№ 3 (146), март 2015

В культурном центре «Пунктум», занимающем квартиру в одной из «сталинок» на Тверской, собирается удивительно разнообразная публика. В основном – люди не из консерваторской среды, которые приходят послушать современную академическую музыку. В конце прошлого года там прошла встреча с композитором Ярославом Судзиловским.

На своем творческом пути Судзиловский, кажется, перепробовал все. И не остановился ни на чем. Находясь в постоянном движении, он то и дело меняет направление так, что трудно отнести его музыку к какому-то определенному течению. Планировалось, что он расскажет о своих творческих методах, взглядах на ситуацию в современном музыкальном искусстве, о политике и истории, о жизни вообще, а также продемонстрирует такие знаковые произведения, как «Пелос», «Illuminator», «Божество», «Эт Ти Тяп». На деле же центральным событием встречи стала Композиция для инструментального ансамбля «Harmonia Caelestis».

Произведение было написано по заказу Петера Эстерхази – писателя, потомка некогда известнейшего венгерского рода. В его основе – одноименный роман, вышедший в 2000 году и переведенный на многие языки, в том числе на русский. Книга делится на две части. Первая («Нумерованные фразы из жизни рода Эстерхази») представляет собой довольно пространный обзор истории этого знатного рода. Во второй («Исповедь семьи Эстерхази») на фоне катаклизмов ХХ века автор повествует о судьбе своей семьи, пострадавшей от прихода к власти коммунистов. Любопытно, что задумав грандиозную сагу, писатель даже название позаимствовал у одного из своих предков – князя Пала Эстерхази (1635–1713), автора цикла из 55 кантат «Harmonia Caelestis». Тем не менее, биографическим роман не назовешь, поскольку доподлинные события в нем перемежаются с вымышленными.

На основе романа Я. Судзиловский сочинил два автономных музыкальных произведения: оперу на венгерском языке (которая так и не была поставлена) и Композицию для инструментального ансамбля, солистов-певцов и танцора. По признанию автора, работа над оперой шла тяжело – текст романа не сценичен, да и сам венгерский язык с его особенной мелодикой оказался непривычен русскому автору. Премьера Композиции состоялась 26 апреля 2008 года в рамках российско-венгерской программы на XVБудапештском книжном фестивале в исполнении будапештского ансамбля IKZE (Contemporary Music Festival of Young Composers). Дирижировал Гергей Мадараш.

Композиция для ансамбля представляет собой свободную фантазию по мотивам романа. Вслед за книгой она делится на два раздела – «земной» и «небесный», которые композитор, однако, меняет местами. Одного взгляда в партитуру достаточно, чтобы понять – это не просто музыка, но целое действо, полное загадочной символики.

Две равные по продолжительности части предельно контрастны. Первая – инструментальный театр, где у каждого исполнителя своя роль. Замысловатые ритмические фигуры визуализируются при помощи нарочито шумного передвижения стульев по сцене (действия исполнителей точно повторяют указания в партитуре), выкрикивания и скандирования слов, ударов смычком по корпусу виолончели, чечетки и различных шумов, производимых телом, которое используется как ударный инструмент. Пока участники ансамбля отбивают в буквальном смысле слова на себе ритм аккомпанемента, единственный танцор, скользящий по сцене босиком, не производит ни малейшего шума. Беззвучной пантомимой и экстремальным вокальным соло самого автора, подзвученным при помощи электроники, заканчивается взгляд на жизнь «земную».

В отличие от наполненной витальной энергией первой части вторая – предельно проста и умиротворенна. «Бесконеч-ный» дуэт сопрано и контратенора под фигурационный, прозрачный и звенящий аккомпанемент цимбал и глокеншпиля отсылает то ли к барочным духовным кантатам Пала Эстерхази, то ли к венгерским народным напевам. Впрочем, венгерский здесь уступает место латинскому «Deus in adjutorium meum intende» (Господи, приди мне на помощь). Невероятно легкое и нежное звучание обволакивает зал и постепенно истаивает. Закрыв глаза и затаив дыхание, слушатели воспаряют высоко в небеса – времени больше не существует. Здесь и наступает Небесная Гармония…

Композитор планирует в будущем исполнить «Harmonia Caelestis» и в России, а пока можно посмотреть видеозапись на его странице в социальных сетях.

Ксения Ефремова,
студентка IV курса ИТФ

№ 3 (146), март 2015

Вена по праву считается культурной столицей Европы: воздух здесь пропитан атмосферой высокого искусства, а городская архитектура и звучащая в общественных местах музыка отличаются тонким и изысканным вкусом. В начале февраля творческой делегации Московской консерватории посчастливилось посетить этот славный город, где в исторической резиденции австрийских императоров, дворце Хофбург, прошел IX Русский бал, одно из самых престижных мероприятий австрийской столицы.

