№ 4 (138), апрель 2014

В последние десятилетия интерес к старинной музыке неуклонно растет. В одной только Москве существует множество коллективов, претендующих на аутентичное исполнение. Среди них особое место занимает Ансамбль имени Андрея Волконского «Volkonsky Сonsort», известный постоянным слушателям под другим названием – «Мадригал». Этот старейший коллектив, основанный в 1965 году, снискал международное признание в советскую эпоху. После отъезда А. Волконского за рубеж его возглавила знаменитая камерная певица Лидия Давыдова. С 2011 года ансамблем руководит народная артистка России Лариса Пятигорская.

«Volkonskiy Consort» славится необычайно обширным репертуаром, охватывающим временной диапазон в 1200 лет – от VI до XVIII столетия. Его участники знакомят публику с сочинениями школы «Нотр-Дам», «Ars Nova», с музыкой нидерландских полифонистов; на концертах звучат произведения Д. Палестрины, К. Джезуальдо, К. Монтеверди, Г. Пёрселла, Г. Шютца, И. С. Баха и других итальянских, немецких, французских, английских, испанских композиторов (разумеется, всё исполняется на языке оригинала). Не забывается и русская традиция – есть возможность услышать знаменный распев, духовный концерт или какой-нибудь романс.

Напрашивается вопрос: как малоподготовленный слушатель справляется с таким объемом непривычной музыки? Ведь основной контингент поклонников – любители. Ответ прост: никакой запредельной учености, но в то же время постепенное просвещение. Обычно вечер состоит из 12–15 небольших номеров и каждый из них предваряется коротеньким, но увлекательным комментарием – интересная деталь из истории создания или остроумный анекдот «на тему». Вроде бы мелочь, а время пролетает незаметно.

Душа ансамбля и его неофициальный лидер – Галина Жуковская (сопрано). Музыковед по образованию, она не только профессионально поет и танцует, но также играет на бубне, барабане, кастаньетах и других ударных инструментах. Ей принадлежит вся словесная часть выступлений, организация репетиций, поддержание общего оптимистичного настроя в коллективе. Артистическую деятельность, в том числе, сольную, певица совмещает с работой в Академическом музыкальном колледже и его школе, где преподает сольфеджио и музыкальную литературу.

Помимо Г. Жуковской, «Volkonsky Consort» насчитывает еще пять вокалистов. Среди них – Светлана Орлова (сопрано), Светлана Свитина-Улитина (меццо-сопрано), Иван Чабров (тенор), Андрей Андрианов (тенор) и Юрий Вустин (бас). Кто-то из них имеет диплом певца, а кто-то просто обладает хорошим, поставленным голосом. Например, И. Чабров по образованию религиовед, знающий множество языков. Именно ему ансамбль обязан замечательными стихотворными переводами текстов исполняемых произведений.

Отдельно хочется сказать об инструментальной составляющей ансамбля. Здесь можно увидеть и услышать самые разнообразные «штуки»: блокфлейты (от крошечных до огромных), крумхорны, шалмей, ребек, скрипку, большое семейство виол, орган, клавесин, богатую ударную группу. Примечательно, что инструментов намного больше, чем людей, поэтому исполнителям приходится непросто. За блокфлейты, крумхорны и шалмей отвечают Алексей Шеин и Антонио Грамши, за скрипки и виолы – Юлия Граб, Александра и Владимир Дроздовы, за клавесин и орган – Николай Григоров.

Места для концертов всегда выбираются оригинальные. Часто под старину — музеи, усадьбы, заповедники. Очень запоминающиеся программы были в Коломенском, Царицыно, библиотеке им. Тургенева. Иногда «Volkonsky Consort» выходит и на большие сцены – во дворец на Яузе или в Малый зал консерватории. Коллектив ведет активную гастрольную деятельность, хорошо известен в Европе, побывал даже на острове Крит. Всегда красивые и харизматичные, в роскошных костюмах, участники ансамбля везде имеют успех, и каждое их выступление – настоящий праздник!

Анастасия Попова,
студентка II курса ИТФ

№ 3 (137), март 2014

Осень минувшего года для поклонников Музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко прошла под знаком фестиваля современной хореографии «Dance Inversion-2013», где свое искусство представили русские танцовщики, а также коллективы из Франции, Бразилии, Австралии и Новой Зеландии. В качестве элегантного завершения фестиваля зрителям был преподнесен особый сюрприз – вечер одноактных балетов Иржи Килиана. Изысканные, интеллектуальные спектакли чешского хореографа, ныне возглавляющего Нидерландский театр танца, мечтают заполучить все ведущие европейские труппы. Театр Станиславского и Немировича-Данченко уже несколько лет украшают три постановки Килиана – «Маленькая смерть», «Шесть танцев» (на музыку Моцарта) и «Бессонница». В ноябре к ним добавилась еще одна работа – «Восковые крылья», премьера которой стала главным событием сезона 2012–2013 года.

Балет «Восковые крылья» (на музыку Пассакалии Г. Бибера, вариации № 25 из «Гольдберг-вариаций» И. С. Баха, Прелюдии Дж. Кейджа и III части Струнного квартета Ф. Гласса) ранее не исполнялся в России и мог быть известен публике только по видеозаписи 2004 года (постановка Нидерландского танцевального театра). Импульсом к созданию спектакля стала античная легенда об Икаре, взлетевшем так высоко, что солнце растопило его крылья, сделанные из воска. Но Килиан, как всегда, вложил в постановку свое видение и трактовал полет как бесконечное стремление к мечте и любви, в итоге оказывающееся тщетным. Созданию атмосферы во многом способствует сценография Майкла Саймона: пустая темная сцена без фона и кулис, из декораций только голое перевернутое дерево и монотонно движущийся прожектор, символизирующий солнце, которое светит героям, но не греет их.

Тщательно продумывая музыкальную основу, хореограф обратился к двум значительным эпохам – барокко и авангарду, расположив материал по принципу контраста: музыку Бибера поместил в начале, Баха – в конце, а Кейджа и Гласса сделал сердцевиной композиции. Выбор сочинений отнюдь не случаен: их роднит общий прием развития – повторение, воплощающее идею замкнутого круга. На одинокий голос скрипки в Пассакалии Бибера, воспроизводящей один и тот же четырехтакт, накладывается абсолютно бесцезурный танец, представляющий цепь нескончаемых дуэтов, терцетов, квартетов… Танцовщики – девушки в черных трико и юноши в черных майках и брюках (костюмы Йока Виссера) появляются из ниоткуда и исчезают в никуда, и определить их точное количество практически невозможно.

Четыре «стеклянных» аккорда Кейджа создают ощущение призрачного спокойствия, таящего в себе внутреннее напряжение (четыре девушки застывают на месте в крайне неестественных позах). Это спокойствие сменяется ярким динамичным взлетом: скерцо Гласса выполнено в энергичном джазовом стиле, что позволяет Килиану использовать в хореографии элементы квикстепа с виртуозными вращениями солиста (к которому вскоре присоединяется ансамбль), а также джаз-танца. Но всё внезапно обрывается и возвращается изначальное настроение: теплому баховскому звучанию вторит пара заключительных дуэтов, таких же плавных и бесконечно печальных. Прожектор гаснет и две одинокие фигуры замирают в объятиях под мерное затухание истаивающих звуков.

Публика восприняла эстетское творение мастера с прохладцей. Любителям действие показалось слишком сложным, знатоков же не удовлетворило исполнение (солировали Валерия Муханова и Алексей Любимов). При всем таланте и технической подготовке труппа все же мало работала с репертуаром Килиана и сравнения с версией Нидерландского танцевального театра пока не выдерживает. Главная составляющая стиля хореографа – непрерывность развития – не была учтена. Вопреки протяженному дыханию мелодии, движения тел распадались на короткие отрезки, что сделало танец дробным и почти полностью оторванным от музыки. На выходе из театра не покидало ощущение, что балет можно было бы исполнить лучше. В плане разнообразия и качества репертуара театр Станиславского и Немировича-Данченко поставил очень достойную планку, теперь его обязанность – столь же достойно ее держать.

