№8 (223), ноябрь 2023 года

Музыкальная сфера, так же, как и наука, погрузилась в новые цифровые форматы социальных сетей. Кто-то переходил в онлайн осознанно, радуясь безграничным возможностям общения с аудиторией и свободе самовыражения, а кто-то и вовсе избегал. Однако, как показывает практика, сегодня даже региональные музыкальные школы стараются соответствовать современным стандартам, активно публикуя на своих страничках новости о жизни учреждения и записи с концертов. 

Цифровое пространство поглотило жизни людей. Теперь, выходя из дома, мы в режиме реального времени проверяем расписание автобусов и электричек, общаемся с семьей и друзьями и, конечно же, обновляем ленту в поиске свежих новостей. Социальные сети затягивают в огромнейшее поле информации, делая нас более осведомленными в мире событий, в том числе культурных. Теперь не обязательно ради концерта выходить из дома, достаточно подключиться к трансляции.

Сегодня каждая серьезная институция имеет свою социальную сеть: будь то Telegram, Вконтакте или Одноклассники. Кроме того, музыкальная культура столицы активно освещается блогерами. Главная задача, как правило – просветительская: научить понимать и любить музыку, в том числе – современную. Отличают все эти странички авторский почерк, подача материала и стиль ведения. 

Дополняют ленту интереснейшие эксклюзивные фото и видео, сделанные прямо во время концерта и тут же оказавшиеся в сети. Особенно радует живой формат ведения каналов: аудитории есть что почитать и послушать из самых свежих материалов. Telegram-канал вовсе не заменяет сайт или печатное издание, скорее страничка является более читабельной мини-версией, которую можно открыть в любое время.

Интерактив с аудиторией – неотъемлемая часть ведения канала. Так создается впечатление живого взаимодействия с каждым из читателей. Особенно привлекает то, что Ксения оставляет в постах свои размышления, на которые может опереться слушатель. Эксклюзивные видео также периодически появляются в ленте: сами музыканты делятся процессом репетиций. Если вы еще не слушали на Радио Культура программу Ксении «Культурный повод», советую немедленно это исправить! В прямом эфире свободно освещаются совершенно разные темы, причем порой с весьма необычных ракурсов.

Однако, чем же так хорошо здесь этому учреждению? Давайте разбираться. Большое преимущество для ведения страничек театров и концертных залов представляется именно Вконтакте. Здесь можно запускать трансляции, что, собственно, и делает Филармония. Причем эта социальная сеть сама будет рада в этом помочь: в VK существует отдельный департамент культуры, который заинтересован в продвижении и освещении событий мира искусства. Таким образом, прямую трансляцию смогут увидеть еще больше людей, и, следовательно, у странички появятся новые читатели. Московской филармонии в этом плане можно позавидовать: в их группе уже более семидесяти тысяч подписчиков. Легкий и доступный формат подачи информации особенно привлекает «новеньких». Анонсы, посты о музыкантах, композиторах, интервью, трансляции и записи концертов – Московская филармония щедра на эксклюзив. А сколько здесь собрано концертов! И жизни не хватит все переслушать! 

Наряду с серьезными высказываниями о тех или иных постановках, композиторах и событиях, в постах критика улавливается личное отношение к написанному, чего, например, никогда не будет в канале академической институции. 

Интересы блогера разнообразны: помимо ведения Telegram-канала с аудиторией в 1167 подписчиков, он состоит в хорах Венской оперы, Венского филармонического оркестра и хоре имени Арнольда Шёнберга, участвует в постановках опер как драматург и ассистент режиссера. Нередко Никита делится блогами своих коллег, курсами для музыковедов и журналистов, а также выступает в качестве спикера в профильных проектах. Например, на весеннем интенсиве «Речь о музыке» он поделился особенностями ведения Telegram-канала и рассказал, как писать о музыке в разных форматах. 

Записанные видео можно сохранить и выпустить в качестве дополнительного поста на страничке. Это лекции об операх «Нос» Шостаковича и «Дон Жуан» в ГАБТ, о региональных театрах, а также практические рекомендации, как вести социальные сети об опере и многое другое. Подобный формат помогает объединить аудиторию разных авторов и собрать на страничке новых подписчиков. 

Почему все идут в онлайн? 

Благодаря социальным сетям появились новые профессии, куда идет молодое поколение, разбирающееся в тонкостях техники и Интернет-политики. Стало легче заявить о себе и начинающим музыкантам: многие ведут YouTube каналы, заводят странички в соцсетях, где делятся своим творчеством.

SMM-специалисты, наполняющие содержанием социальные сети, помимо технических навыков должны обладать глубокими знаниями в области музыки, если мы говорим про академические странички. Следовательно, выпускники музыкальных вузов, особенно музыковедческих факультетов, имеют отличные перспективы найти себя на новом поприще. Свобода самовыражения, удобный график, отсутствие привязки к офису – основные преимущества ведения личных блогов. Для старта требуется лишь большое желание «проявляться» и нести пользу миру. Однако нужно помнить, что ведение личной страницы – такая же работа, как и любая другая, поэтому дисциплина, планирование и креативность должны стать неотъемлемыми качествами авторов. 

Как правило, успешными становятся блоги, создатели которых системно публикуют интересный контент, взаимодействуют с аудиторией, сохраняют интригу в постах, а также предоставляют уникальную информацию, которую читатель нигде не найдет. Личность блогера играет в социальных сетях огромную роль. