елена Васильевна Образцова и Мэрилин Хорн. Три такие разные и любимые мною меццо. Архипова и Образцова – одни из лучших исполнителей русской оперы, их манера, трактовка не оставили меня равнодушными в свое время. Особенно меня впечатлила ария Иоанны из «Орлеанской девы» в исполнении Ирины Константиновны и ария Ульрики из «Дона Карлоса» в исполнении Елены Васильевны. С Хорн же другая история: я впервые услышала ее, когда пришла в Молодежную программу Большого. Я никогда до этого не пела колоратурный репертуар, а Дмитрий Юрьевич решил, что нужно пробовать и, дав ноты, показал запись Мэрилин. Я была поражена силой и при этом легкостью и гибкостью ее голоса.

– Как бы ты могла себя описать? Кратко: какая ты?

– Кратко – целеустремленная. Именно это помогает мне бороться за место под солнцем. Также – жизнелюбивая. Не жизнерадостная, а именно жизнелюбивая. Я люблю жизнь и ценю каждый прожитый мною день. Стараюсь наполнять его полезными вещами. А с другой стороны – очень чувствительная и ранимая. Я очень восприимчива к словам и к жизни.

– Интересно, как твой темперамент уживается с такой тонкой чувствительностью. Это из детства? Вообще, как родители прививали любовь к музыке?

– Моя семья связана с музыкой лишь на любительском уровне. Мама и бабушка хорошо пели, отец же мечтал о музыкальном образовании, но, не получив его, воплотил свои мечты во мне. Сам он играл на гармони по слуху. Думаю, абсолютный слух достался мне от него. Не знаю, откуда во мне была уверенность, но я точно знала с детства, что буду певицей. Хотя представляла себя и архитектором, и в других ипостасях.

– Наверное, сцена помогает тебе проживать другие профессии, жизни и характеры?

– Конечно. Если бы я имела возможность жить вечно, то мне бы хотелось исследовать жизнь через профессии. Попробовать все. Многое пережить. А опера – это моя мечта в миниатюре.

– А на данный момент, кто из оперных героинь — воплощение тебя?

– Определенно,ч это Кармен. Я бы очень хотела «прожить» эту героиню, по-своему, конечно. Более чувственно, трогательно, что ли.

– Как ты оцениваешь репертуар для меццо? Достаточно ли он развит?

– Если говорить о классически устоявшемся репертуаре, то достаточно. Вполне. И он порой сложен для воплощения, так что развиваться есть куда. А вот современного воплощения, музыки композиторов нашего дня маловато.

– Какой композитор на данный момент кажется тебе самым близким?

– Наверное, Чайковский. Композитор внутренних страстей. Мне очень нравится находить для себя что-то новое в его музыке, разбирать на составляющие характеры персонажей его опер.

– Спасибо за этот разговор. Есть ли у тебя жизненный девиз, которым можно было бы завершить нашу беседу?

– Жить на полную – вот мой главный девиз!

Беседовала Александра Собецкая, IV курс ИТФ

№9 (188), декабрь 2019

Профессор Л.Б. Бобылёв: «Пишу сочинения – и все!»

15 октября Малый зал собрал ценителей современной академической музыки на юбилейный авторский вечер профессора Леонида Борисовича Бобылёва. Композитор, теоретик, пианист, педагог и полиглот – разносторонние дарования юбиляра не перестают удивлять. В этот вечер публика услышала пять крупных сочинений композитора, написанных в разные годы. Завершился вечер премьерой – Концертом для скрипки, фортепиано и струнного оркестра. Весь концерт на сцене находился камерный состав симфонического оркестра Московской консерватории (художественный руководитель и главный дирижер – Вячеслав Валеев). За пультом – студенты факультета симфонического дирижирования: Александр Сметанин, Джереми Уолкер, Михаил Астафьев, Клим Катенин, а также доцент С.Д. Дяченко. Солисты: народный артист России Аркадий Севидов (фортепиано), заслуженные артисты России Сергей Кравченко (скрипка) и Алексей Гуляницкий (скрипка), лауреаты международных конкурсов Олег Танцов (кларнет), Анна Сазонкина (альт), Вера Алмазова (фортепиано) и Юлия Рябова (фортепиано). О прозвучавших сочинениях мы поговорили с автором.

– Леонид Борисович, сочинение, открывшее Ваш авторский концерт, называется «О Шуберте». Расскажите, пожалуйста, об этом произведении. Это ведь не стилизация, а словно бы Ваши размышления о великом композиторе и его музыке?

– Это quasi—коллаж, в который вставляются фрагменты из Фантазии фа минор Шуберта. Можно сказать, что это сочинение я написал дважды. Первый раз оно было частью моего первого фортепианного трио, написанного в 1977 году, а потом я сделал версию для фортепиано и струнного оркестра, которая и прозвучала на концерте.

