№ 7 (105), октябрь 2010

235 лет тому назад в Венеции родился композитор, дирижер, органист, вокальный педагог, сыгравший значительнейшую роль в развитии русской оперы – Катерино Альбертович Кавос.

Возможно, он не был гениален как Моцарт, хотя уже в 12 лет написал кантату на прибытие императора Леопольда II в Венецию. Он не был уникален как Бах, несмотря на то что уже в 14 лет стал органистом собора Святого Марка. Но это, безусловно, был неординарный, талантливый музыкант.

…Во времена Екатерины II, Павла I музыкальный театр в России находился в состоянии упадка. И к 1790 году, в отличие от Европы, где уже не первый год развивалось оперное искусство, русская музыка только-только выбиралась из переходного 18 века. Именно в этот момент в Россию приезжает Кавос. За годы пребывания в нашей стране именно он, итальянец по происхождению, заложил основы для создания и дальнейшего развития национальной русской музыкальной школы, именно благодаря ему так вырос уровень вокального мастерства. Он был выдающимся учителем, режиссером, капельмейстером. Кавос стал одним из первых, кто начал изучать народные мотивы, русскую песню.

(далее…)

№ 7 (105), октябрь 2010

Каждый человек хотя бы раз в жизни слышал народный хор, однако далеко не каждый может сказать, что это за коллектив, чем занимаются его участники и, главное, зачем. И уж тем более мало кто знает, что в учебных заведениях Москвы вот уже много лет существуют отделения, которые носят название: «Руководитель народного хора».

Их исполнение сильно отличается от того, что нам привычно видеть на экранах телевизоров и слышать на концертной эстраде. Кто же они и чему они учатся? Чтобы ответить на эти и другие вопросы, мы обратились за помощью к Юрию Леонтьевичу Колеснику, который в течение ряда лет возглавляет Отдел по подготовке руководителей народных хоров в Государственном музыкальном колледже им. Гнесиных.

(далее…)

№ 6 (104), сентябрь 2010

Имя Кейта Джаррета – выдающегося американского пианиста, импровизатора, композитора, мультиинструменталиста – хорошо известно как джазовым, так и академическим музыкантам. Несмотря на свой немолодой возраст (8 мая ему исполнилось 65 лет), график его гастролей и сегодня поражает своей плотностью и географическим многообразием.

В наше время трудно найти джазового музыканта, которому предоставляют такие известные залы, как Ла Скала (Милан), Музикферайн и Штатсопер (Вена), Альте Опер (Франкфурт), Карнеги-холл (Нью-Йорк). Джаррет же выступал в этих залах со своими сольными программами. В 2003 году Джарретт стал лауреатом престижной шведской премии Polar Music Prize за вклад в развитие современной музыки (попутно замечу, что за год до этого премия была присуждена композитору Софии Губайдулиной).

(далее…)

№ 6 (104), сентябрь 2010

Она – богиня! Найдутся ли другие слова для того, чтобы описать ее образ? Эта прекрасная женщина – идеальное и совершенное воплощение оперной певицы. В ней гармонично сочетаются бесподобный голос, отточенное вокальное мастерство и сказочная красота. Когда она появляется на сцене оперного или концертного зала, происходит чудо – абсолютно все взгляды обращаются к ней, публика, затаив дыхание, замирает и даже злополучные мобильные телефоны словно не смеют зазвонить.

Как часто в наше время можно услышать фразу: оперный театр умирает. Современная молодежь не выносит оперу за ее кажущееся неправдоподобие и сложность. Но стоит лишь однажды увидеть на сцене Анну Нетребко, как представление об опере меняется в корне. Оказывается, что любое мероприятие резко проигрывает в сравнении со спектаклем, где занята певица. Такой актерский талант найдешь не в каждом драматическом театре, такой голос редко услышишь на современном концерте, а ее внешность вполне заслуживает победного титула на конкурсе «Мисс Вселенная».

(далее…)

№ 6 (104), сентябрь 2010

— Ирина Васильевна, в этом году Вы отмечаете юбилей – 50 лет педагогической деятельности. А как она начиналась?

— После 2-го курса консерватории, в сентябре 60-го года, меня пригласили преподавать в ЦМШ. Я была абсолютно счастлива и, конечно, сразу согласилась. В 61-м году меня позвали работать в училище при консерватории – в то время там были изумительные музыковеды: Блюм, Слетов, Фраенов, Галацкая, Григорович. Сначала я вела историю музыки на исполнительских факультетах, а потом у меня появились теоретики. Ну а в консерватории я начала работать в 68-м году.

— За эти годы через Ваши руки прошло огромное количество учеников. Кого Вы особенно запомнили?

— Как говорил Гольденвейзер, «талантливые ученики – это не наша заслуга, это наше счастье», а у меня было много хороших учеников. Если говорить об исполнителях, то просто половина нынешних педагогов ЦМШ учились у меня по истории музыки. Еще я бы выделила Платонова, который сейчас живет и работает в Казахстане – он академик евразийского телевидения, телеведущий, профессор, педагог. Среди недавних учеников – это Н. Мамонтова, у которой очень удачная работа по Нильсену, и Е. Калинина с ее диссертацией о музыке в работах Бергмана. У меня с учениками всегда складываются очень теплые отношения, просто не получается по-другому. Мы поздравляем друг друга с праздниками и тесно общаемся, даже если очень далеко друг от друга живем.

(далее…)

№ 6 (104), сентябрь 2010

Профессору Серафиму Константиновичу Казанскому (1910-1994), выдающемуся хоровому деятелю России, в этом году исполнилось бы 100 лет. Всю свою жизнь он был тесно связан с Московской консерваторией. Ему довелось быть одним из первых учеников В. Г. Соколова, ставшего впоследствии близким соратником и другом. Первые шаги Казанского проходили рядом с такими корифеями, как Н. М. Данилин, П. Г. Чесноков, Г. А. Дмитревский, А. В. Александров. Это заложило основы, на которых окреп талант музыканта.

Жить и трудиться ему довелось в непростое время. С. К. Казанский родился в семье священника. Революция, гонения на церковь, рано ушедшие из жизни родители – немало тягот выпало на его долю! Он окончил консерваторию в 1941 году, прошел всю войну от начала до конца.

(далее…)

№ 5 (103), май 2010

«Я шел своим путем…» – это не просто слова песни, это жизненная философия и принцип великого американского певца, актера и шоумена Фрэнка Синатры.

Синатра до сих пор остается кумиром миллионов. Его музыка открыла новые горизонты для эстрады. Его стиль пения, так называемый «медовый голос» (Honey Voice), нашел и находит множество подражателей. Синатра был одним из первых, кто стал трактовать концерт как шоу, а не просто как исполнение музыки.

Хотя музыка сопровождала Синатру с 12 лет, не многим известно, что он начал свой путь как… гангстер (!). Причем подобное ремесло сам певец не считал случайностью. В одном из последних интервью он отмечал, что до сих пор поддерживает связь с мафиозными кланами Чикаго и Нью-Йорка. Образ «кающегося антигероя» стал для Синатры своеобразным брэндом. Однако не стоит считать, что он прожил праздную и беззаботную жизнь.

(далее…)

№ 5 (103), май 2010

16 апреля состоялась церемония вручения XVI национальной театральной премии «Золотая маска»-2010. В этом году в номинациях, связанных с достижениями музыкального театра, сразу две награды получил спектакль Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко «Гамлет (датский), (российская) комедия»: во-первых, его создатель – Александр Титель – назван лучшим режиссером; во-вторых, лучшим композитором признан автор партитуры – Владимир Кобекин.

В. Кобекин – один из самых востребованных современных российских композиторов. Его оперы шли и идут в Екатеринбурге, Новосибирске, Якутске и Саратове, гостили они и на европейских фестивалях. С опусами Кобекина работало немало режиссеров: Кама Гинкас (он ставил «НФБ» по Достоевскому), Дмитрий Черняков («Молодой Давид»), Дмитрий Бертман («Голоса незримого»). Наибольший успех выпал на долю Александра Тителя. Его спектакль 1984 года «Пророк» – триптих по «Маленьким трагедиям» Пушкина, сделанный в Свердловске, – стал знаменитым на всю страну и принес создателям Госпремию.

(далее…)

№ 6 (77), сентябрь 2007

В многообразной картине аутентичного искусства столицы уникальное явление представляет цикл «Антология клавирной музыки», который на протяжении уже четырех лет проводит доцент кафедры органа и клавесина Московской консерватории, кандидат искусствоведения Татьяна Зенаишвили. Уникально то, что она исполняет свои программы не на одном, а на нескольких клавишных инструментах (клавесин, клавикорд, орган), давая слушателям возможность максимально погрузиться в звуковое пространство старинной клавирной музыки. Ближайший концерт цикла, посвященный «Библейским сонатам» Иоганна Кунау, состоится 12 октября в Малом зале консерватории в 19 часов. В преддверии этого вечера захотелось задать Т. Зенаишвили несколько вопросов.

– Татьяна Амирановна, цикл «Антология» возник из отдельных концертов или сложился сразу?

– Сначала просто игрались отдельные концерты, даже жалко, что некоторые вещи не вошли в цикл (была, например, такая программа «Клавесин: вчера, сегодня, завтра», где наряду с музыкой Баха звучали самые свежие сочинения для клавесина). В какой-то момент я стала «не помещаться» в один концерт, и тогда возникла мысль начать логически выстраивать эти программы. Название «Антология» отражает суть цикла, потому что это, конечно же, только избранные страницы. Иногда идеи концертов связаны с какой-то одной личностью – например, музыкой И. К. Ф. Фишера, И. Пахельбеля, композиторов династии Куперенов. Иногда возникали замыслы, связанные с музыкой определенной страны, например, «Английская музыка трех веков». Обращение к истокам – песне и танцу – нашло отражение в программе «Клавирные раритеты».

– Как сложилась идея проведения концертов не просто клавесинной, а клавирной музыки?

– Было желание, чтобы произведения звучали на тех клавишных инструментах, для которых были написаны. Смена тембров клавесина и органа воспринимается очень хорошо, а репертуар у них общий. В нашей концертной практике довольно редко можно услышать в одном концерте сочинения, допустим, одного автора для разных клавишных инструментов. Год назад я провела такой концерт, посвященный 350-летнему юбилею немецкого композитора И. К. Ф. Фишера. Его клавикордные сочинения можно было услышать именно на клавикорде, органные – на органе…

– То есть исполнитель, владеющий несколькими клавишными инструментами, обладает большей свободой выбора?

– Да, потому что репертуар для клавишных инструментов по большей части един. Даже полифоническая музыка немецких композиторов XVII – начала XVIII века, которую они предназначали для исполнения на органе во время церковной службы, вполне может звучать на концерте в клавикордном или клавесинном варианте. Сегодня такой выбор становится более свободным и предполагает высокий уровень исполнителя, который может в равной степени легко пересаживаться с одного инструмента на другой, понимая при этом историческую разницу, а не просто потому, что захотелось использовать другой тембр. Вот сейчас, готовя программу из «Библейских сонат» Иоганна Кунау, я в который раз убедилась, что сама музыка подсказывает в той или иной степени, на каком инструменте это будет лучше звучать. Кроме того, как литературно одаренный человек, Кунау предпослал изданию сонат (1700) пространное предисловие, а также предварил каждое сочинение подробным пересказом содержания. Мало того, в сам нотный текст по ходу развития сюжета тоже вписаны краткие комментарии. Вся эта словесная часть, как мне кажется, очень интересна и заслуживает того, чтобы ее озвучили. Текст будет читать з. а. РФ Виталий Стремовский, актер Театра Российской Армии.

– Как обстоят дела с современной музыкой для клавесина?

– Клавесин нельзя рассматривать только как инструмент старинной музыки, потому что он продолжает свою историю, свое существование – за исключением XIX века. Вопреки до сих пор встречающемуся мнению клавесин не «прадедушка рояля» и не переселился в фортепиано – просто на какое-то время он был отодвинут, а потом вернулся и постепенно завоевывает свое пространство. И в данном случае очень показательным оказывается, когда у композиторов возникает потребность для него сочинять – значит он продолжает свою жизнь сегодня. Хочется, чтобы в этом направлении он развивался более интенсивно. Мне кажется, что его возможности далеко не исчерпаны. Люди нашего времени могут найти какие-то средства использовать клавесин как равноправный с другими инструмент. Необходимо способствовать тому, чтобы бóльшее количество композиторов открыли его для себя.

– Как Вы можете представить роль старинной музыки в нашем сегодняшнем мире?

– Н. Арнонкур сказал, что сначала публика ринулась слушать старинную музыку, потому что она доставляет удовольствие своей красотой. Она более понятна чем, например, какие-то сложные музыкальные системы XX века. Мне кажется, этот эстетический момент очень важен. Но, если вдуматься, по-настоящему воспринимать старинную музыку могут еще далеко не все музыканты, потому что нужно не просто наслаждаться красивым аккордом или красивым звучанием, а владеть языком эпохи – понимать риторические фигуры, целый ряд символов и т. д. Тем не менее это очень интенсивный культурный пласт, который притягивает, пожалуй, своей потрясающей энергией, интеллектуальной и эмоциональной насыщенностью, даже если люди не вполне понимают его язык. Я думаю, что старинная музыка будет приобретать все больше и больше поклонников, ведь человек всегда стремится к поиску высшего смысла, к чему-то сущностному. А в этой музыке есть самое главное.

Беседовала Ольга Демченко,
студентка IV курса

№ 6 (77), сентябрь 2007

В наши дни слово «профессионал» фактически девальвировалось. Написав достаточное количество страниц, далеко не всегда наполненных чем-то смыслонесущим, человек из студента превращается в musicus’а. Но сможет ли он, начав преподавать, заслужить звание Учителя? Ведь недаром в старину профессионал всегда был мастером и имел учеников.

Мы успели поучиться у Виктора Павловича совсем немного времени. Однако это очень много значило для нашего профессионального и человеческого роста. Первое, к чему нас «железно» приучил Виктор Павлович, это пунктуальность. Обычно он несколько минут перед началом урока ходил туда-сюда около двери, потом характерным жестом вскидывал руку и смотрел на часы, после чего направлялся в класс и закрывал дверь. Трепетные барышни, опоздавшие на 5–7–12 минут, безжалостно выставлялись вон.

Следующее, что было удивительно в его натуре, и чем он заразил нас – это его отношение к музыке. Фраенов никогда не боялся с юмором взглянуть на композитора и его создания. Так, после анализа Экспромта Шуберта он сказал: «Вы только посмотрите: еще немного, и начнет биться головой об стенку!». После однообразно восторженных речей на лекциях по музыкальной литературе такое отношение нас восхищало. А после фразы «Ламентозные интонации оставьте для музлитературы» мы приходили в полный восторг. Также неподражаемо Виктор Павлович изображал старого Шостаковича, который, по его словам, был очень строгим педагогом и краснел от злости, когда композитор на уроке не мог сыграть модуляцию.

Виктор Павлович не терпел нечеткости в терминологии: «Горе тому, – говорил он, – кто назовет середину средней частью! Называйте ее серединой, в отдельных случаях даже серединочкой». Чувствительные девушки, нашедшие в зоне хода побочной партии «третью побочную», бывали осмеяны. После этого, сидя на музлитературе, мы скептически относились к терминам «промежуточная тема» и «третья связующая».

Не готовым приходить на урок было опасно для жизни. Человек, который один раз был стерт в порошок за небрежно выполненное задание, в следующие разы старался приходить подготовленным. Видимо, поэтому многие боялись Виктора Павловича.

Точность, корой он требовал от нас, была присуща ему абсолютно во всем. Он никогда не тратил лишних слов, говорил всегда четко и ясно, как и писал. Его учебник по полифонии был «кораблем смысла» среди моря водянистой литературы. Выставление оценок он всегда комментировал. Мне он протянул зачетку и сказал: «Вам, Иван Сергеевич, я ставлю четыре с плюсом, но верю, что в будущем Вы достигнете высшего результата». Девушке, которая постоянно опаздывала на занятия, он говорил: «Как это ни парадоксально, но аттестовать я Вас не могу. Вы – воплощение неорганизованности».

При всей внешней строгости, требовательности и едкости, Виктор Павлович никогда не допускал неуважения к студенту. Он умел выучить и талантливого, и среднего ученика. В его манере общения не чувствовалось ни капли превосходства учителя над учеником.

Все это и составляет облик Учителя, профессионала, независимо мыслящего человека, каким был Виктор Павлович Фраенов.

Иван Старостин,
студент IV курса