Анастасия Попова,
студентка II курса ИТФ

№ 2 (136), февраль 2014

Еще летом музыкальный театр «Аквамарин» порадовал слушателей ярким и незабываемым лицедейством. Спектакль назывался «Остров сокровищ». Этот мюзикл, созданный по роману английского писателя Роберта Стивенсона, на сегодняшний день является одним из самых популярных. Театральные афиши изобилуют его названием изо дня в день, и пока что, к счастью, тенденция не угасает. Огромная актерская труппа, почти ежедневные представления – все это говорит о востребованности публикой такого рода зрелища. Мюзикл раскрывает перед нами страницы из жизни пиратов и юного Джима Хокинса, который в определенный момент также попадает в водоворот увлекательнейших приключений.

Что же касается собственно музыки, то важно отметить, что она очень хороша. Композитор, а точнее, автор песен Владислав Маленко создал действительно красивую, светлую и искреннюю эстрадную (что не умаляет ее достоинств) музыку. Даже несмотря на то, что она «пиратская». Возможно, композитор пытался показать, что и пираты тоже люди: ни хорошие, ни плохие, а противоречивые и разносторонние. Например, в начале предводитель пиратов предстает тщеславным, грозным, жадным до денег. А в кульминации оказывается, что он добрый человек, испытывающий боль «за бесцельно прожитые годы» и… меняющий свое мировоззрение.

Подобно любому мюзиклу, актеры на сцене должны и играть, и петь. Диалоги, зачастую сопровождаемые музыкой, чередуются с песнями и ансамблями. И действительно, сложные роли персонажей играются с огромной отдачей и выразительностью, а массовые сцены заслуживают особой похвалы режиссеру-постановщику – уж очень они зрелищны благодаря работе со светом и звуком.

Поскольку спектакль пользуется популярностью и исполняется достаточно часто, от актеров требуется неустанная работа, каждый раз проживание своей роли от начала до конца. Одну из главных ролей – Джима – исполняет ребенок лет 10-ти. Юному актеру удалось правдиво показать своего героя, его бескорыстность и безмерную доброту, которая, в конце концов, обезоруживает всех окружающих. А прекрасный чистый голос маленького певца слышен даже несмотря на большое количество «участников» – хор, оркестровое сопровождение и общий шум зала. Его голос, пробиваясь сквозь недра повседневной суеты, становится для слушателей пронзительным праздничным колокольчиком…

Елена Попова,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (136), февраль 2014

Среди хореографов XX столетия Джордж Баланчин выделяется особой музыкальностью своих постановок. Известно его высказывание: «Я не могу двигаться, даже не хочу двигаться, если сначала не слышу музыку». В 1940 году Баланчин осуществил свою давнюю мечту – купил рояль и по воскресеньям устраивал творческие встречи, в которых принимали участие выдающиеся музыканты. Для одного из таких вечеров он заказал П. Хиндемиту небольшую пьесу «Четыре темперамента». Сочинение Баланчину понравилось, через шесть лет он попросил композитора сделать оркестровку и превратил «Четыре темперамента» в балет. Спектакль сразу занял прочное место в репертуаре, став одной из визитных карточек New York City Ballet.

Эта постановка отразила наиболее существенные черты творчества балетмейстера: виртуозность классического танца, предельный аскетизм декораций и костюмов, а также повышенное внимание к музыкальной составляющей спектакля. На протяжении жизни он несколько раз обращался к произведениям Хиндемита и, как всегда, проявлял чуткое понимание стиля, подходил к изучению партитуры как профессиональный музыкант (вспомним, что Баланчин какое-то время обучался в Петроградской консерватории).

Рационализм и неоклассические принципы музыки «Четырех темпераментов» по-своему отразились в хореографии: это тоже неоклассика, но не воздушная и призрачная, как в «Шопениане» Фокина, а партерная и земная. Суховатому конструктивистскому звучанию соответствует сдержанная экспрессия тела, чеканному ритму – особая выверенность движений, четкость поклонов и строгость поз. С элементами джаза (виртуозные пассажи-импровизации) связаны стремительные вращения, а также главный пластический лейтмотив балета – согнутое колено и отставленное «джазовое бедро». Всю композицию скрепляет лейтмотив, появляющийся в каждом разделе во всевозможных комбинациях. Любопытно, что нечто подобное делает и Хиндемит, выращивая целое из исходных тематических элементов (пьеса написана в форме вариаций). Все это придает спектаклю монолитность: при наличии почти полярных контрастов чувствуется крепкое внутреннее единство.

Спектакль действительно о четырех темпераментах человеческого характера, но как это обычно бывает у Баланчина, образы даны в обобщенном виде, без конкретных сюжетно-повествовательных отсылок (Е. Я. Суриц в книге «Балет и танец в Америке» замечает: «В балетах Баланчина мало сюжетности, но всегда много событий»). Сначала идет тема, состоящая из трех самостоятельных разделов, за ней следуют четыре вариации: «Меланхолик», «Сангвиник», «Флегматик» и «Холерик») также трехчастного строения каждая. На музыку темы хореограф ставит три различных дуэта. Первый и третий – плавные, тесные (партнеры не отрываются друг от друга), непрерывные, с гипнотическими developpe, подстать певучей вокальной мелодике (играет только струнный оркестр). Второй – резкий, активный, полифонический: имитации в партии фортепиано оборачиваются искусными хореографическими канонами.

Каждая вариация строится по принципу нарастания – увеличения количества танцовщиков на сцене от сольных или дуэтных к массовым, часто очень сложным, полифоническим сценам. При всей обобщенности характеров иногда вырисовываются мельчайшие детали, например, в «Меланхолике» Баланчин точно идет за музыкой, буквально копируя ее такт в такт: преувеличенно-патетическим аккордам рояля соответствуют преувеличенно-патетические прыжки, а манерно вздыхающей мелодии скрипки – никнущие поклоны и прогибы солиста. Иногда четкую конструкцию композиции Хиндемита нарушают «человеческие» интонации: то мелькнет где-то вдалеке вальсовый мотив, то послышится грациозный ритм баркаролы, а ближе к концу возникает комичный эпизод в стиле танцевальной музыки кабаре. Баланчин очень точно уловил эту идею и местами также «очеловечил» свою хореографию. Среди резких батманов и стальных рук вдруг появились «текучие» движения или типично романтическая поддержка, называемая «полет над бездной», которой, кстати, завершается балет, а величавая обводка солистки четырьмя кавалерами в вариации «Холерик» вообще напоминает о «Спящей красавице».

Столь интеллектуальное и сложное зрелище не предполагает отвлечения на какой-либо другой элемент спектакля. Поэтому сценография и костюмы предельно просты. В первоначальном варианте у исполнителей должны были быть шляпы с перьями, а у солисток – длинные юбки, но хореограф быстро отказался от этой идеи. В итоге девушки выступали в черных купальниках и на пуантах, мужчины – в белых майках, черных трико и белых носках (Баланчину важно показать работу ног). Из декораций – лишь трехцветный фон, меняющийся в соответствии с разделом темы или вариаций: первому соответствует синий цвет, второму – красный, третьему – желтый. Такое оформление позволяет полностью сосредоточить внимание на музыкально-хореографическом действии.

Анастасия Попова,
студентка II курса ИТФ

№ 8 (133), ноябрь 2013

Новая старая «Эсмеральда»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вернувшаяся в 2009 году на сцену Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко «Эсмеральда» – давнишняя постановка Владимира Бурмейстера (1950). Умение бережно хранить традиции прошлого и смело осваивать новое – отличительная черта «Стасика»: на его афише – пестрый сплав Ж. Перро, А. Бурнонвиля, М. Петипа и Ю. Григоровича с И. Килианом, Д. Ноймайером, Н. Дуато, К. Макмилланом, Р. Пети, Д. Брянцевым; скоро этот список пополнит имя Натальи Макаровой с «Баядеркой». Балет «Эсмеральда», выдержанный в духе советской хореодрамы (хотя зрителю, не знающему об этом, вряд ли придут в голову подобные мысли), и сейчас выглядит абсолютно актуальным – с таким жаром и азартом исполняют его танцовщики.

Не последнюю роль в создании выразительности играет и камерная обстановка театра Станиславского. Опасная для танцовщика вещь: танцевать надо безупречно и все чувства как на ладони. Даже непритязательная музыка Ц. Пуни звучит здесь по-особенному.

Царица труппы Наталья Ледовская, танцующая Эсмеральду, соединила в себе французскую виртуозность и широту русской души. Вместе с впечатляющей техникой она вынесла на сцену целый букет разнообразных эмоций. Огненный темперамент цыганских картин сменяла нежная лирика дуэтов, а изящное кокетство вариаций – подлинный драматизм финала.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Окружавшие Эсмеральду мужчины (Феб – Сергей Мануйлов, Квазимодо – Антон Домашев, Клод Фролло – Виктор Дик) выступили не менее достойно, но предпочитали держаться в тени, отдавая первенство балерине («Балет – это женщина», – любил повторять Джордж Баланчин).

К сожалению, оркестру явно не хватало проникновенности в лирических темах (дирижер Антон Гришанин уже давно обнаружил склонность к громкому, трескучему звучанию). Напротив, неброские декорации и изысканные костюмы Александра Лушина служили приятным дополнением, позволяя сосредоточиться на танце.

Публика, зараженная драйвом исполнителей, реагировала эмоционально, но к концу вечера фанатизма у нее немного поубавилось. Спектакль длинноват: более двух часов чистого сценического времени. Если сократить некоторые пантомимные эпизоды, постановка от этого только выиграет – но кто посмеет «править» Бурмейстера?..

Майерлинг в Москве

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В театре Станиславского и Немировича-Данченко прошла премьера балета «Майерлинг». Спектакль создавался Кеннетом Макмилланом для театра «Ковент-Гарден» в 1978 году, музыкальной основой в соответствии с исторической аналогией (действие происходит в 70-е годы XIX века) послужила музыка Листа. Пышноцветный букет из «Фауст-симфонии», «Годов странствий», трансцендентных этюдов и многих других сочинений подбирался по принципу контраста. В качестве оркестровщика выступил Джон Ланчберри.

На московской сцене «Майерлинг» ставится впервые. По оживленным разговорам в партере было ясно: семейные неурядицы Габсбургов публику заинтересовали (согласно истории, кронпринц Рудольф и его 17-летняя любовница Мария Вечера покончили жизнь самоубийством в поместье Майерлинг и были тайно погребены на старом заброшенном кладбище; впрочем, это только одна из линий, сюжет балета изобилует и другими интересными подробностями из жизни императорской династии).

Для спектакля такого масштаба и содержания сцена Королевского балета Великобритании наверное была более подходящей: шикарные дворцы, светские балы, дамские платья с детальной отделкой узоров и с кажущимися тяжелыми тунюрами вполне соответствуют роскошному убранству театра «Ковент-Гарден». Однако и на нашей, более камерной сцене они обрели свою прелесть, неповторимую и чарующую: как будто стерлась граница времен, все происходит здесь и сейчас.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В центре внимания – молодой красавец Сергей Полунин, исполнивший партию Рудольфа. Замечательный актер и танцовщик, великолепный в роли Щелкунчика или Базиля, выглядел не слишком выигрышно в новом для себя амплуа: между отвергнутым, уставшим от жизни кронпринцем и 23-летним юношей-премьером общего мало. Кроме того, балеты Макмиллана требуют более значительного сценического опыта: поддержки, задуманные как отчаянные и страстные, в исполнении г-на Полунина выглядели неуверенно и робко, отчего дуэтная часть спектакля, наиболее интересная с точки зрения хореографии, многое потеряла в своей восхитительной красоте. Зато сольные выходы были исполнены безупречно.

Недостатки в трактовке главной партии очень удачно и своевременно компенсировала женская половина состава. Особенно преуспела в этом Анна Оль (баронесса фон Вечера). Благодаря такому стечению обстоятельств смысловые акценты балета сместились: в центре оказался не распад личности Рудольфа, а драма Марии – ее первое чувство, превращение из юной девочки в сильную женщину, готовую пойти на смерть ради возлюбленного. Именно эта идея и стала кульминационной в постановке. Остальные дамы тоже не отставали. Анастасия Лименько (принцесса Стефания) порадовала элегантными позами, хотя до экспрессии Джейн Борн (исполнительницы этой партии в «Ковент-Гарден») ей далеко. Анастасии Першенковой (Графиня Лариш) явно недоставало коварства, но в сценах третьего действия ее лирическое дарование раскрылось в полной мере.