– Далее был исполнен Сoncerto grosso №3 «Венская шкатулка» для скрипки, альта, фортепиано и струнного оркестра. Что Вас вдохновило на написание этого сочинения? Это какая-то реальная шкатулка?

– Нет, просто тематизм, который мне, можно так сказать, подвернулся, ассоциировался с венскими классиками.

– А сколько у Вас всего произведений в жанре Сoncerto grosso?

– Четыре. И они все для разных составов. Первый Сoncerto grosso (могу сказать это с гордостью!) исполнил Рудольф Борисович Баршай, когда я был еще студентом консерватории. Он для флейты, фагота, клавесина и струнного оркестра. Во втором солируют флейта и бас-кларнет. Третий – собственно, «Венская шкатулка». А четвертый – Clarvibrissimo для кларнета, вибрафона и струнного оркестра – также звучал на концерте. Мне было очень интересно писать для этого состава. Кларнет с мультифониками — я впервые воспользовался этой техникой. Вместе с маримбой это дало интересное сочетание.

– Второе отделение открыл концерт для альта и струнного оркестра. Создалось впечатление, что это сочинение – из числа Ваших ранних?

– Альтовый концерт был написан в консерватории. Это мое первое оркестровое сочинение, которое было исполнено на концерте, его сыграл консерваторский Камерный оркестр, когда я был еще студентом. В те далекие советские времена оркестр много гастролировал по всему миру. Им руководил Микаэл Никитович Тэриан. Это был интересный коллектив, и то, что он взялся сыграть мое сочинение, было для меня большой удачей.

Концерт посвящен памяти Василия Николаевича Рукавишникова. Он помог мне подготовиться к поступлению в Московскую консерваторию. Я закончил фортепианное отделение Тульского музыкального училища, где преподавание теоретических дисциплин в то время было очень слабым. А в консерватории был один факультет — теоретико-композиторский. И нас не отделяли: по баллам мы шли вместе с теоретиками. Так что мне пришлось попасть в ту же шеренгу, где были А.С. Соколов, М.А. Сапонов – это все мои однокурсники. И вот тогда Василий Николаевич меня за год каким-то образом подготовил. На третьем курсе я написал Альтовый концерт и посвятил ему. А не так давно, лет десять назад. Я снова взялся за это произведение и сделал редакцию – работу над ошибками. Поправил мальчика!

– Завершающим программу стало сочинение Filmato – Концерт для скрипки, фортепиано и струнного оркестра, причем исполненный профессорским составом: солировали С.И. Кравченко (скрипка) и А.Г. Севидов (фортепиано). Это была премьера?

– Да. И за три репетиции это произведение прошло путь от чтения с листа до вчерашнего исполнения. Это такие мастера! Я в восторге от того, что они сделали за одну неделю. С Сергеем Ивановичем Кравченко, кстати, мы сотрудничаем еще со студенческих времен. Мой первый скрипичный концерт он играл с оркестром радио, и потом мы с ним находились в постоянном творческом контакте. А Севидов исполнял мою музыку первый раз, его пригласил Кравченко. И я ему чрезвычайно благодарен, потому что Алексей Гаврилович – настоящий мастер.

– Леонид Борисович, что Вас вдохновляет?

У меня нет каких-то определенных идей, связанных с концертом, с сонатой. Пишу сочинения и все. Поэзия, литература… Все это, конечно, вертится в голове, но, чтобы написать конкретно сочинение «По прочтении Данте», нужно быть Листом!

Профессор Т.А. Чудова: «Я это из жизни взяла»

28 октября в Малом зале вновь собрались представители композиторской кафедры – на сей раз отпраздновать юбилей профессора Татьяны Алексеевны Чудовой. В концерте приняли участие Московский камерный оркестр «Времена года» (дирижер – заслуженный артист России Владислав Булахов), Большой детский хор имени Попова (дирижер — заслуженный артист России Анатолий Кисляков), дуэт Artbene (Анна Ветлугина, орган и Дмитрий Максименко, фортепиано), фортепианный квартет под управлением Светланы Карась, а также лауреаты международных конкурсов Наталья Гончарова (сопрано), Юлия Макарьянц (меццо-сопрано), Иван Паисов (гобой), Дмитрий Чеглаков (виолончель), Анна Шкуровская (арфа), Алексей Воронков (фортепиано).

– «Три круга» для виолончели соло – произведение, написанное для XIII Конкурса Чайковского?

