№ 6 (149), сентябрь 2015

С 15 июня по 2 июля в Москве и Санкт-Петербурге проходил XV Международный конкурс имени П. И. Чайковского. С тех пор, как в 2011 г. Оргкомитет возглавил Валерий Гергиев, состязания разделились на два города. На этот раз в Москве соревновались пианисты и скрипачи, а в Санкт-Петербурге – виолончелисты и вокалисты. В распоряжении участников оказалось наибольшее количество лучших столичных площадок: Большой и Малый залы Московской консерватории, Концертный зал им. П. И. Чайковского, Большой и Малый залы Санкт-Петебрургской филармонии, Концертный зал «Мариинский-3», Зал им. М. П. Мусоргского «Мариинки-2». Еще один рекорд конкурс установил на Интернет-канале классической музыки medici.tv, превосходно организовавшем трансляции прослушиваний: более шести миллионов просмотров и более одного миллиона уникальных пользователей из 179 стран.

Учитывая внимание, прикованное к этому событию во всем мире, особенно приятно, что среди нынешних лауреатов – шесть выпусников  Московской консерватории: Дмитрий Маслеев и Лукас Генюшас (фортепиано), Гайк Казазян и Павел Милюков (скрипка), Александр Рамм и Александр Бузлов (виолончель). И хотя обладателем Гран-при в этот раз стал певец из Монголии Ганбаатар Ариунбаатар, победителем в номинации «фортепиано», исконно вызывающей наибольший интерес слушателей, был назван молодой музыкант, окончивший Московскую консерваторию в классе профессора М. С. Петухова, – Дмитрий Маслеев. Публикацией материалов о московской части конкурса мы открываем тему, которая, надеемся, будет продолжена.

Лукас Генюшас

Каждый конкурс – это победы и поражения, неожиданные откровения и досадные промахи, но какие бы переживания его не сопровождали, это невероятный праздник Музыки. И в этот раз особенно ярким он был в номинации «фортепиано». Еще на предварительных прослушиваниях стало ясно, что впереди предстоит нешуточная битва, главным победителем которой станут… слушатели. На протяжении почти трех недель каждый день в Большом зале Московской консерватории, где соревновались пианисты, был аншлаг.

Перед авторитетным жюри, в котором работали Дмитрий Башкиров, Мишель Берофф, Борис Березовский, Сергей Доренский, Питер Донохоу, Владимир Овчинников, Клаус Хельвиг, Мартин Энгстрем, Барри Дуглас, Владимир Фельцман, Денис Мацуев и Александр Торадзе, стоял нелегкий выбор. Благодаря плюрализму их мнений в финал вышли настолько яркие музыканты, что интрига – кто же из них жюри объявит победителем – сохранялась до самого конца. Окончательное решени было неожиданным и ожидаемым одновременно: V и VI премии не были присуждены, IV премию получил Люка Дебарг (открытие конкурса), III премию и Бронзовую медаль разделили Сергей Редькин и  Даниил Харитонов; Лукас Генюшас и Джордж Ли удостоились II премии и Серебряной медали, а победителем конкурса, обладателем Золотой медали стал выпускник Московской консерватории Дмитрий Маслеев.

Дмитрий Маслеев

Пианисты, выступающие на конкурсе Чайковского, – заведомо сильные, прошедшие отбор, музыканты, а дух соревнования до предела мобилизует творческий потенциал. Поэтому в каждом туре были выступления, которые заставляли по-особому замереть, застыть и просто плыть на волне музыки. В I туре самое яркое впечатление, несомненно, произвела игра Андрея Коробейникова. Это не было конкурсной игрой, это был скорее манифест, полет духа вне каких-либо рамок – и это было по-настоящему захватывающе. Коробейников не прошел во второй тур, но Ариетту из Тридцать второй сонаты Бетховена в его исполнении невозможно слушать без трепета даже сейчас, в записи… И, хотя на первом туре было еще очень сложно делать какие-либо выводы – в этот раз конкурс не подарил ярко выраженного фаворита с самого начала, – особенно жаль было не услышать во втором туре Юрия Фаворина, Андрея Гугнина и Динару Клинтон.

Второй тур, безусловно, стал «туром Дебарга». Да, ему не хватит опыта на два концерта в III туре, да, к его исполнению – как и к любому – можно придраться. Но обо всем этом сразу забываешь, как толькоэтот высокий, застенчиво улыбающийся юноша садится за рояль и сливается с ним в единое целое. Это не игра, это не исполнение – это волшебство, звучащая мысль души. И уже не важны объективные рассуждения и анализ деталей – нужно просто слушать, слушать сердцем. Люка Дебарг – обладатель приза Ассоциации музыкальных критиков Москвы, любимец публики, даст в новом сезоне несколько концертов в Москве, но билеты на них были раскуплены еще в начале августа.

И самым неожиданным, пожалуй, был финал конкурса. IIIтур – этап и морально, и физически самый сложный для музыкантов: сыграть два концерта с оркестром подряд в принципе нелегко. Да еще и с одной стороны – полшага до пьедестала, а с другой – усталость и напряжение, превышающие все возможные пределы. Бесспорно блестяще выступили Лукас Генюшас, Джордж Ли, Сергей Редькин. Немного не хватило пока глубины исполнения самому юному участнику конкурса – Даниилу Харитонову и опыта игры с оркестром – Люке Дебаргу. Но когда на сцену вышел Дмитрий Маслеев, завершавший волей жребия все туры, и зазвучал Третий концерт Прокофьева, в голове отчетливо промелькнуло – вот она, Первая премия. Очень тонка грань между исполнением музыки и любованием в музыке собой, многим сложно остаться на стороне искусства, а не ремесла, но Маслеев – тот музыкант, который исполняет, а не трудится, дарит радость от музыки, а не восхищение собой.

Решение жюри – это всегда сложный и неоднозначный выбор, но результат конкурса был заслужен и справедлив.

Ольга Ординарцева

Гайк Казазян

Традиционно хорошо показала себя московская скрипичная школа, представленная выпускниками и студентами Московской консерватории в классах профессоров Эдуарда Грача (Гайк Казазян, Игорь Хухуа и Сергей Поспелов), Владимира Иванова (Павел Милюков и Елена Корженевич) и Сергея Гиршенко (Тихон Лукьяненко и Степан Стариков), Александра Винницкого (Леонид Железный). В некотором роде разочарованием стало выступление единственной выпускницы Санкт-Петербургской консерватории Любови Стекольщиковой, которую сняли еще с I тура. Участники из Японии, Южной Кореи и Тайваня, вступившие в борьбу за награды, хотя и имели поддержку азиатской диаспоры, не всегда были на высоте.

Разумеется, как и на любом конкурсе, публика оказалась разочарована некоторыми решениями жюри. Система распределения мест дала неожиданные даже для самих членов жюри результаты, оставив первую премию уже который раз подряд не присужденной.

Однако поговорить хочется о двух музыкантах, с которыми у меня связаны наиболее яркие воспоминания конкурса. Это Павел Милюков и Гайк Казазян, разделившие (вместе с Александрой Конуновой из Молдавии) III премию. Я отметил их с самого начала по многим причинам: благодаря качеству исполнения, демонстрации разных граней таланта и выбору сочинений.

Еще на первом туре всем конкурсантам был предложен своего рода тест на мастерство – Чакона d-moll Баха, – который далеко не все из них смогли пройти. Если другие обязательные сочинения (Вальс-скерцо Чайковского, каприсы Паганини) были призваны показать владение технической стороной и «блестящим» концертным стилем, то Чакона требовала зрелости, умения логически выстроить гигантскую конструкцию (почти двадцать минут!), и вместе с тем не забыть про сложные полифонические переплетения. Только Милюков и Казазян исполнили этот шедевр, не оставляя ощущения бесконечности; при этом у них наблюдался совершенно разный подход к барочному стилю.

Павел Милюков

Здесь уместно сделать оговорку: хотя формат конкурса и склонен поощрять следование традициям, слушатели любят индивидуальный, запоминающийся стиль игры (ни в коем случае не следует путать его с актерской игрой и тем более клоунадой). Великих музыкантов прошлого всегда можно узнать буквально с первых секунд записи именно по тому, как по-разному они подходят к одним и тем же сочинениям. С этой точки зрения выступления Милюкова и Казазяна заметно выделяются на фоне остальных. Оба продемонстрировали в разных турах ранее не слышанные в их игре оттенки, в особенности Милюков, раскрывшийся в Скрипичной сонате №7 c-moll Бетховена как лирик. Имея более чем десятилетний опыт концертных выступлений, в финале оба без труда взаимодействовали с оркестром Московской филармонии под руководством Юрия Симонова, которому можно только аплодировать за освоение и репетицию в считанные дни шести концертов.

Самое интересное, на мой взгляд, случилось в выборе программы для вторго тура, в которую оба исполнителя включили сочинения, прямо отсылающи к предыдущему туру. Это третий момент, который обращает на себя внимание, потому что, будем откровенны, в большинстве случаев исполнители не заботятся о сочетаемости произведений в конкурсных программах. Как правило, выбираются «вещи», прочно выученные и уже занявшие свое место в репертуаре – как правило, между ними нет никакой связи. Здесь же в связи с каприсами Паганини, обязательными на первом этапе, Милюков и Казазян, каждый по-своему, выразили отношение к скрипичному гению. Милюков сыграл «Посвящение Паганини» А. Шнитке, как бы в кривом зеркале отражающее каприсы, а Казазян выбрал более нейтральную «Паганиниану» Н. Мильштейна.

Все выше сказанное не означает, что остальные конкурсанты совершенно не понравились. Я бы дал отдельные «утешительные» призы не прошедшим во II тур Елене Корженевич и Леониду Железному за самые проникновенные выступления. Мне показалось, что другие участники финала по сравнению с Милюковым и Казазяном ничем не выделялись. Конечно, юные и красивые музыканты с Востока вызвали симпатии публики, которая даже устремлялась к ним за автографами. Но конкурс Чайковского – не конкурс красоты, оценивать стоит, прежде всего, музыкальную часть исполнения, и только потом – артистическую.

Хотя лауреатам скрипичной номинации и не удалось завоевать Гран-при, все оставшиеся силы они отдали публике на гала-концертах.   

Михаил Кривицкий,
студент V курса ИТФ

№ 4 (147), апрель 2015

Композиторский факультет Московской консерватории провел конкурс молодых композиторов, посвященный 70-летию Великой Победы. По словам организаторов, целей у данного мероприятия было несколько: поднять патриотическое сознание молодых авторов, оказать им поддержку и обеспечить исполнение их музыки в широкой аудитории. Конкурс проходил по двум номинациям: «Камерный хор» и «Вокальная музыка». Студенты консерватории, принимавшие участие, прислали работы, посвященные теме войны, которые ранее не издавались и не исполнялись в публичных концертах. Жюри оценило произведения, и в начале апреля стали известны победители, чьи имена до того были зашифрованы под паролем-идентификатором.

Поздравив победителей конкурса и пообщавшись с лауреатами первых и вторых премий (третьего места не присудили ни в одной номинации), я попросила их ответить на три вопроса:

1. Каков замысел твоего конкурсного сочинения? Расскажи, пожалуйста, об истории его создания.

2. Что для тебя означает участие в этом конкурсе? В чем его польза для молодых авторов?

3. Конкурс посвящен 70-летию Великой Победы. Чем для тебя лично стало это событие?

МАКСИМ БАБИНЦЕВ
Пароль «Хорус»
Композиторский факультет, I курс
I премия в номинации
«Камерный хор»

1. Мое произведение «Пусть буду я убит в проклятый день войны» написано на стихи современного поэта Евгения Неживцева. Все мои вокальные произведения рождаются за счет проявления интереса к какой-нибудь поэзии. Так случилось и с этим сочинением. Написал его в 2014 году перед самым праздником 9 мая.

2. Конкурс, думаю, полезен тем, что каждый молодой автор, естественно, не участвовавший в военных действиях и не видевший всего происходившего – военных потерь, краха надежд – может попробовать войти в то страшное время, прочувствовать его на себе и попробовать изложить в музыкальной «речи».

3. 70-летие Победы – само название уже говорит о том, что время после окончания войны движется все быстрее, от нас уходят ветераны. Мы обязаны не забывать про этот праздник. Особенно это касается художников, в руках которых сохраняется память о событиях тех лет.

ЕЛИЗАВЕТА ЧЕРНОВА
Пароль «SPB»
Кафедра современного хорового исполнительства, III курс
II премия в номинации
«Камерный хор»

1. Мое сочинение «Блокадный диптих» написано для композиторского конкурса в короткие сроки. Я случайно нашла стихи Александра Трубина о войне и переписала их в записную книжку. В день снятия блокады (27 января) я была в Санкт-Петербурге и по дороге в Кронштадт «услышала» эти стихи. Затем появилась музыка.

2. Участие в конкурсе молодых композиторов для меня – большая радость. Тематика конкурса не потеряла актуальности, несмотря на то, что Война была 70 лет назад. Обращение к данной теме заставляет задуматься: кто может хотеть ещё одной войны?

3. Мой прадедушка получил медаль за участие в снятии блокады Ленинграда. Поэтому 70-летие Победы для меня еще и семейный праздник. В этих боях прадедушке оторвало руку. А сколько неизвестных солдат погибло во время Второй мировой войны?! Сколько на самом деле жизней унесла блокада Ленинграда? Сколько существует семейных историй, связанных с войной? Подобного рода вопросы можно задавать бесконечно.

МАРИЯ КУДРЯШОВА
Пароль «Sound»
Фортепианный факультет, V курс
I премия в номинации
«Вокальная музыка»

1. Основная концепция моих песен «Ты пишешь письмо мне» и  «Песня ветеранов» – всепобеждающая сила любви и величие духа человеческого. Написаны они в классической песенной форме, и я подумала, что это даст возможность понять их не только искушенному слушателю, но и человеку, не обладающему музыкальными знаниями. Хотелось, чтобы жанр военной песни продолжал свои традиции и побуждал людей на что-то доброе. Может быть, на воспоминания о войне, о подвиге наших дедов. Мой дедушка был летчиком-стрелком на военном самолете ИЛ-2 (фашисты называли этот самолет «черная смерть»). Дедушка прошел через всю войну, отправившись на фронт в 16 лет. Он – мой герой. Вечная ему память.

2. Время неумолимо отдаляет нас от событий Великой отечественной войны. Но подвиг народа, выстоявшего в этой войне и победившего адское зло, остается в нашей памяти. Люди различных творческих профессий создавали и будут создавать новые произведения об этой Войне. Они заставляют нас всех задумываться о самом важном – о цене человеческой жизни. И этот конкурс дал возможность еще раз соприкоснуться с событиями прошлых лет и выразить через музыку свое отношение к тем, кто прошел испытание войной.

3. Для меня день Победы – день радости избавления от фашизма и, одновременно, день скорби о миллионах погибших. За 70 лет выросло несколько поколений – пусть память о войне объединит людей в едином стремлении к миру.

ИВАН ШМАРЫГИН
Пароль «concerto grosso»
Фортепианный факультет, II курс
II премия в номинации «Вокальная музыка»

1. Сочинение было написано специально для конкурса – я увидел объявление в интернете и решил поучаствовать. На тему войны создано очень много гениальных стихов, поэтому выбрать какое-то одно произведение было непросто. Я решил остановиться на стихотворении Самуила Маршака «Мальчик из села Поповки», в котором рассказывается про маленького Петю – единственного жителя Поповки, уцелевшего после ухода из села фашистов. Я понимал, что тема войны накладывает особую ответственность: музыка должна быть одновременно и трагической, и героической. И, честно говоря, мне кажется, что мне это не вполне удалось.

2. Это мой первый опыт создания музыкального произведения для конкурса и мне было интересно в нем участвовать. Я занял второе место, чем приятно удивлен.

3. На этот вопрос ответить сложно, но я знаю, что означает Война для людей старшего поколения, тех, кто ее прошел. Я преклоняюсь перед мужеством  этих людей и с большим уважением отношусь к их чувствам. Их подвиг трудно переоценить.

Подготовила Надежда Травина,
студентка II курса ИТФ

№ 4 (138), апрель 2014

В конце марта в одном из музыкальных образовательных учреждений Западного административного округа Москвы – Детской музыкальной школе имени С. Я. Лемешева – состоялся IV Всероссийский фестиваль-конкурс юных исполнителей «Хрустальный камертон». О том, как за четыре года конкурс приобрел масштаб всероссийского, о традиционных и необычных номинациях, о значении конкурсных выступлений для воспитания молодых музыкантов рассказала в перерыве между прослушиваниями директор школы имени С. Я. Лемешева Лариса Беседина. 

- Лариса Борисовна, как родился «Хрустальный камертон», какой путь он прошел за четыре года с момента основания?

— Практически у каждой детской музыкальной школы есть свои конкурсы или фестивали. Когда я возглавила школу – тогда еще она не носила имя С. Лемешева, – я задумалась, что кроме активного развития специальности «электронно-музыкальные инструменты» у школы нет никаких выходов на профессиональные площадки. Дети не были настолько подготовлены, чтобы участвовать в городских мероприятиях, с чего-то надо было начать, нужно было создать свой проект на базе школы. Так появился «Хрустальный камертон».