Такая возможность появилась благодаря успеху Весенних балов Московской консерватории. Они не только стали прекрасной традицией, но и открыли новые горизонты для культурных связей на международном уровне. Уникальная концепция консерваторских балов, автором идеи и исполнительным директором которых является председатель студенческого союза МГК Роман Остриков, привлекла внимание организаторов крупнейших балов Европы. Среди них оказалась и Наталья Хольцмюллер, которая предложила осуществить совместный проект в зале Хофбургского дворца. Его главная особенность заключалась в том, что от самой идеи до полной успешной реализации все было разработано и сделано самими студентами.

Уже с самого начала невероятно трудоемкой организационной работы устроителей бала было ясно, что затевается нечто совершенно грандиозное и увлекательное. Студенческий профком объявил отбор, состоявший из двух этапов: рассмотрение анкет-заявок и собеседование. Было подано более ста двадцати заявок! Бальной комиссией, в которую вошли профессор Л. Е. Слуцкая, доцент О. В. Пиляева, председатель студенческого союза Р. Остриков и хореограф бала А. Рахманова, был сформирован основной состав делегации. Главными критериями отбора стали: общая эрудиция в области искусства, литературы и русской истории, культура речи, владение иностранными языками, танцевальные навыки… В общем – такие показатели, которые помогли бы представить консерваторию с лучшей стороны.

Тема бального вечера – «Образы» – по своей задумке была связана с выдающимися произведениями отечественной литературы. Ее представляли «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, «Война и мир» Л. Н. Толстого, а также «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова. Консерватория поставила перед собой нелегкую задачу подготовить такие танцевальные постановки, которые вовлекли бы гостей в атмосферу этих шедевров русской словесности.

Пройдя серьезный кастинг, участники усердно принялись за репетиции, на которых в течение трех месяцев (четыре репетиции в неделю, по три часа каждая!) шла постановка номеров: русского танца девушек под музыку «Прогулки» из «Картинок с выставки» М. П. Мусоргского, торжественного полонеза из «Евгения Онегина» П. И. Чайковского, головокружительного вальса из второго акта оперы «Война и мир» С. С. Прокофьева и современного танца – эпизод бала у сатаны под музыку из «Carmina Burana» Карла Орфа. За танцевальную подготовку отвечала Анна Рахманова, чьи инициатива, любовь к делу и талант на протяжении всего периода сотрудничества воодушевляли нас. Особый дух аристократизма и благородства в праздничную атмосферу мероприятия привнес «хозяин» Воланд-бала, выдающийся русский артист Василий Лановой.

Еще одним важным событием нашей поездки стал концерт, который накануне бала мы провели в Русском культурном центре в Вене. В рамках проекта «Великие имена Московской консерватории» выступили лауреаты фестиваля Grata Novitas. Звучала музыка Чайковского и Рахманинова, Скрябина и Прокофьева, а на бис Оксана Лесничая блестяще исполнила знаменитый русский романс «Соловей» Алябьева, чем окончательно покорила взыскательную венскую публику.

Перечитывая информационный буклет бала, в графе «Цели и задачи» можно заметить важный пункт: «Популяризация позитивного имиджа России за рубежом». Нет сомнений, что исполнение этой благородной миссии студентам консерватории удалось. Мы выражаем огромную благодарность нашему ректору, А. С. Соколову, за неоценимую поддержку.

Разумеется, пребывание в столь элегантном, красивом городе было приправлено студенческой шумихой, искрящимся весельем и тем очарованием молодой дружеской компании, что делает подобные поездки незабываемыми. Эти три дня, полные ярких впечатлений, останутся для каждого воспоминанием на всю жизнь!

Ольга Шальнева,
Рустам Ханмурзин,
студенты МГК

№ 2 (145), февраль 2015

В конце декабря в Большом зале консерватории состоялся концерт из цикла «Густав Малер и его современники» Государственной академической симфонической капеллы России под руководством Валерия Полянского. Исполнялись Четвертый концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова и Шестая («Трагическая») симфония Малера. Солировал Андрей Коробейников.

В первом отделении должен был царить Его Величество рояль. А как сказать иначе, зная, что исполняться будет один из концертов Рахманинова?! Правда, в музыкальных кругах бытует шутка: «Сколько концертов у Рахманинова? Два: Второй и Третий». При всей огромной любви к композитору, нельзя не отметить, что толика правды в этом есть. Наверное, действительно, по тематическому материалу, по мелодизму, по сочности гармоний, по выстроенности формы, наконец, по уровню накала в каждом звуке Четвертый – отнюдь не Второй… И все же это Рахманинов! Однако произведенный на концерте эффект отличался от ожидаемого.

Первая проблема была связана, возможно, со спецификой акустики зала: в моменты плотного звучания оркестра рояль практически не было слышно, что уж говорить о tutti. Лишь в сольных кусках он начинал звучать. Складывалось ощущение, что перед нами – концерт для оркестра с фортепиано, но никак не наоборот. Проблема вторая – крайняя невоспитанность публики! На протяжении добрых пяти минут звучания чудесной медленной части (фортепианное соло на нежнейшем фоне оркестра pianissimo) у одной дамы преклонных лет, явно не впервые попавшей в концертный зал, назойливо звонил телефон, полностью заглушая творение Сергея Васильевича…

Фото Дамира Юсупова

При этом исполнители заслуживают лишь похвалы. Оркестр играл исключительно слаженно, порадовала медная духовая группа – не было абсолютно никаких неточностей. Андрея Коробейникова зал окутал овациями, криками «Бис!» и «Браво!» (вероятно, тем, чьи места были в партере, солиста все-таки было слышно не в пример лучше, чем в ложах в конце зала). Артист исполнил на бис Этюд-картину Рахманинова fis-moll, и всем стало возможным оценить высокий уровень его пианизма.

Зато во втором отделении зарождавшийся скептицизм улетучился, благодаря мастерскому исполнению Шестой симфонии Малера. Невозможно не высказать восхищение дирижером В. Полянским: это была грандиозная, скрупулезнейшая работа. Оркестр под его руководством вел себя словно единый организм без неточностей и фальши. Ничто не отвлекало от процесса наслаждения малеровским шедевром. И восторг слушателей, выразившийся в бурных овациях, стал заслуженной наградой музыкантам.

Александра Митрошкина,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (145), февраль 2015

В первой половине января концертные залы всегда полны зрителями: каникулы и пора любимых зимних праздников дает возможность отвлечься от повседневных хлопот. Особенно важен этот период для фольклорного мира: программы, посвященные традиционным святкам, ежегодно представляют фольклорные коллективы как в Москве, так и в других регионах.

Святки – время крайне веселое и музыкальное: после десятидневного поста, предшествовавшего Рождеству, молодежь могла отдыхать и веселиться до самого Крещения. Именно тогда обходили дворы ряженые с пением рождественских колядок; молодежные компании собирались на посиделки, где пелись различные святочные хороводные песни. Самой же мистической частью святок был обряд гадания, неотъемлемой частью которого также были особые песни.

Примером бережного отношения к народным музыкальным традициям на соседней Смоленщине является фольклорный ансамбль Смоленской областной филармонии «Таусень». Его созданию более тридцати лет назад способствовал Дмитрий Покровский. Репертуар ансамбля радует слушателя разнообразием подлинных крестьянских песен и аутентичным, хотя и несколько своеобразным, исполнением.

В Смоленской филармонии 9 января ансамбль дал концерт с устоявшейся в его репертуаре программой «Святки» – яркое красочное зрелище с чертами театрализации и привычными для фольклорных концертов интерактивными элементами. Представление оказалось четко разделено на две части: собственно концерт, который прошел на сцене филармонии, и интерактивное действо с участием детей и взрослых.

Святочная программа коллектива имеет ряд особенностей. Во-первых, ее драматургия ясно продумана и отточена. Видимо, она «прогонялась» не один раз. После новогодней колядки, открывшей концерт, солистка ансамбля разъяснила зрителям, возможно, новые для них определения слов «святки» и «таусень». Далее зрители стали свидетелями череды сценок, изображающих самые яркие святочные обряды: колядки и частушки с плясовыми инструментальными наигрышами сменились появлением ряженых в традиционных лубочных образах козы и медведя, играми, сказками и конечно же гаданиями. Впечатление отработанности всех деталей программы создавало также то, что песни были представлены короткими фрагментами. Однако ощущение от такой формы осталось двойственное: с одной стороны, зал не успевал заскучать, с другой – момент окончания этих небольших номеров выверен настолько четко, что эту «кухню» замечают даже зрители.

Во-вторых, в этой программе обратила на себя внимание значимость элементов театрализованной постановки. Например, в сказке о медведе или в святочной игре в барина роли бабы с дедом или барина были не столько условными, как это принято в народной традиции, сколько имели несколько утрированно-реалистичный характер. Возможно, такое драматургическое решение делает столь специфическое представление доступным более широкой аудитории.

Большое место в репертуаре коллектива занимают инструментальные наигрыши: солисты играют как на привычных дудках, бубнах, трещотках, ложках и гармошке, так и на народной скрипке – инструменте, свойственном только для западно-славянской народной традиции, к которой и относится Смоленск. Хотя это и не самый древний и показательный пласт фольклора края, в исполнении ансамбля даже он звучит аутентично и не отрывается от соответствующих обрядов.

Манера пения коллектива соответствует требованиям, предъявляемым к аутентичному исполнению песен. Если не принимать в расчет академизм в подходе к динамическим нюансам и темповому rubato, то исполнение оставляет хорошее впечатление благодаря сильным, поставленным в соответствующей традиции голосам и разнообразным тембрам.

Конечно, ориентациях на широкого слушателя чувствуется в творчестве ансамбля: это и стремление быть понятными за счет утрированной театрализации, и крен в сторону инструментальной музыки, которая своими задорными плясовыми наигрышами и эффектами в духе игры на пиле всегда найдет своего слушателя. И все же, фольклорный ансамбль «Таусень» является ярчайшим явлением в смоленской культурной жизни. Его пропагандистская и просветительская деятельность, безусловно, заслуживает большого внимания и уважения.

Анна Полулях,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (145), февраль 2015

Фото Федора Софронова

В ХХ веке одна страшнее другой прогремела череда мировых катастроф. Каждая – по-своему запечатлелась в искусстве, не оставив современников равнодушными. Но и спустя многие годы о них не забыли.

Сегодня одной из главных тенденций современного искусства стал документализм. Художники обращаются к свидетельствам волнующей их эпохи, которые становятся основой произведений искусства. Осмысляя исторические явления, они стремятся показать их правдиво, дабы напомнить или заново открыть, как это было. Так появляется возможность хотя бы на какое-то время очутиться в эпицентре событий и пережить их.

В начале декабря на одной из сцен культурного центра ЗИЛ была представлена совместная музыкально-литературная постановка Гете-института и «Студии новой музыки» – «Медный грохот, дымный порох». Режиссером выступил русский немец Ральф Хензель. Спектакль посвящен событию столетней давности – Первой мировой войне, в результате которой распались четыре империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская.

Вместе с простыми солдатами с той войны не вернулись известные художники, музыканты, писатели, и именно об этом «Медный грохот». Но нам не предлагают взглянуть на ужасы войны глазами ее участников. Эта история о том, как, несмотря на творящийся вокруг ад, поэты остаются поэтами, художники – художниками, а музыканты – музыкантами, и, как это ни ужасно, в страшном событии черпают вдохновение. Авторы постановки предлагают взглянуть на Первую мировую сквозь призму искусства и стать свидетелями рождения прекрасного. Выбранные музыкальные сочинения Шёнберга, Стравинского, Бартока, Равеля со своей стороны идеально гармонируют с атмосферой действа, эта музыка – тоже отражение тех горестных лет.

В качестве названия спектакля взята первая строчка стихотворения Зинаиды Гиппиус «Всё она», написанного в 1914 году. Оно задает тон, который выдерживается до конца представления. «Медный грохот» – это коллаж из музыкальных номеров, стихов поэтов того времени, текстов газетных вырезок, писем художников, сценок. Происходящее дрейфует от комедии к трагедии… Всё это выносят на своих плечах четыре актера. Из них особой похвалы достойна Ирина Чеснокова, которая «держит» спектакль, компенсируя некоторую «сырость» премьерного представления.

В начале вечера мы оказываемся на ток-шоу, где со своими манифестами, перебивая друг друга, выступают Томас Манн, Герман Гессе, Бертольд Брехт. А вот мы уже в некой редакции, где под стук печатных машинок строчат свои письма с фронта немецкие художники Отто Дикс, Франц Марк, Макс Бекман. Они переносят нас в гущу событий, где посреди кошмара Марк вдруг задается вопросом: «Кто знает, когда мне дозволено будет взять в руки кисть?»… Или где естественно воспринимаются такие, казалось бы, несуразные слова Бекмана: «Война для меня – это чудо, хотя и очень неудобное».

Под занавес звучит «Баллада о забвении» Клабунда, повествующая о том, как легко исчезает из памяти самое ужасное – война, жертвами которой становятся невинные и близкие. Спираль истории воспроизводит одни и те же события в разных обличьях. Мы не сможем их осознать, пока не проживем. А пережив – забудем.

Ксения Ефремова,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (145), февраль 2015

Концертный зал имени П. И. Чайковского полон… Вечер открывает редко звучащая в Москве «Траурная музыка для королевы Марии» Генри Пёрселла. На сцене – Московский камерный хор под управлением Владимира Минина; инструментальный ансамбль Российского национального оркестра (Владислав Лаврик и Константин Григорьев – трубы, Иван Ирхин и Александр Нянькин – тромбоны, Александр Суворов – литавры); за органом – Марианна Высоцкая. Дирижер дает ауфтакт, и неторопливым шагом марша начинается движение траурной музыки: «Для королевы»…

В самом начале нового года музыкальный мир постигла невосполнимая утрата: не стало Королевы вокального искусства – великой певицы Елены Васильевны Образцовой. Многие десятилетия Владимира Минина и Елену Образцову связывали теплые дружеские отношения. И концерт Камерного хора в Московской филармонии 3 февраля под заголовком «В такт времени…» – дань маэстро памяти Примадонны.

«Музыка! Любовь моя! Сколько духовности в этом понятии! Как нужно беречь и взращивать любой росток любви, как надо оберегать ее», – в этих словах Елены Васильевны – вся Образцова. Ее творческий путь – это блестящие победы и мировое признание. Ее репертуар – ведущие оперные партии, классические и современные. Ее сцены – наш Большой театр и миланский «Ла Скала», нью-йоркский «Метрополитен-Опера» и лондонский «Ковент-Гарден». Ее обожали и ей поклонялись великие музыканты и простые слушатели всех континентов. Но все, кому выпало счастье общаться с Еленой Васильевной: ее родные и друзья, коллеги и ученики, – помнят не только непревзойденное мастерство певицы и феерические спектакли, но и живое человеческое тепло.

Фото Ирины Шымчак

«Был такой случай, который характеризует Елену Васильевну как замечательного человека, – вспоминает Владимир Минин. – В 1982 году у нас был десятилетний юбилей, и в концерте должна была участвовать Образцова. Накануне вечером мне позвонили, и сказали, что она попала в больницу. Расстройству моему не было предела – как же, столько готовились, столько мечтали! Уже на концерте, повернувшись к публике на поклон, я увидел в дверях директора зала В. Е. Захарова, который машет рукой: “Все в порядке! Не беспокойся!”. И… на сцену выходит Елена Васильевна. Мы спели все, что полагалось, и после концерта я ее спрашиваю: “Леночка, как же ты?” Она говорит: “Я убежала из-под капельницы, потому что я дала тебе слово, и я не могу его не выполнить”. Вот это – человек! Вот это – поступок! Это не слова, а это Поступок настоящего Человека»…

В «Траурной музыке для королевы» Пёрселла, открывшей концерт-посвящение, заключены сила и глубина. Чередование строгих медных тембров с мощью органа и «колокольным», полетным звучанием хора оставляет в душе не грусть трагической утраты, а торжество и величие духа. Слушатели ощущают в ней не смерть, а переход в мир иной, жизнь вечную.

Фото Ирины Шымчак

Затем прозвучали сочинения композитора, чье творчество занимало особое место в жизни В. Минина и Е. Образцовой – «Возвращение солдата» и «Честная бедность» Георгия Свиридова (из цикла на стихи Р. Бёрнса) в исполнении Павла Червинского (бас) и Анны Коржавиной (фортепиано). «Я поняла, что петь свиридовскую музыку очень трудно, – рассказывает Образцова о своей работе с композитором. – На вид это очень простая музыка, но простота ее обманчива. Народная распевность сочетается с изысканностью. То это утонченный Блок, то это гибельная удаль, широта и нежность Есенина, то это Тютчев, каждое слово которого, как говорит Свиридов, не пуд, а гора»…

И только в финале первого отделения в программу концерта проникает безмерная грусть. Адажио для струнных Сэмюэля Барбера в редакции С. Анаш-кина для смешанного хора a’cappella под управлением Минина рвет душу непреодолимой скорбью прощания навечно. Звучание хора взрывается всплесками стона то у одной, то у другой партии – без слов. И льется, гудит звук человеческих голосов, наполненных бархатом скрипично-виолончельной кантилены…

Во втором отделении Хор Минина, Российский национальный оркестр под управлением Дмитрия Лисса и солисты – Алина Яровая (сопрано), Максим Пастер (тенор), Михаил Казаков (бас) – исполнили «Колокола» Рахманинова. Это сочинение не случайно завершало концерт памяти Образцовой. В нем – вся жизнь, вся боль и радость человеческого бытия, глубина и страстность, которыми отмечено творчество и самой Елены Васильевны. Можно вспомнить ее слова: «А если говорить о героях Рахманинова – это натуры страстные, порывистые, умеющие любить глубоко и жертвенно. Натуры, которые сильно чувствуют каждое мгновение жизни. Чувствуют радость бытия. И хотя Рахманинов рассказывает не только о счастливых мгновениях, но и тяжелых, одиноких, его герои живут и чувствуют сиюминутно. И это мне очень дорого. Я лирик по натуре. И Рахманинов утоляет мою тоску по лиризму».

Фото Ирины Шымчак

Симфоническая поэма для хора «Колокола» сегодня звучит не часто со сцены концертных залов, это очень непростая для исполнения партитура. Она написана для расширенного оркестрового состава, и, конечно, требует большого хора. Возможно, поэтому местами хотелось немного убавить инструментальное звучание: оркестра было так «много», что, казалось, зал вибрировал от набатного звона. Но и такая трактовка произведения была уместной, особенно в этот вечер. В интерпретации Д. Лисса «Колокола» предстали как огромное художественное полотно, на котором выразительный акцент был сосредоточен лишь на крупных деталях. Так, запомнилось соло сопрано в номере «Слышишь к свадьбе звон святой» или хоровые эпизоды в «Слышишь, воющий набат». Но самой глубокой по музыкальному наполнению была, пожалуй, кульминационная финальная часть поэмы «Похоронный слышен звон»…

Публика очень долго не отпускала музыкантов со сцены. И это были не просто аплодисменты в благодарность мастерству исполнителей. Это была дань великой певице, которая в этот вечер незримо присутствовала в зале…

Ольга Ординарцева,
выпускница МГК

№ 1 (144), январь 2015

Второго декабря в Пушкинском музее открылись XXXIV «Декабрьские вечера Святослава Рихтера» – событие, ожидаемое московскими меломанами с большим нетерпением. В своей краткой приветственной речи президент, а до этого бессменный директор музея, Ирина Антонова сказала, что 34 года – это очень большой срок (и в самом деле, Пушкин прожил немногим больше!). Но, как гласит латинский афоризм, – Ars longa, vita brevis (искусство вечно, жизнь коротка). Хотя с тех пор многое поменялось, фестиваль и сегодня интересен не только сочетанием музыки и живописи, а по-прежнему славится большой разборчивостью в отношении исполнителей: в его программах всегда есть «изюминки», что привлекают внимание самых взыскательных столичных эстетов.

В этом году фестиваль открыл «клавирабенд» Валерия Афанасьева. Выбор «Патетической» и «Лунной» сонат Бетховена – одних из самых «шлягерных» произведений классического репертуара, конечно, ожидания подогревал. Пианист, известный своими интерпретациями, в первую очередь, Шуберта и Бетховена, уже вызывал своими выступлениями неоднозначные, а иной раз диаметрально противоположные оценки и жаркие дискуссии. Первый концерт нынешних «Вечеров» – тот случай, когда можно сказать «первый блин комом».

Обе сонаты – произведения, известные чуть ли не с детства, – в первую очередь, интересны каждому своей трактовкой. Однако, исполнитель, как не приучал слушателей к вольности, иной раз на грани допустимого, к пренебрежению условностями вплоть до экстравагантности, в этот вечер, пожалуй, превзошел сам себя. Непонятно, кому таким исполнением было выказано презрение – публике, Бетховену (которого, впрочем, несколько лет назад пианист сыграл блестяще) или же пресловутым «хитам» – столь неаккуратно и по тексту, и по темпу, и по педали, столь бесцветно и однообразно по динамике, звучанию и фразировке (если они только были) это было сыграно. Надо сказать честно, если бы в зале сидел непросвещенный человек, не знакомый ни с творчеством Бетховена, ни с мастерством Афанасьева, он бы подумал, что композитор ужасный графоман, а исполнитель не владеет инструментом, или же не подходил к роялю со времен окончания музыкальной школы. А главное, сочетание именно этих сочинений с таким исполнением, заставляет думать, что это не случайность, не неудачное исполнение (которое может случиться с каждым), но некий замысел, намерение и злая воля.

Столь же мучительно и утомляюще прозвучали и пять полонезов Шопена. В свое время на уроке у Ю. А. Муравлева ученик не слишком аккуратно, но слишком громко взял аккорд. Юрий Алексеевич иронично заметил: «Как будто уронили шкаф с посудой». Тут же, развивая эту метафору, можно сказать, что в перерывах между «падениями», этот многострадальный «шкаф» немилосердно переволакивали с места на место…

И в конце концерта, когда слушатели были истерзаны, вымотаны и разочарованы, пианист, то ли в награду самым стойким (кто-то ушел сразу после конца объявленной программы и бисы не услышал), то ли в насмешку, а может быть просто, чтобы напомнить, что он умеет играть совсем по-другому, на бис исполнил две ля-минорные мазурки Шопена. И все изменилось: оказалось, что рояль очень певучий инструмент с чистым прозрачным звуком, яркой и богатой нюансировкой…

В интервью 2012 года Валерий Афанасьев высказался, что провальное исполнение великого музыканта для него поучительнее и интереснее «достижений посредственности». С его точки зрения, то есть точки зрения одаренного и зрелого профессионала, для которого прослушивание музыки имеет несколько иной смысл, это, пожалуй, и верно. Но хочется спросить, а что же полезного может быть в таком исполнении для слушателя, пусть даже искушенного?

Древние утверждали: Quid licet Jovi non licet bovi (что дозволено Юпитеру, не дозволено быку). Но ведь и обратное верно – негоже Юпитеру вести себя как быку (если только речь не идет о похищении прекрасной Европы), а уж тем более уподобляться слону в посудной лавке.

Надежда Игнатьева,
аспирантка МГК

Фото Марии Слепковой

№ 9 (143), декабрь 2014

В 1936 году Сергей Прокофьев, к тому времени – один из первых композиторов страны, был приглашен Наталией Сац в Детский музыкальный театр в качестве зрителя. По всей видимости, хитрость талантливого режиссера заключалась в том, чтобы очаровать композитора представлением и таким образом заманить его в театр для совместной работы. И план сработал! Так было создано одно из лучших произведений для детей – музыкальная сказка «Петя и волк».

С момента создания сказки музыкантами первой величины (Е. Светланов, Г. Рож-дественский, Л. Бернстайн, К. Бем) сделаны несколько блестящих аудиозаписей, а художниками-мультипликаторами выпущен не один фильм. Причем, как ни странно, первый из них был выполнен на студии Уолта Диснея и лишь десятью годами позже появился советский – кукольный. Интерес к храброму мальчику Пете, похоже, не угаснет никогда: в 2006 году британский аниматор Сьюзи Темплтон создала по мотивам сказки анимационную короткометражку «Peterandthewolf», удостоенную премии «Оскар».