– За год до конкурса нескольких композиторов, в том числе меня, вызвали в Союз композиторов: поступил заказ на обязательное произведение для Конкурса Чайковского. По условиям нужно было написать пьесу продолжительностью от четырех до шести минут, в которой исполнитель бы мог показать, как он владеет инструментом. Я выбрала виолончель. Почему сочинение называется «Три круга»? Потому что некая музыка исполняется трижды. Сначала  медленно, певуче, очень проникновенно, с чувством… Второй круг – эта же музыка, только в два раза быстрее. Третий круг – еще быстрее. То есть, то, что было певучим и распевным, в третьем круге превращается в техничные пассажи. Но учить нужно в три раза меньше! Конкурс был инкогнито, написав и отдав ноты, я забыла про них. Прошел год. Вдруг меня встречает виолончелист А. Князев и говорит: «Поздравляю, Танечка, только что вашу пьесу выбрали для Конкурса Чайковского! На конкурсе меня пригласили в жюри второго тура, чтобы я оценила, как играют мои «Три круга». И я была просто поражена, сколько, оказывается, заложено в этой пьесе! В новых, никем не играных произведениях еще нет никакого штампа, и я даже не подозревала, что могут быть такие разные интерпретации – никто не повторил друг друга!

– Первая часть вокального диптиха «Повесть», по Вашим словам, это «рассказ женщины о своей судьбе». При этом в сочинении нет ни одного слова?

– Да, там нет литературного текста. Так получилось, что мне заказали это сочинение летом, когда я была на даче. Там у меня есть библиотека, но стихи, которые в ней нашлись, мне не подходили. А потом я подумала: «Да зачем мне слова? Я и без слов напишу музыку, и так все будет понятно!» Наталья Гончарова – уникальная исполнительница этого диптиха. Во-первых, она абсолютная тезка жены Пушкина, во-вторых, владеет четырьмя направлениями вокала: академическим, народным, джазовым и эстрадным. Это абсолютно разные техники! И все четыре манеры я использовала в этом цикле. А вторая его часть – «Токката-плач» объединяет европейскую токкату и русский плач. Это совершенно несоединимые вещи – как фрак и рукав от ватника! (смеется)

– Перед Вашим концертом В.В. Задерацкий, говоря вступительное слово, отметил, что его особенно поразили Ваши небольшие монооперы на стихи Крылова. Он назвал их «шедеврами», и с ним в этом нельзя не согласиться! Первое отделение завершала басня «Стрекоза и муравей», а в конце второго была премьера басни «Ворона и лисица».

– Вообще, все это из детства. В свободное время мы с мамой и папой часто играли в лото. На карточках с одной стороны были цифры, а с другой – басни Крылова. И тот, кто проиграл, читал басню. С самого детства я знаю такое их количество, что не описать словами! Композиторы писали на них, как правило, романсы, мне же захотелось как-то расширить эти повествования. В них так много ярких образов, и все можно передать музыкой! Показать, как мелко дрожат крылышки замерзшей стрекозы, как она просит муравья пустить ее в дом, как она рассказывает про танцы и песни и как «голову вскружило…». Каждое действие сопровождается музыкой, поэтому мои басни уже нельзя назвать романсами или поэмами. Это маленькие оперы для одного певца, который исполняет сразу несколько ролей: стрекозы и муравья, вороны и лисицы. Вот так детские игры «прорастают» в будущем. Например, мой любимый персонаж в детстве был Тимур из повести Гайдара «Тимур и его команда». И это «проросло» через сорок лет, когда я написала одноименную симфонию для юношества.

– Во втором отделении звучала патриотическая «Кантата о Москве». Для какого события Вы написали это сочинение?

– Это 1970–80-е годы. Тогда было много детских хоров, и они часто заказывали произведения. Как раз приближался день рождения Москвы, и я написала кантату. Она активно исполнялась, дирижировал сам Попов! Всего в кантате шесть частей, но на юбилейном концерте были исполнены только три, исторические: «Особенное слово Москва», «Москва стояла на семи холмах» и «У кремлевской стены». А еще хор исполнил сказку «Как чинил крышу петух» на стихи В. Боковой.Это юмористическое произведение, в котором хор «шалит»: там есть и стаккато, и легато, и глиссандо, и «догонялочки» – бесконечные каноны. Это живое сочинение, детям нравится и петь его, и слушать.

– Еще один маленький номер второго отделения – «Веселые пастухи зовут-перекликаются» из сюиты «Северная Двина» – был исполнен на органе и фортепиано.

– Изначально эта сюита была написана для русского народного оркестра. Когда-то на севере мы ходили по деревням с магнитофоном и записывали старинные обряды и песни. Но у меня за основу взят только литературный текст, музыкальных цитат нет. Переложение для органа и фортепиано я сделала по просьбе А. Ветлугиной: им не хватало какой-то остроумной музыки, и мне пришло в голову взять одну часть из этой сюиты. Вся фактура у рояля, а орган имитирует наигрыши рожков. Один пастух со стадом на этой стороне реки, а второй – на другой. Один сыграл и слушает, что другой ответит? Я сама видела такой момент, я это из жизни взяла.