Конкурс задумывался окружным – у нас в округе 15 музыкальных школ. И львиная доля участников, конечно, были ученики нашей школы. Ко второму конкурсу стало ясно, что мы хорошо принимаем, объективно оцениваем, и к нам потянулись из других округов. Так третий конкурс стал открытым, а четвертый и вовсе всероссийским – иначе мы не смогли бы принять желающих из центральной России. География конкурса значительно расширилась, включив в себя такие города, как Вологда, Воронеж, Махачкала, ряд городов Московской и Ярославской областей.

Каждый раз основной тематикой конкурса становятся важные юбилейные даты текущего года. В этот раз «Камертон» был посвящен Году культуры в России и трем юбилеям: 210-летию М. И. Глинки, 175-летию М. П. Мусоргского, 170-летию Н. А. Римского-Корсакова.

Лауреаты I премии

— Одна из номинаций конкурса – «юный музыковед». Это не типично для конкурса исполнителей. В чем ее особенность?

— В рамках конкурса юных исполнителей этой номинации нет нигде. Задумка такая, чтобы научить детей говорить о музыке. «Юный музыковед» – это юный рассказчик о музыке. На прошедших конкурсах информацию можно было предоставить в свободной форме. Но за четыре года сложилась определенная концепция, которую мы вложим в положение конкурса.

Когда меня спрашивают, какие критерии в этой номинации, я говорю – С. Бэлза. Он говорит так, что ты не хочешь – но все равно будешь его слушать и все понимать. А у нас сейчас многие монотонно читают лекцию. Не надо представлять выступление юного участника в форме доклада! Это должно быть естественно, своими словами, доступным языком.

Именно четвертый конкурс показал, ради чего создавалась такая номинация. Одна из участниц представила работу на тему «Цвета в романсовой лирике Римского-Корсакова». Опираясь на факты музыкальной истории и проводя параллель со своими ощущениями как обладательница цветного слуха, она подготовила настоящий рассказ. Наверное, вот так это и должно быть.

Понятно, что информацию дают педагоги, но ребенок, выходя на сцену, должен понимать, о чем он говорит, должен донести информацию простым языком до слушателя. Профессиональные термины уместны, если ребенок потом может объяснить их. Это очень ценно!

Лариса Беседина, Директор школы С. Я. Лемешева вручает гран-при

— Конкурсы юных исполнителей популярны во всем мире. Что они дают детям, какие трудности и полезные итоги содержат в себе?

— В нынешнем «Хрустальном камертоне» поразил уровень исполнения в номинациях «инструментальный ансамбль» и «фортепиано». Среди ансамблей – струнных, духовых – встречались, можно сказать, маленькие мастера. И на гала-концерт мы будем выставлять не только первые премии, как это обычно делается, лауреаты второй и третьей степени достойны показа на хороших концертных площадках не меньше.

Пианисты были очень сильные, играют практически училищный репертуар, и при этом очень грамотно. Хвала педагогам, которые не боятся браться за такую программу, большое спасибо детям и родителям, которые уделяют этому время. Судя по сегодняшнему конкурсу, многие участники в номинации «фортепиано» – это будущие музыканты. Вся старшая группа. Я не думаю, что они это бросят – настолько они профессионально подготовлены. Всероссийский статус расширил границы нашего конкурса. Отрадно, что есть много профессионально ориентированных, талантливых детей.

Конкурсы нужны детям как сценическая площадка, на которой можно самоутверждаться. Самого себя воспитывать. Одно выступление на сцене заменяет 10 часов усиленных занятий. Ребенок оказывается в условиях, когда нельзя остановиться, надо выглядеть достойно, надо собраться и выложиться на все 100 процентов. Зато завтра, когда он выдохнет и сядет за инструмент, то сыграет в 20 раз лучше.

Конкурс – это мотивация потребности улучшать свое мастерство, маленький итог большого будущего!

Беседовала Ольга Ординарцева,
студентка V курса ДФ

№ 1 (117), январь 2012

Сочинения, созданные специально к конкурсным программам, всегда входят в историю. За ними будто струится шлейф – мерцают победы и поражения, силуэты участников и членов жюри… Такие пьесы, за редким исключением, делают впоследствии хорошую концертную «карьеру». Например, звучат как «бисы».

На XIV конкурсе Чайковского одной из таких специальных пьес стал «Stomp» блистательного Джона Корильяно. Оскароносный композитор уже не в первый раз пишет обязательные пьесы к международным конкурсам: его перу принадлежит фортепианный опус, созданный для конкурса Вана Клиберна. В этом году Корильяно выступил как автор очень непростого этюда для скрипки соло, который звучал в качестве обязательной пьесы во II туре конкурса.

«Stomp» ставит перед исполнителями целый ряд задач – как технических, связанных с виртуозными приемами и чистотой штрихов, так и творческих. В этой пьесе можно раскрыть свою индивидуальность, поиграть с публикой, «поэпатировать», раскрепоститься. К сожалению, воспользовались этой возможностью не все – некоторые конкурсанты так и остались зажаты в рамках строго академической манеры игры.

Марисол Ли

По словам композитора, в этой пьесе он опирался на так называемый fiddle style (стиль исполнения на деревенской скрипке), связанный с американским фольклором и, одновременно, джазом. Отсюда – узнаваемость скользящих интонаций, определенная настройка инструмента (крайние струны настроены в тритон). И самое главное: «Stomp» – пьеса для всего тела! Композитор предлагает исполнителям проверить свою координацию. В последней, самой бодрой части им пришлось не только справляться с руками, но и отстукивать ритм ногой (кореянка Марисол Ли умудрилась отстукивать его поочередно правой и левой!). Отсюда произошло и название пьесы, которое дословно переводится как «топот».

Сергей Догадин

Пьеса получилась абсолютно мужской и по темпераменту, и по наполнению. Исполнительницы-девушки по настоянию автора прилежно сняли каблуки, но их «топот» все равно был менее убедителен, хотя чечетка Нэнси Чжоу запомнилась многим. Но в «Stomp» бурлит практически магическая энергетика, активная, взрывная, завоевывающая все вокруг. И с воплощением этой магии, естественно, на порядок лучше справились конкурсанты-мужчины.

Версия Сергея Догадина (II премия) отличалась чистотой исполнения, близостью к нужному стилю, но в ней не было свободы, не было раскованности, балансирующей на грани с развязностью. Сергей был слишком четок и строг, сдержан на эмоции. Не было задора, не было искры. Да и финальная часть пьесы у него несколько поблекла в сравнении с хорошим агрессивным началом.

Найджел Армстронг

Зато задор появился в интерпретации американца Найджела Армстронга (IV премия). Скрипка в его руках стала чуть ли не цирковым приспособлением. В финальной части Армстронг лихо отыграл несколько тактов, упирая скрипку в бедро, а смычок держа за спиной. Вот она – свобода исполнения! Возникло ощущение, что и с джазом, и сфольклором Армстронг дружит с детства – наверное, они просто у него в крови. Поэтому и звуковая, и хореографическая составляющие сложились у него в удивительно органичную и эффектную картину. В итоге он выиграл приз за лучшее исполнение «Stomp» и играл его на заключительном концерте конкурса в Большом зале Московской консерватории.

Русские скрипачи не так ярко заявили о себе в обязательной пьесе, что жаль. Во многом это связано с тем, что в России до сих пор американской музыкальной культуре традиционно уделяется меньше внимания, чем европейской. Российские исполнители считаются сильными в классике, а вот «озорная» задача – ощутить себя свободным и окунуться в джаз – оказалась для них непосильной.

Ну а «Stomp» наверняка ждет фееричное «бисовое» концертное будущее с громкими рукоплесканиями на всех мировых площадках!

Алина Булахова,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (115), ноябрь 2011

Разговоры вокруг XIV Международного конкурса имени Чайковского не утихают до сих пор. Еще долго это главное культурное событие ушедшего лета будет являться причиной многих обсуждений и споров. На мой взгляд, интересной темой для беседы могут послужить специально сочиненные для этого конкурса произведения, входившие в программу II тура. Напомню, что для виолончелистов свое сочинение предоставил Кшиштоф Пендерецкий («Violoncello totale»), для скрипачей – Джон Корильяно («Stomp»), а для пианистов Родион Щедрин сочинил «Чайковский-этюд».

 «Перед нами стояла задача не из легких: написать такое сочинение, чтобы конкурсанты могли показать не только свои технические возможности, но и ощущение драматургии целого, а также сориентироваться в авторских агогических и темповых обозначениях, – рассказывает в одном из интервью Родион Константинович. – Мне думается, что для такого престижнейшего соревнования, как конкурс Чайковского, писать бирюльки неуместно. Технически это очень непростое сочинение. Но если аппарат пианиста позволит, оно прозвучит очень эффектно. У рояля 88 клавиш. Я не считал, но, по-моему, у меня использованы все до одной…»

«Чайковский-этюд» – виртуозное сочинение, на разучивание которого конкурсантам давалось всего несколько дней. Он прозвучал в 12 различных интерпретациях! И мне захотелось сравнить его исполнения двумя победителями: Даниилом Трифоновым (I премия) и кореянкой Йол Юм Сон (II премия) – ее прочтение жюри оценило как лучшее.

Интерпретация каждого прежде всего отличалась своим звучанием и драматургическим замыслом. У Д. Трифонова стальной звук, сухость, четкость ритмической пульсации, непоколебимый темп создают совершенно особый облик этой музыки: с одной стороны, она вызывает ассоциации именно с техническим этюдом, с другой – возникает механический, бездушный образ. Трифонов в своем исполнении чрезвычайно скуп на акценты (в отличие от многих других исполнителей этой пьесы), что по-своему интересно. Такая трактовка, воспринимаемая как драматургическая задумка исполнителя, напрочь лишает произведение всякой человечности и теплоты и держит слушателя в неослабевающем психологическом напряжении.

Если у Трифонова «Чайковский-этюд» получился как бы черно-белым, то у Йол Юм Сон он раскрашен в разные цвета. Здесь также господствует четкость пульсации, также чувствуется энергия, но она иного толка. Музыка играет, переливается, живет. Нервный, местами страстный звук наполнен теплотой. Это особенно захватывало слушателя, потому что пианистка музицировала наизусть (в отличие от Трифонова, который играл по нотам).

Помимо этих двух исполнений, пожалуй, отмечу еще одно, которое также сильно выделялось среди прочих. Это – интерпретация Филиппа Копачевского. Он особенно интересно строил драматургию пьесы, уделяя пристальное внимание мотивам, щедро расставляя акценты, играя с темпом… Это исполнение было привлекательно своим «режиссерским» подходом, что не могло не вызвать горячую симпатию и даже восторженный прием слушательской аудитории.

Первое прочтение специально, как бы для тебя лично сочиненных произведений выявляет настоящий дар художника. Конкурсанты становятся ответственными за судьбу музыки, выпуская ее «в свет» из-под своих пальцев. Они должны ощутить композиторский замысел как свой, проявить настоящее «охотничье» чутье к новому нотному тексту. Ведь нередко бывает и так, что именно исполнитель открывает в произведении то, что подчас совершенно неведомо самому автору.

Наталья Сторчак,
студентка IV курса ИТФ

В музыкальном искусстве судьба новейшего произведения во многом зависит от исполнения. В этом есть своя закономерность: к примеру, если пианист неважно сыграет Третью сонату Шопена, публика будет его упрекать, но ей и в голову не придет критиковать композитора. А что происходит с современной, только что написанной пьесой? В случае неудачи все «шишки», как правило, летят в автора: дескать, «что это он такое понаписал?» И это происходит потому, что у публики в сознании нет стереотипа, она не знает, как это должно исполняться.

Концертная пьеса «Чайковский-этюд» Родиона Щедрина сразу попала в руки сильных пианистов, прошедших во второй тур конкурса. Далеко не многие ее исполнения показались убедительными. Прислушиваясь в антрактах к репликам публики, я с огорчением заметила, что не все поняли и приняли это произведение. Некоторые удивлялись названию «Чайковский-этюд», говоря, почему бы не назвать эту пьесу просто «этюд»? Очевидно, они не уловили интонационных связей с творчеством П. И. Чайковского, в частности, с фортепианной пьесой «Песнь жнецов» из цикла «Времена года» op. 37a № 8.

Однако несколько превосходных исполнений произведения Щедрина обратили на себя внимание. Я хотела бы рассказать о двух из них – непохожих друг на друга, но очень убедительных, впечатляющих своей продуманностью. Это исполнения Александра Лубянцева и Франсуа-Ксавье Пуазы. Оба пианиста осмыслили и прочувствовали эту музыку по-разному.

А. Лубянцев, артист, обладающий утонченным вкусом и истинной музыкальностью, всегда очень чуток к деталям. Ни единую ноту не обделяет он своим вниманием, и при этом целостность концепции ничуть не страдает. Его благородное туше – украшение любой кантилены – сохраняет свою певучесть даже в самых быстрых темпах, благодаря чему возникает такой феномен как поющие пассажи. Исполнение пьесы Щедрина дало ясную и целостную картину всех интонационных деталей произведения, которые он показывал с помощью мельчайших агогических отклонений, детализации и индивидуализации штриха. Под пальцами Лубянцева «Чайковский-этюд» заиграл всеми оттенками, не давая уснуть воображению слушателя.

Ф.-К. Пуаза, напротив, мыслил это произведение как токкату. Это ощущалось в интонационном посыле исполнителя, трактовавшего фортепиано скорее как ударный инструмент, что свойственно традициям исполнительских школ Испании и отчасти Франции – родины пианиста. Он строго придерживался темпа, который взял в самом начале, и сделал упор на яркие динамические контрасты и виртуозность. На протяжении почти всей пьесы пианист сохранял и единство штриха – отрывистого, точечного, очень подходящего для исполнения пьес токкатного типа.

(далее…)

№ 7 (114), октябрь 2011

Эдгар Моро

Конкурс виолончелистов оказался самым международным (всего два участника выступили от России) и самым мужским – во второй этап второго тура вышли только представители сильного пола. И бушевавшие на нем музыкальные страсти порой достигали максимального накала.

Замечательно, что появилась возможность проводить прямые интернет-трансляции всех туров. Конечно, ничто не заменит живой звук, но прямой эфир, оживляемый репликами ведущего – виолончелиста Алексея Стеблева, – оказался способен максимально передать атмосферу прослушиваний. Точные комментарии происходящего, непринужденные беседы в перерывах с членами жюри и зрителями удивительно органично вписались в формат прямых эфиров, внося свою оригинальную «мелодию» в музыкальную ткань конкурса.

Вектор последующих событий определил уже первый тур. Один за другим на сцену выходили сильные, интересные участники, и постепенно становилось ясно, что при любом исходе конкурса многие виолончелисты найдут своего слушателя – а разве не это самое важное для любого музыканта?!

Второй тур, в отличие от прошлых конкурсов, был поделен на два этапа: сольная программа и исполнение концерта с камерным оркестром. После второго этапа в финал вышли всего пять человек. Конечно, конкурс есть конкурс, но невозможно не отметить прекрасных музыкантов, которые не дошли до финала, таких как Мэтью Залкинд, Якоб Кораньи (из-за травмы не сумевший сыграть второй тур), Александр Рамм и Давид Эггерт. Каждый из них запомнился не сногсшибательной техникой, а необыкновенно яркой, эмоциональной игрой.

Третий тур стал кульминационной точкой конкурса. Государственный академический симфонический оркестр имени Е. Светланова под управлением Михаила Агреста и Павла Смелкова чутко аккомпанировал солистам, позволяя им полностью раскрыться в своем репертуаре. И финалисты Норберт Ангер, Нарек Ахназарян, Умберто Клеричи, Иван Каризна, Эдгар Моро делали это с полной отдачей. На протяжении трех дней каждый вечер Концертный зал имени П. И. Чайковского наполнялся живой – проникновенной и энергичной, страстной и нежной, порывисто-резкой и утонченно-трепетной – Музыкой. Поистине финал не просто подвел итог напряженных недель конкурса, но превратился в прекрасный праздник искусства.

Нарек Ахназарян

Но самое волнующее – объявление результатов – оставалось впереди. Почти всегда это самый спорный и тонкий момент, но только не на этом конкурсе: победителя, на мой взгляд, можно было угадать еще на первом туре. Нарек Ахназарян не просто исполнял конкурсную программу; его игра – это пение души, выраженное через волшебный звук виолончели. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что каждый раз во время выступлений Нарека весь зал замирал в единении, – вдохнув, чтобы выдохнуть лишь в конце, разразившись аплодисментами (недаром Нарек получил приз зрительских симпатий!). В первых турах в его выступлениях поражал необыкновенно слаженный, как единое целое, дуэт виолончели и фортепиано (концертмейстер Нарека Оксана Шевченко получила приз лучшего концертмейстера). Но не менее чудесным был диалог солиста с оркестром.

Конкурс закончился и уже стал историей. А нам остался ряд замечательных имен, которые, хочется верить, зазвучат на мировой арене еще не раз, даря миллионам слушателей настоящую музыку.

Ольга Ординарцева,
студентка III курса ДФ

№ 6 (113), сентябрь 2011

На конкурсе Чайковского постоянно работал пресс-клуб. В его рамках состоялся круглый стол на тему «Музыкальные конкурсы: бизнес или искусство?». Журналисты имели возможность общаться с известными музыкантами, членами жюри разных специальностей. Прошли многочисленные творческие встречи, в ходе которых на вопросы корреспондентов ответили знаменитые пианисты – Ван Клиберн, Барри Дуглас, Питер Донохоу, Дмитрий Алексеев, Мишель Берофф.

Из беседы с Барри Дугласом:

— Барри, нам известно, что Вы регулярно делитесь своими впечатлениями о конкурсе в twitter. Не думаете ли Вы, что тем самым разглашаете секретную информацию о конкурсе?

— Мне кажется, что такой способ общения не несет ничего незаконного, я не рассказываю никаких секретов

— Что оказывается более сложным: играть или судить?

— Конечно, судить. Ведь в данном случае требуется поставить себя на место участника.

— Ваши впечатления о VIII конкурсе Чайковского, в котором вы одержали победу.

— Я помню людей, помню волнение, тот потрясающий контакт с аудиторией, который тогда у меня возник!

— Тогда, на конкурсе в 1986 году, вы играли русскую музыку – «Картинки с выставки» М. П. Мусоргского. Как Вам удалось играть по-русски?

— Я чувствую русскую музыку. Мне кажется, что есть связь между русскими и ирландцами. Так, известно, что Джон Фильд работал в России и воспитал многих русских музыкантов.

— Скажите, а чем отличается поколение музыкантов Вашего времени от современных музыкантов?

— Каждое поколение меняется, меняется и восприятие мира. Сейчас намного больше музыкантов. Конечно, cреди них много таких, которые выигрывают только за счет техники, но есть и музыканты с душой.

— Остались ли какие-нибудь негативные впечатления от Вашего выступления на VIII Международном конкурсе имени П. И. Чайковского?

— Я помню только хорошее. В то время была невероятная страсть к музыке, все буквально сходили от нее с ума. Сейчас не меньше страсти, но в современной жизни больше комфорта, поэтому страсть к музыке уменьшается.

— Как Вам заново открытый Большой Зал?

— Акустика великолепная, но какие-то посторонние шумы в зале постоянно отвлекают.

— Вы сейчас играете русскую музыку?

— Да, недавно в Южной Америке я сыграл все концерты Рахманинова.

— Как Вы оцениваете обязательную пьесу для пианистов – «Чайковский-этюд» Р. Щедрина?

— Я сам ее учу, она у меня с собой в данный момент. Новая пьеса – это как чистый лист, у всех конкурсантов невероятная свобода для интерпретации.

(далее…)

№ 6 (113), сентябрь 2011

Словно в остросюжетном фильме разворачивались этим летом события конкурса Чайковского. Целых две недели мы напряженно следили за происходящим. Непредсказуемые решения жюри периодически шокировали искушенную публику, лишая надежды на победу ее кумиров. Особенно остро дебаты развернулись вокруг пианистов, где до III тура дошли неожиданные для слушателей претенденты.

Начало положено…

Необычайно интересным и насыщенным был уже первый день I тура: все шесть участников представляли Россию, что, безусловно, приятно. Тем более что слушатели, которые не были на открытии конкурса, смогли, наконец, насладиться атмосферой обновленного Большого зала – уже само пребывание в его стенах наполняло чувством радости и вдохновения. Каждый из исполнителей отличался особым творческим амплуа и с максимальной отдачей стремился передать слушателям свое слышание произведений великих мастеров.

Особую интригу еще до начала выступлений создавало участие под № 3 самой молодой пианистки – Екатерины Рыбиной. Ведь для 16-летнего музыканта уже сам факт участия в состязания такого уровня, возможность выступления на «священной» сцене Большого зала в присутствии пианистов мирового уровня – невероятно сильный стимул для дальнейшего творческого совершенствования.

Глубиной и наполненностью отличились выступления Евгения Брахмана и Марии Третьяковой. И дело не только в том, что оба музыканта за свою недолгую музыкальную карьеру уже успели выступить со многими европейскими оркестрами в лучших концертных залах мира. Программа, которую они представили для первого тура, особенно заключительные произведения (Е. Брахман завершил свое выступление Сонатой № 2 си-бемоль минор С. Рахманинова, а М. Третьякова – Вариациями на тему Корелли того же автора), свидетельствуют о творческой зрелости исполнителей.

Необычайный восторг публики вызвало выступление Александра Синчука. Молодой пианист (ему 22 года), который в этом году закончил Московскую консерваторию и только начинает самостоятельную, по-настоящему взрослую творческую жизнь, поразил слушателей безукоризненным с точки зрения техники и внутренней осмысленности исполнением Сонаты ля минор D. 784 Ф. Шуберта, пьес Чайковского «Размышление» и «Вальс-скерцо». А интерпретация Седьмой сонаты Прокофьева вызвала бурные овации публики.

(далее…)

№ 2 (100), февраль 2010

С 1 по 10 февраля в Московской консерватории проводился Первый международный конкурс клавесинистов им. А. М. Волконского.

Идея создания конкурса принадлежит основателю факультета исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории профессору А. Б. Любимову. Три года назад он возглавил межвузовский конкурс клавесинистов в Санкт-Петербурге. В настоящее время стало возможным организовать уже международный конкурс, в котором приняли участие исполнители из России, Франции, Испании, Польши, Кореи, Венгрии, Италии и других стран.

Не так давно говорить о старинном исполнительстве в России всерьез не приходилось. Длительное время старинная музыка приравнивалась в стране к нонконформистским течениям и не поддерживалась в официальных кругах вплоть до «перестроечных» времен. Возрождение старинного исполнительства в России стало возможным только благодаря настоящим энтузиастам. Одну из ведущих ролей в этом процессе сыграл А. М. Волконский, в честь которого и назван конкурс клавесинистов. Именно он дал первый сольный клавесинный концерт, а в 1964 году создал первый в России ансамбль старинной музыки «Мадригал». Уровень первых «опытов» заметно отличался от европейского, однако их значение – в открытии для российских слушателей удивительной «современности» старинной музыки. И оно неоценимо. (далее…)

№ 9 (71), декабрь 2006

Эти слова Юрия Башмета справедливы во всех отношениях. Именно в Москве альт окончательно стал сольным инструментом наравне со скрипкой и виолончелью благодаря школе В. Борисовского, из которой выросли мастера альтового исполнительства – Ф. Дружинин и его великий ученик Ю. Башмет. Здесь же, в Москве, созданы такие эпохальные сочинения для этого инструмента и этих исполнителей, как Соната Д. Шостаковича, Концерты А. Чайковского, С. Губайдулиной и А. Шнитке. Завершившийся 1 декабря 2006 года в Москве V Международный конкурс альтистов Юрия Башмета в очередной раз подтвердил правоту высказывания маэстро.

Уровень конкурса, по оценкам жюри и публики, был в этом году необычайно высок. Настолько высок, что приходилось «отрывать от сердца» хороших музыкантов при отборе на следующий тур, и каждый этап порождал неистовые споры между членами жюри, в число которых, помимо председателя – Ю. Башмета и ответственного секретаря – Р. Балашова, вошли прославленный виолончелист В. Берлинский, ректор консерватории Т. Алиханов, мастер музыкальных инструментов А. Кочергин, директор Международного конкурса альтистов им. Л. Тертиса Дж. Бетел, представители музыкального мира других европейских стран. Заметим, что в жюри было мало альтистов, и даже не все его члены были музыкантами – например, приглашена была артистка театра и кино Т. Друбич. Такой выбор состава, на наш взгляд, способствовал объективной оценке художественной стороны исполнения.

Программа конкурса была большой (4 тура) и охватывала весь альтовый репертуар – от Баха и Моцарта до Шнитке и Пендерецкого. Особое внимание (выражающееся в дополнительных призах) было уделено ансамблевому исполнительству и интерпретации русской музыки ХХ века: сонат Д. Шостаковича, Ф. Дружинина, А. Головина. В этом конкурсе также была почтена светлая память Олега Кагана, чье имя носил приз за лучшее исполнение Концертной симфонии Моцарта.

Первая премия была по достоинству присуждена Нильсу Моенкемейеру (Германия), поразившему всех интерпретацией концерта Шнитке. Думаю, публике надолго запомнится редкий пример такого глубокого понимания русской музыки зарубежным музыкантом и такого поистине страшного воплощения трагедии Концерта! Вторую премию разделили давно концертирующие российские альтисты Александр Акимов (награжденный также за лучшее исполнение Моцарта) и Андрей Усов; третью – американец Дэвид Аарон Карпентер и россиянка Наталья Аленицына.

Подвергать сомнению справедливость конкурсных итогов стало почти традицией… В этом конкурсе борьба явно была честной и награды – вполне заслуженными. Однако и здесь есть одно «но», общее для всех музыкальных конкурсов.

Конечно, прекрасно, когда несколько лауреатов престижных конкурсов, давно выступающих с различными оркестрами, приезжают в Москву и исполняют программу привычно-уверенно, блестяще и убедительно. Неудивительно, что они триумфально делят первые места и получают заслуженные овации. Но не стоит упускать из виду и другие открытия конкурса. Например, момент, когда после этих «звезд» на сцену выходит вчерашний студент, ни разу (!) прежде не выступавший с оркестром, выходит после 15-минутной репетиции накануне финала – и играет сложнейший Концерт Бартока на высочайшем музыкальном уровне, ведя за собой оркестр, прозвучивая зал и полностью раскрывая все задуманное! Это ли не чудо, это ли не истинная победа?

Речь идет о выступлении молодого альтиста Сергея Полтавского. Необычна уже его четвертая премия – в то время как условия конкурса предполагали только три. Необходимость учредить эту премию, а также изобретенные «на ходу» специальные призы от В. Берлинского и Т. Друбич для этого музыканта вызваны именно противоречием между конкурсом как «спортом» и тончайшей материей музыки. Для абсолютной победы Сергею не хватило разве что конкурсного блеска, какой появляется от привычки к сцене. Художественная же сторона его игры, как и техническая, были безупречны, а главное, что отличает его от большинства, – душевная чистота и искренность музыкальной речи, отсутствие какого-либо «компромисса» с публикой. Особенно ясно это слышалось в произведениях Баха и Моцарта, где над придуманными (у многих) контрастами и внешней яркостью фразировки преобладали культура звука, безупречный вкус и благоговение перед красотой – в каждом штрихе, каждой интонации. Отметим также пьесы Шумана и сонату Брамса, в которой альтист смог воплотить непереводимое брамсовское качество «Innerlichkeit» – «с этим понятием связаны нежность, глубина душевной жизни, отсутствие суетности, благоговейное отношение к природе, бесхитростная честность мысли и совести» (Т. Манн) – всё самое прекрасное в немецкой романтической музыке.

Кстати, ведь именно «человеческий» тембр альта как нельзя более подходит для передачи этих качеств. И как радостно увидеть в альте именно такого – прекрасного и высокодуховного – романтического героя, а не трагически-надломленного, как в «Гарольде» Берлиоза или Концерте Шнитке!

В целом конкурс стал захватывающе интересным событием и показал перспективы развития и без того высокого российского альтового искусства. Хочется пожелать всем участникам чаще радовать нас концертами в России, и, поддерживая технический уровень, не терять бесценной юношеской искренности музыкального чувства. Остается только горячо поблагодарить маэстро Башмета, других организаторов конкурса и всех его участников за эту прекрасную неделю!

В. Губайдуллина,
студентка IV курса