Рельефно воплощены и герои второстепенного плана. В танцах венской субретки Митци Каспар (Наталия Клейменова) наблюдался такой аристократизм, какого не было и у самой императрицы. Последняя же (Юлия Белова) отличилась поистине королевской грацией и необыкновенной пластичностью. Особое оживление в зале вызвал кучер Рудольфа (Дмитрий Загребин), удостоившийся бурных оваций за сольную вариацию во втором действии. Кордебалет, в лице «служанок», «подружек» и прочих, работал слаженно и отнюдь не уступал солистам.

Оркестр под руководством Антона Гришанина играл добротно, но не более того. Музыка Листа, олицетворяющая расцвет романтической эпохи, могла быть прочитана более вдохновенно.

Анастасия Попова,
студентка II курса ИТФ

Фотографии предоставлены пресс-центром
Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко

№ 5 (130), май 2013

2013 год отмечен юбилеем одного из величайших произведений XX столетия – «Весны священной» Игоря Стравинского. С 28 марта по 21 апреля в Большом театре прошел международный фестиваль современного балета «Век “Весны священной“ – век модернизма». Публике представилась возможность увидеть знаменитые интерпретации юбилейного спектакля: реставрацию первой постановки Вацлава Нижинского (Финский национальный балет), версии Мориса Бежара (Bejart Ballet Lausanne) и Пины Бауш (Tanztheater Wuppertal), а также осуществилась мировая премьера «Весны священной» в постановке Татьяны Багановой (Большой театр). Помимо этого, были показаны спектакли других современных хореографов – Матса Эка, Жиля Романа, Йормы Эло, Иржи Килиана. Такой наплыв модерна – редкость и для зрителей, и для артистов Большого.

«Весна священная» в постановке Т. Багановой, открывавшая фестиваль, предложила свое прочтение сюжета. По словам хореографа, балет повествует о жажде, но на деле это было не очень заметно. Изрядное удивление вызвала совсем другая идея, а именно – экстравагантное появление… самого Стравинского: в конце первой части сверху спускают портрет мужчины, напоминающего Игоря Федоровича, а танцовщики в бессильной ярости разрывают его на мелкие кусочки. Действие дополняли мрачные декорации с тюремными халатами, гейзерами, лопатами и огромной зеленой каплей. К довершению, сценограф А. Шишкин зачем-то разбросал по сцене цементную пыль… Публика встретила премьеру прохладно, хотя Баганову и ее творческий коллектив оправдывает отсутствие времени (изначально ставить «Весну…» в Большом должен был Уэйн МакГрегор, в последний момент отказавшийся приехать).

Приятное впечатление произвела показанная в первом отделении того же вечера знаменитая «Квартира» Матса Эка – балет об одиночестве, несбывшихся надеждах, ссорах, ревности и отчаянной безнадежной любви отозвался в душах многих сидящих в зале людей. Необычайная ясность и откровенность посыла, а также замечательная музыка шведской группы Fleshquartet служили ярким доказательством того, что современное искусство может быть Высоким.

Кульминацией фестиваля несомненно стало выступление труппы Bejart Ballet Lausanne. Вечер начался с «Кантаты 51» – рафинированной постановки Бежара на музыку Баха. Отсутствие декораций (за исключением синего фона), предельно простые костюмы, малое количество участников (ведущая пара, две девушки и «хор» в последнем номере) могут напомнить о стилистике Баланчина, но в чувственном, почти партерном pas de deux Ангела и Девы Марии (Массайоши Онуки и Кэтлин Тиэльхельм) c излюбленными бежаровскими позами явственно слышался голос автора.

«Синкопа» хореографа Жиля Романа и «Приношение Стравинскому» Бежара на музыку его Скрипичного концерта послужили разряжающей интермедией и подготовили главное событие вечера – «Весну священную» Мориса Бежара во всем ее несокрушимом великолепии. Мощь личности хореографа присутствовала в каждом взгляде и движении танцовщиков. Действо, становившееся с каждой секундой все динамичнее, неотвратимо устремлялось к ликующей финальной кульминации – единению мужчины и женщины, как основной идеи Мироздания.