– Закончился концерт произведением «Карусель» – по Вашему определению, это концерт-гротеск для двух фортепиано в восемь рук и восемь ног?

– Мы так привыкли, что за роялем все играют сидя, а тут можно было и ходить, и бегать. Причем исполнители движутся по кругу друг за другом, поэтому и получается карусель. Вообще я хотела, чтобы концерт был разнообразный и очень веселый. И чтобы эмоции были положительные.

Беседовала Ольга Иванова, I курс, КФ

№8 (187), ноябрь 2019

Сегодня все чаще концерты, помимо музыки, представляют познавательную программу для слушателей. Такие проекты есть в Филармонии, ММДМ, Консерватории, Российском национальном музее музыки, Лофт Филармонии… Ведущие музыковеды или сами музыканты рассказывают об истории произведений, инструментах и исполнителях. Такое общение облегчает восприятие музыки, а также делает образ музыканта более близким. Этого формата придерживается и цикл концертов в «Зарядье» под названием «Я – композитор». 19 октября в Малом зале концертного комплекса прошел подобный вечер, посвященный профессору Московской консерватории, композитору Александру Чайковскому.

Как подсказывает название, основным героем таких встреч является сам автор музыки. Он рассказывает о себе и своем творчестве, отвечает на вопросы слушателей. Проект весьма актуальный, так как для немузыкантов композитор – явление еще более загадочное, чем исполнитель, а для большинства это скорее профессия прошлого. Эти встречи, созданные Союзом композиторов России, позволяют познакомить юных и взрослых слушателей с современными авторами и приоткрыть завесу тайны сочинения музыки.

Александр Чайковский, обладатель столь узнаваемой фамилии, с которым состоялась беседа, признался, что одно время хотел взять псевдоним. Причина заключалась в том, что коллега композитора предупредил его о возможных трудностях и путанице, рассказав случай, когда композитору Борису Чайковскому (его дяде) прислали авторские деньги за Петра Ильича Чайковского. Однако, менять фамилию запретил отец, заметив: «Попутают, попутают, потом привыкнут…»

Кроме трогательной реплики от маленького слушателя из зала – кто был вашим самым первым другом? – (им оказался, конечно, рояль!), прозвучал вопрос о композиторах прошлого. Ответ был парадоксальным: «Кого я совершенно не понимаю – это Бах. Как можно было написать такую (гениальную) музыку?! Тем более в таком количестве. Я не могу также понять, как можно было в до-мажорном Концерте Моцарта сочинить такую вторую часть. В Третьей симфонии Бетховена непонятно вообще все. Я бы сказал, что я это со злобой не понимаю. Я не смогу так написать при всем желании. Это уже больше, чем зависть. Но мне нравится, что большую часть музыки я понимаю».

Не обошлось и без интересных автобиографических моментов: «До сих пор, начиная писать что-то новое, я не убежден, что я – композитор. Я начал писать очень поздно – в 20 лет. Долго не мог привыкнуть, что это – главное, очень долго сомневался. В 5 лет я записал каракулями марш, листочек, с нотами которого у меня хранится до сих пор. Потом я ушел в пианисты, хотел стать великим пианистом. Почти что стал, но переиграл руку. Не надо было по восемь часов учить этюд Листа “Дикая охота”!»

После знакомства с композитором состоялся концерт при участии Ярославского Академического губернаторского симфонического оркестра под управлением Мурада Аннамамедова. В первом отделении оркестр и солисты – скрипач Никита Борисоглебский и альтист Назар Кожухарь – исполнили концерт «Далекие сны детства» Александра Чайковского (1988). По словам автора, толчком для создания этого произведения стали кадры с маленьким Обломовым и музыкой Беллини из фильма Михалкова «Несколько дней из жизни И.И. Обломова».

Композитор отметил, что часто пишет музыку для конкретных солистов. Это произведение он написал по просьбе Виктора Третьякова и Юрия Башмета. Сочинение представляет собой трехчастный цикл, в первой части которого солисты сливаются в экспрессивном, мучительно-напряженном порыве, во второй соревнуются в виртуозности – часть насыщена взмывающими пассажами, по звучанию напоминающими рой пчел. В финале возникает медленное шествие, в котором музыка постепенно достигает предельного эмоционального напряжения. Эффектно звучит в нем соло фортепиано на фоне тремоло оркестра и пиццикато солистов.