В этом году сказка вновь появилась на сцене Детского музыкального театра им. Н.И. Сац, но в совершенно новой версии, представленной актерами театра «Будильник» и музыкантами Московского областного музыкального колледжа имени С.С. Прокофьева. Молодой дирижер Иван Виноградов сделал замечательное переложение для оркестра русских народных инструментов. Первоначальная задумка автора – познакомить ребят с инструментами оркестра – ушла на второй план, но совсем не в ущерб спектаклю.

Два чтеца (Анастасия Привалова и Олег Соколов) разыграли перед зрителями настоящее театральное представление с перевоплощениями, взяв на себя роль комментаторов музыкального действия. У Прокофьева каждый персонаж имеет свой голос: птичка поет тембром флейты, за утку крякает гобой, кошку изображает кларнет. Персонификация инструментов сохранена и в новой интерпретации музыкальной сказки, причем не без интересных находок: дедушка ворчит тембром контрабасовой балалайки, а завывания волка озвучивают три баяна. Но помимо тембрового распределения есть еще и мелодическое, ведь у каждого героя сказки – своя мелодия. И тут, чтобы юный зритель не запутался, на помощь приходят чтецы. Так, под бурчание контрабасовой балалайки раскуривается трубка и надевается уютная дедушкина жилетка, если же вывернуть ее наизнанку, то перед нами уже вовсе не жилетка, а шкура волка.

Как известно, текст сказки был написан самим композитором. Но со временем все требует корректировки, и важно уметь подстроить произведение, созданное более 50 лет назад, под восприятие современной публики. Современные 5–6-летние малыши просто неспособны представить Петю пионером. Не стоит ли пожертвовать неприкосновенностью текста? Пускай Петя будет просто мальчиком, таким же обыкновенным, как публика в зрительном зале.

В целом спектакль произвел приятное впечатление. Юные зрители были в восторге, несмотря на все огрехи, вызванные забывчивостью актеров и неслаженностью музыкантов оркестра. Дирижер, как ни старался, не смог убедить флейтиста не спешить, баянистов держать унисон, а исполнителя партии контрабасовой балалайки играть ровно. Наверное, стоит сделать скидку на то, что это оркестр студенческий и в силу неопытности юных артистов пока не дотягивает до уровня профессионального. Тем не менее, хочется пожелать музыкантам творческого роста, а Ивану Виноградову – новых интересных идей и проектов.

Ксения Ефремова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (143), декабрь 2014

Свой абонементный сезон Московский государственный академический камерный хор (художественный руководитель и главный дирижер – Владимир Минин) 23 октября открыл с блеском: на сцене Концертного зала имени П. И. Чайковского при участии ГАСО имени Е. Ф. Светланова опера Джорджа Гершвина «Порги и Бесс» впервые в России прозвучала в концертной версии Эндрю Литтона.

В концертном зале филармонии практически нет свободных мест – не так часто опера Гершвина звучит в Москве. Владимир Минин рассказывает: «Я помню, после войны, в пятидесятые годы, “Порги и Бесс” привозила “Эвримен-опера” – труппа, которая состояла из одних афроамериканцев. Она возила эту постановку по всему миру и, конечно, там было отлажено все до последней ноты».

Почему именно «Порги и Бесс» – сейчас, в России? «Это нужно, для того чтобы не вариться все время в одних и тех же интонациях, одних и тех же стилистических нормах», – подчеркивает В. Минин. И никакие барьеры, трудности не должны и не могут мешать интеркультурному диалогу: специально для премьеры концертной версии оперы были приглашены дирижер Уэйн Маршалл (Великобритания), солисты Индира Мэйан (сопрано, США), Анджела Рене Симпсон (меццо-сопрано, США), Рональд Самм (тенор, Великобритания), Кевин Шорт (бас-баритон, США).

Стильный, выдержанный в черно-белых тонах буклет. На обложке – зарево заката у городских окраин. 16 номеров на одном дыхании – классически выдержанное и одновременно раскрепощенно-яркое исполнение. Особенно радует хор. «В этом сезоне коллектив пополнился молодыми талантливыми артистами, – поясняет руководитель, – и в “Порги и Бесс”, опере “народной” для американской земли, наш хор звучит настолько стилистически органично, что его зажигательная энергия не уступает солистам!»

Одним из ярчайших впечатлений стал Кевин Шорт – лучший, по мнению мировой критики, исполнитель партии Порги. Сочетание бархатного тембра голоса с глубоким внутренним прочтением образа никого не могло оставить равнодушным. Для Рональда Самма бесспорным триумфом стала известная песня Спортинг-Лайфа «It Ain’t Necessarily So». Долгое время после концерта она не отпускала, все звучала в ушах с теми же интонациями, с тем же драйвом.