Завершился фестиваль выступлением Финского театра, который привез свои национальные балеты, а под занавес показал «Весну священную» Нижинского (реставрация Кеннета Арчера и Миллисент Ходсон). Также в программу была включена «Bella figura» Иржи Килиана, по непонятным причинам не вызвавшая особого интереса, хотя несомненно его заслуживающая. Гораздо большее оживление вызвал спектакль Йохана Ингера «Сходящие с ума» (его сюжет повествует о трех женщинах, причем общий комедийный настрой с забавными воплями исполнителей скрывает трагическую обреченность героинь), музыкальной основой которого послужило знаменитое «Болеро» Равеля.

«Весна священная» Нижинского в исполнении финнов выглядела достойно и академично. Танцовщики с подчеркнутой ответственностью выполнили все свои движения, самыми интересными показались «Вешние хороводы» и «Хождение по кругам» с их магнетической направленностью воздействия.

В целом можно считать фестиваль удавшимся. Многообразие трупп, спектаклей и трактовок предоставили возможность сравнения и выбора. Каждый смог найти что-то интересное для себя. И глядя на гаснущие огни театра, хочется тихо сказать: «С Днем рождения, “Весна”…»

Анастасия Попова,
студентка I курса ИТФ
Фото Дамира Юсупова

№ 4 (129), апрель 2013

На исторической сцене Большого театра премьера «Баядерки» – одного из самых знаменитых балетов Минкуса и Петипа. История о трагической любви воина и танцовщицы, о соперничестве двух женщин, волнующая во все времена. И для многих театров мира большая честь показать зрителям этот спектакль. В Большом «Баядерку» ставят с 1904 года. Успех всегда был огромным. И вот она возвращается, роскошная и помолодевшая. Теперь – в редакции Юрия Григоровича, в музыкальном прочтении дирижера Павла Сорокина, с новыми декорациями и костюмами Николая Шаронова и блистательным составом артистов.

Роскоши и шика этому спектаклю действительно не занимать. Монументальный индийский храм, дворец Раджи с огромными колоннами, яркие костюмы героев с изысканными узорами – все делает постановку невероятно красочной и запоминающейся. Талантливой работе художника соответствует не менее талантливая работа танцовщиков. Владислав Лантратов, дебютировавший на основной сцене в партии Солора, с честью выдержал это испытание. Он летал и стремительно вертелся, обнимал Никию и носил на руках Гамзатти, а в конце обессилено упал на землю, изображая полную безысходность и отчаяние. Возможно, молодому артисту не хватило чувственности и экспрессии: сурово-сдержанное выражение не сходило с его лица на протяжении всего спектакля. Но в целом воин получился достойным.

Главным же событием вечера, без сомнения, стали две женщины – Светлана Захарова (Никия) и Мария Александрова (Гамзатти). Обе продемонстрировали не только безупречную технику, но и раскрыли разные грани характеров своих героинь, порой доводя страсти до предела. Царственный облик балерины Захаровой не помешал ей вжиться в роль бедной баядерки: нега и чувственность сменялись бурным порывом, отчаянной решимостью бороться за свою любовь, а проникновенное Адажио в третьем акте стало лирической кульминацией ее образа и всего балета. Не менее ярко проявила себя М. Александрова. Ее героиня выглядела более реалистично: Гамзатти здесь не просто соперница – балерина показала зрителям живую женщину, гордую, красивую, страдающую и отвергнутую. В сцене духовного поединка Никии и Гамзатти актерское преимущество явно было на стороне Александровой.

Нельзя не заметить и прекрасную работу кордебалета. Массовые сцены приятно оттеняли основную сюжетную линию, придавая спектаклю еще большую пышность и блеск. Особенно велика его заслуга в знаменитом акте теней. Одна за другой на сцену выплывали белоснежные девы, завораживая и пленяя воображение зрителя. Их танцы послужили достойным украшением вечера и вызвали не менее бурные аплодисменты, чем танцы солистов.

Одним словом, спектакль удался! Хотя подготовка балета шла в трудное для Большого театра время: труппа была опечалена внезапным нападением на их художественного руководителя, но премьеру откладывать не стали, посвятив ее Сергею Филину. Впереди еще несколько представлений, но уже понятно: эта «Баядерка» придется по вкусу как самым искушенным балетоманам, так и обычным зрителям, пришедшим в Большой театр насладиться высоким искусством.

Анастасия Попова,
студентка I курса ИТФ
Фото Дамира Юсупова