Второе отделение открылось исполнением музыки из оперы Дж. Россини «Севильский цирюльник», номером, который не был заявлен в программе, и, как показалось, не совсем хорошо отрепетирован оркестром. Далее прозвучали произведения, специально отобранные Александром Чайковским: Концерт для мандолины и струнных Дж. Паизиелло и Концерт для мандолины (скрипки), струнных и basso continuo Дж. Перголези. Свой выбор композитор объяснил тем, что эти сочинения входят в репертуар замечательной солистки, участницы концерта, выпускницы Российской академии музыки имени Гнесиных – Екатерины Мочаловой. Она блестяще исполнила партию мандолины в обоих сочинениях, хотя оркестр часто не успевал за ее виртуозной игрой.

Несмотря на то, что программа вечера была, в том числе, и для детей (ограничение 0+), эту музыку сложно назвать детской. Главным образом из-за непростого языка А. Чайковского и меланхоличных, ностальгических образов музыки, а не радостных, скорее связанных с детством. Да и сложно найти ребенка, который в состоянии был бы два с половиной часа провести в концертном зале. Однако после последнего выступления, под общее оживление юной публики на бис прозвучало юмористическое оркестровое сочинение американского композитора Лероя Андерсона «Вальсирующий кот».

Просветительский цикл «Я – композитор» включает в себя всего три концерта. В сентябре уже прошла встреча с Еленой Лебедевой, а 23 ноября ожидается беседа с Ефремом Подгайцем при участии скрипача Ивана Почекина и оркестра «Новой оперы» имени Е.В. Колобова под управлением Андрея Лебедева. Встреча с Александром Чайковским была второй в этом цикле.

После своего выступления участник концерта, скрипач с мировым именем Никита Борисоглебский специально для «Трибуны молодого журналиста» рассказал о своем сотрудничестве с Александром Чайковским:

– Никита, как Вы познакомились с Александром Владимировичем?

– Мы с ним давно уже знакомы, с начала 2000-х годов. В то время он организовывал фестиваль «Молодежные академии России». Кажется, в 2004 году он пригласил меня туда в первый раз, попросил сыграть современную музыку. На следующий год я опять получил приглашение, и с тех пор мы стали часто сотрудничать: в Санкт-Петербурге и в Москве (в рамках Филармонии).

– Вы сегодня впервые исполняли его концерт «Далекие сны детства»?

– Нет, этот концерт мы уже играли с Назаром Кожухарем с разными коллективами, в разных местах: в Москве, Вологде и Сыктывкаре. Музыка этого сочинения достаточно сложная технически и довольно большая по объему – ее сложно охватить целиком и сложно «отрепетировать». Но это далеко непростое сочинение: с точки зрения композиции и формы сделано так здорово, что не ощущаешь его длинным или затянутым. Оно как-то очень гармонично складывается, когда прослушиваешь целиком или играешь. Форма очень цельная. Мне очень нравится этот концерт в плане композиции и музыкального материала.

– Как с Вами работал композитор? Рассказывал ли об образной составляющей этого сочинения?

– Он делал маленькие технические подсказки по темпу, динамике. Давал направление, в каком ключе он себе представляет то или иное место или состояние. После этого общую картину начинаешь видеть более полно. Автор выражает в музыке свои самые сокровенные мысли. А так как композиторы обычно внутри очень скромные люди, то, конечно, они не будут говорить об этом напрямую. Правда, бывает такое, что композиторы задумывают одно, а ты играешь в несколько ином ключе. Но если получается действительно убедительно, они иногда меняют свою точку зрения. Кстати, про фильм Михалкова он мне не рассказывал — я это впервые услышал сегодня со сцены. Теперь хочу посмотреть и сравнить свои впечатления.

– Сегодня на концерте было много детей. Скажите, если бы Вы, будучи ребенком, сидели в зале, не трудно ли было воспринимать такую музыку?

– Музыка конечно не детская. Но, с другой стороны, кто говорит, что детям не надо слушать сложную музыку? Их повседневный репертуар, конечно, должен состоять из несколько других сочинений, но если их не знакомить с такого рода музыкой, когда они еще дети, то и потом они будут ее бояться. Мне кажется, что ситуация с современной музыкой схожа с появлением гаджетов. Людям более преклонного возраста гораздо сложнее принять что-то новое. Это есть и в современный культуре – в живописи, литературе. Несмотря на внешнюю сложность, современный язык —  это именно то, как, с точки зрения композиторов, звучит современность. И у детей, мне кажется, даже больше шансов услышать основы этой музыки. Человек, который уже имеет большой слуховой опыт, который привык к классическому музыкальному языку, к этим гармониям, для него современная музыка может стать большим диссонансом и в какой-то момент отталкивать. А у детей еще нет этого багажа знаний, который иногда препятствует восприятию нового. Поэтому они могут открыть для себя эту музыку с какой-то другой стороны.

Наталья Поддубняк, III курс, муз. журналистика

№7 (186), октябрь 2019

19 и 21 сентября в Московской консерватории прошли мастер–классы известного польского пианиста Януша Олейничака. А 20 сентября в Доме на Знаменке – в Органном зале Музыкальной школы Гнесинки – музыкант выступил перед московской публикой.

Имя Януша Олейничака широко известно благодаря фильму «Пианист» режиссера Романа Полански (2002). В нем необыкновенная музыкальность и художественная воля исполнителя в сочетании с аристократической внешностью и актерским мастерством Эндриена Броуди помогли воссоздать на экране характер главного персонажа ленты – польского пианиста Владислава Шпильмана.

Януш Олейничак считается выдающимся интерпретатором музыки Шопена. На VIII Международном конкурсе его имени Олейничак был самым молодым лауреатом – ему было всего восемнадцать лет. Сегодня музыкант продолжает вести непрерывную концертную деятельность, преподает в Музыкальном университете в Варшаве, участвует в составе жюри конкурсов.

Встреча ребят с известным артистом состоялась во многом благодаря инициативе профессора А.Б. Любимова. Занятия со студентами проходили за историческим и современным роялями и были направлены на подготовку пианистов к конкурсу имени Шопена в октябре 2020 года.

Настоящим счастьем оказалось услышать этого исполнителя вживую. Для Олейничака в концертный зал Дома на Знаменке из Консерватории специально перевезли исторический рояль фирмы Bluthner, сконструированный в 1868 году. Инструмент вполне оправдал возложенные на него ожидания: небольшой зал был наполнен матовым, теплым звучанием. Мастерство музыканта объединилось с редким тембром старинного рояля: это был неповторимый праздник музыки!

Игра Олейничака соединила в себе четкую артикуляцию и необыкновенную свободу: он обращался к слушателю, «не подгоняя» его, а давая возможность погрузиться в звучащее произведение и понять его. Отзывчивый, добрый характер музыканта проявился не только в участливом отношении к студентам, но и в стремлении полностью перейти на русский язык (что было для него непросто) и поддерживать разговор с публикой без помощи переводчика.

Концерт прошел в одном отделении: в программу вошли ноктюрны, полонезы, мазурки, вальсы, Первая баллада и Второе скерцо. Фредерик Шопен предстал перед слушателями не в образе меланхолика – человека слабого и болезненного, а волевым, мужественным и решительным героем. Разнообразие жанров помогло воссоздать мир шопеновской музыки – страстной и нежной, немного грустной, но неизменно жизнеутверждающей.

В небольшом эссе «Шопен» Борис Пастернак говорил о том, что его музыка – это «олицетворение достоверности в своем собственном платье». На своем творческом пути композитор, по мнению Пастернака, всегда был верен своему чувству и передавал его правдиво, он не прятался за привычную гармонию, а следовал за мелодией и раскрывал ее красоту.

Игру Олейничака можно было бы сравнить с изображением любимого предмета в зеркале: мозаичность жизни, ее грустные и радостные краски, важные вопросы и пустяки как страницы книги открылись перед слушателем. Торжественная, царственная поступь полонеза, лирика и нежность мазурки, волевой и цельный характер скерцо соединились в картину красивого и вневременного. Общение с таким исполнителем оставило большой след в памяти слушателей.

Валерия Лосевичева, IV курс ИТФ

№5 (184), май 2019

Кто сможет забыть эти любимые многими поколениями строки из песен Евгения Крылатова? В концертном зале «Зарядье» 30 марта прошел торжественный концерт, посвященный 85-летию мастера. В нем приняли участие одни из лучших хоровых коллективов страны – московский Большой Детский хор имени В.С. Попова и Детский хор телевидения и радио Санкт-Петербурга.А 8 мая пришла грустная весть – замечательного композитора Евгения Павловича Крылатова не стало. И праздничная рецензия в практически готовом выпуске оказалась словом памяти.

В советском кинематографе существует целый сонм выдающихся композиторов, благодаря которым кинохиты этой эпохи не теряют своей популярности. Впрочем, и здесь в длинном списке имен Евгений Крылатов стоит особняком: можно вспомнить множество примеров, когда его музыка не просто выступает подходящим фоном для сюжета, а берет на себя гораздо больше – прямо вплетается в душу и чувства героев, образуя с ними единое целое.

Известный фильм про мальчика-робота, который становится человеком и вдруг на его глазах проступают слезы, мог бы превратиться в комедию, если бы звучащая за кадром музыка не убеждала зрителя, что детская история совершенно серьезна, вовсе не сказка, не фантазия и не вздор. Осмелюсь утверждать, что своими чувственными сентиментальными мелодиями Евгений Павлович прямо следует великой традиции русской музыки. В этом смысле его произведения – совершенно особенные, а песни давно отделились от фильмов и продолжают жить самостоятельной жизнью, постоянно звучат на радио и ТВ.