И, конечно, важным действующим лицом стал дирижер Уэйн Маршалл. Свой выход к публике он обставил очень эффектно – преподнес ей неожиданный сюрприз в виде яркого органного соло. И затем провел весь спектакль на одном дыхании вплоть до финальных аплодисментов, буквально завораживая зрителей своей экспрессией.

Для диалога двух культур нет и не может быть преград. Но только от чистого творческого порыва рождается искусство.

Ольга Ординарцева,
выпускница МГК
Фото Аллы Четвериковой

№ 8 (142), ноябрь 2014

Вечером 4 октября, когда в Москве царила «Ночь музыки», каждый мог найти уголок по душе: сотни концертных площадок были отрыты для посетителей с любыми вкусами – от классики до фольклора, от академической музыки до любой «неформальной». Местом реализации одного из таких проектов стала сцена Музея Москвы. Его название – «Сахар».

Хотя проект «Сахар» явился результатом сотрудничества двух представителей современной творческой богемы – композитора Казимира Лиске и небезызвестного широкой публике режиссера Ивана Вырыпаева, – с первого мгновения стало понятно, «кто в доме хозяин».

Молодежь ждала кумира – уже при звучании имени «Иван Вырыпаев» зал взорвался аплодисментами. Худрук театра «Практика», сценарист, драматург, режиссер и просто кришнаит Вырыпаев никогда не занимался музыкой. Однако родившийся спонтанно и сделанный «на коленке» (по словам самого драматурга) проект выглядит больше концертом, нежели театральной пьесой или спектаклем. «Я не стал музыкантом, но участвую в группе, и для меня это захватывающий эксперимент», – уточняет Вырыпаев…

Действо открывается. Подземный гараж Музея наполняется звуками музыкальных инструментов. Аккордовая последовательность в духе саунда итальянской эстрады 70-х настраивает на медитативную волну. Вырыпаев начинает историю про женщину, которая пришла домой «позже, чем никогда»…

На сцене, как и положено на современном молодежном концерте, все на своих местах: именитые (в определенных кругах) гитарист Казимир Лиске, барабанщик Иван Макаревич, тромбонист и по совместительству пианист Павел Артемьев, – всего семь музыкантов. Или актеров? По другую сторону – фронтмен группы, который задает тон всему происходящему, не вокалист, а чтец – Иван Вырыпаев: «Я веду себя в группе как вокалист, но я все-таки не вокалист. Я чтец. Вокалист-чтец», – пытается объяснить автор.

Провести грань между спектаклем и концертом практически невозможно, и в этом вся соль «Сахара». Чтец произносит слова, музыканты дополняют их музыкой. Но вот чтец переходит на подобие пения, а музыканты начинают читать по бумажке, причем очередь доходит даже до обычно «молчаливого» барабанщика…

Здесь нет героев: действие представляет собой подборку не связанных по смыслу текстов, хоть и объединенных одним настроем и идеями. Порой автор дает отдохнуть от массы слов, и звучит незатейливый кавер Казимира Лиске на битловскую тему «Across the Universe». Музыка непрерывно сопровождает действо. Тем не менее, музыкальная группа собралась не затем, чтобы играть, а затем, чтобы говорить: текст – основа всего, а музыка – лишь эхо его смыслов, друг без друга они беспомощны. В их смешении главное – пропорции.

Нельзя сказать, что декламация текста под музыку может кого-то удивить. Однако вряд ли Вырыпаев отталкивался от опыта предшественников. Скорее, он имел в виду форму, найденную им еще в ранних спектаклях и в фильме «Кислород». Произнесение ясным языком сложных вещей на фоне медитативной электронной музыки ассоциируется именно с режиссерским стилем Вырыпаева. Даже создается ощущение, что на сцене представлено этакое «переложение» одного из его ранних фильмов…

Музыкальное оформление обращено к широкому слушателю: каверы в аранжировке Лиске на песни «Девушка по имени М», «L-O-V-E» Берта Кемпферта и Милта Габлера как и на тему из игры «Марио» звучат достаточно современно и стильно. «Мы не претендуем на новую музыку. Мы берем известную – вы можете узнать «Portishead», «Рондо», что-то еще, – но мы этого не стыдимся. Мы специально это делаем», – поясняет Вырыпаев. Конечно, за всем этим сложно увидеть творческую индивидуальность композитора (если она есть!), но с задачей создания музыкального пространства, в котором существует текст, он справляется.

Теперь, когда презентация проекта «Сахар» стала первым событием в новом сезоне театра «Практика», нужно дать ориентир слушателю. И на вопрос, что же происходит на сцене, Иван Вырыпаев отвечает: «Все-таки спектакль. Мы хотим остаться на территории театра. Спектакль, использующий форму концерта».

Анна Полулях,
студентка IV курса ИТФ