Музыка из фильма «Приключения Электроника», песни «Прекрасное далёко», «Крылатые качели» и многие другие безусловные шедевры Крылатова были исполнены лучшими детскими голосами страны под управлением заслуженного артиста России Анатолия Кислякова – худрука БДХ. Хором из Петербурга руководил дирижер Игорь Грибков. Оба детских коллектива и их солисты показали достаточно высокий профессионализм.

Афиша прошедшего концерта подогревала интерес. Ведь детский хор имени В.С. Попова на московской сцене появляется нечасто, да и питерский коллектив приезжает довольно редко. Впрочем, реальность оказалась намного беднее: любимого всеми композитора пришли поздравить сотни людей, но весьма странно, почему не нашлось ни одного оркестра, готового присоединиться к музыкальному празднику. Дуэт двух роялей, буквально потерявшихся на громадной сцене, никак не мог заменить полноценную оркестровку, низводя торжество до формата детского утренника.

Огорчило и отсутствие в программе некоторых общепризнанных хитов Крылатова. Великолепный романс «Ваши глаза», песня «Три белых коня» остались за скобками. Хочу напомнить и фильм «О любви». Фрагмент, в котором звучит музыка Крылатова, является рекордсменом YouTube, его регулярно просматривают миллионы зрителей, изучают студенты-кинематографисты. Казалось, что может быть проще – великолепная Виктория Федорова и совсем еще юный Олег Янковский безмолвно смотрят друг на друга, слегка улыбаясь и вместе держа на весу большую книгу (этот мимолетный эпизод является кульминацией всего фильма). И написать музыку для такого момента, которая бы показала все мысли и чувства героев, – задача почти невозможная. Но только не для Крылатова: его композиция «О любви» вот уже более сорока лет является абсолютным хитом, ее помнят, слушают и знают!

Торжественный концерт закончился исполнением на бис сводным хором (московским и питерским коллективами) проникновенной и светлой песни «Колокола». Весь зал подпевал известные строки Юрия Энтина, а последний мотив «Окна утра настежь распахни, сумрак ночи с улиц прогони» звучал снова и снова – ни хоры, ни зал не хотели расставаться с любимой музыкой. Вот и мы будем надеяться и верить, что еще очень долго сможем слушать любимую музыку замечательного композитора Евгения Павловича Крылатова.

Екатерина Пархоменко,
I курс, муз. журналистика

№4 (183), апрель 2019

23 марта на сцене Рахманиновского зала состоялся концерт памяти профессора кафедры хорового дирижирования, ректора Московской консерватории (1974–1990) Б.И. Куликова (1932–2018). Участников вечера объединило желание выразить слова глубокой благодарности недавно ушедшему Учителю – человеку невероятной эрудиции, изумительному и искреннему музыканту, который щедро, не жалея сил, раскрывал секреты искусства и прививал своим ученикам тончайшее понимание музыки.

Первый концерт памяти профессора Куликова прошел в сентябре 2018 года на сцене БЗК. В мероприятии были задействованы музыканты разных творческих возрастов и поколений – детский хор хоровой школы московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры, женский хор музыкального училища имени Гнесиных, хор студентов кафедры хорового дирижирования Московской консерватории, филармоническая хоровая капелла «Ярославия» и государственная академическая симфоническая капелла России под управлением маэстро Полянского. Эта творческая встреча положила начало серии концертов не только в залах консерватории, но и в других концертных залах столицы.

В этот раз на сцене Рахманиновского зала выступил известный фортепианный дуэт – заслуженная артистка России, профессор Нина Куликова и дипломант международного конкурса Елена Бородовская. В репертуаре дуэта есть сочинения, которые за многие годы концертной деятельности полюбились публике, она всегда встречает их особенно тепло. В первом отделении прозвучали фортепианные сочинения Моцарта – Соната до мажор и Фантазия фа минор (все – в 4 руки).

Второе отделение вечера открылось музыкой Сен-Санса. Тонкое понимание стиля и эпохи – отличительная черта фортепианного дуэта Куликовой и Бородовской, и это им удалось отразить в «Интродукции и рондо-каприччиозо». Затем в программе нашла свое отражение и вокальная музыка: Евгений Бородовский (бас) в сопровождении Е. Бородовской исполнил арии из опер «Ксеркс» Генделя и «Симон Бокканегра» Верди, а также романс Чайковского на слова Ратгауза «Ночь».

Концерт завершился «Блестящими вариациями» на тему из оперы Беллини «Капулетти и Монтекки» для фортепиано в 6 рук (Нина Куликова, Елена Бородовская и Александр Невзоров). Публика рукоплескала и не отпускала артистов с эстрады: на бис последовала одна из вариаций Черни.

Как ученица профессора Б.И. Куликова, могу сказать абсолютно точно, что выбор сочинений именно этих композиторов для концерта не явился волей случая: нельзя забывать с каким трепетом и как упорно профессор работал в классе над музыкой этих авторов. Для меня абсолютным счастьем и большой удачей были уроки, на которых мы занимались фрагментами опер Верди и хоровыми миниатюрами Чайковского.

В классе Бориса Ивановича была замечательная традиция: 10 июня, в день его рождения, мы собирались в Большом зале, чтобы поздравить именинника и сфотографироваться с ним на память. Профессор объединял своих учеников, направляя музыку в наши сердца. И пока мы имеем возможность говорить об этом со сцены, память о Б.И. Куликове будет жить.

Марта Глазкова,
IVкурс ДФ
Фото Александра Цалюка

№9 (179), декабрь 2018

Ансамбль солистов «Студия новой музыки» в этом году празднует серьезную дату – 25 лет. Не хочется употреблять слово «юбилей», так как есть на этом слове осадок чего-то возрастного и стареющего. А коллектив, принимающий поздравления, исполняет самую современную музыку и с этими качествами никак не может быть связан. В этом еще раз удалось убедиться 18 октября на концерте в Большом зале под названием «Суррогатные города». Тогда прозвучали произведения отечественных и зарубежных композиторов разных стилевых направлений музыки XX и XXI веков – Айвза, Курляндского, Тарнопольского, Райха, Гёббельса, Берио, Фелдмана, Чина и Шостаковича. В фойе была представлена инсталляция Алексея Наджарова и Николая Попова – гости могли набрать на компьютере текст поздравления для «Студии», который тут же озвучивал самоиграющий рояль, подключенный к компьютеру. После концерта мне удалось немного побеседовать с художественным руководителем «Студии новой музыки», профессором В.Г. Тарнопольским:

– Владимир Григорьевич, почему «Суррогатные города»?

– Мы всегда стараемся вложить в наши программы общественно актуальную идею. Концепцию юбилейного концерта, так же, как и программу, составил Владислав Тарнопольский. Мне кажется, есть некоторая разница между поколениями, и младшее поколение какие-то вещи чувствует более остро — к нему стоит прислушиваться. Предложенная Владиславом идея мне показалось очень интересной. Внешне она была связана с музыкой разных городов. Ключом к этой концепции стало сочинение Хайнера Гёббельса «Суррогатные города». Современные мегаполисы, такие как Москва, Лондон, Нью-Йорк (я уже не говорю о китайских городах!) живут супер-интенсивной жизнью, каждый день в них происходит очень много всего.

– По какому принципу отбирались сочинения?

– У нас были определенные ограничения в репертуаре. Все-таки одно дело играть в Рахманиновском зале для аудитории более узкой, профессиональной, а другое дело – в Большом зале, где сидит почти две тысячи человек самых разных профессий. Поэтому мы старались сделать программу чуть более демократичной. Например, в связи с этим, было немного больше сочинений минималистов. Вообще, мне кажется, в Москве за последние десять лет публика сменилась. Стало, к сожалению, меньше грамотных, музыкально образованных слушателей. Но появилось много интеллектуалов, желающих впитывать в себя современную музыку, хотя не у всех есть необходимый слуховой опыт. Поэтому мы были очень осторожны в выборе программы.

– Если помечтать и заглянуть в будущее, то каким бы Вы хотели видеть пятидесятилетие Студии?

– Хороший вопрос! Трудно сказать. Дело в том, что современная музыкальная политика дисбалансирована. Есть очень много оркестров, исполняющих классическую музыку, но музыканты в них сидят одни и те же. Это не способствует ни росту исполнителя, ни росту оркестра, ни разнообразию репертуара. В это же время коллективы, специализирующиеся на современной музыке – их в Москве где-то три, а в России, думаю, ненамного больше – практически лишены государственной поддержки. Мы существуем на правах полумаргинала и только при поддержке консерватории. Есть и другая проблема: публика, заинтересованная в современной экспериментальной музыке, переместилась в центры современного искусства. Там господствует более легкая и, к 2018 году, уже «пройденная» музыка. Это, скорее, внешне яркий event, нежели серьезная современная музыка. Классику современности, по большому счету, играет только «Студия». А когда нет главных имен, представляющих современное искусство, то любая «пятисортная» подделка кажется откровением. Так что мои пожелания на пятьдесятилетие – быть не маргинальной, а полноценной институцией. Чтобы в России было много коллективов, исполняющих современную музыку. Чтобы в кровь и плоть всем нам вошли авангардисты первой половины ХХ века – Попов, Мосолов, Рославец, Голышев, Вышнеградский, Обухов… Это ведь неизвестные гении! Я надеюсь, что все это когда-нибудь сбудется.

С проф. В.Г. Тарнопольским

беседовала Анастасия Ким,

III курс ИТФ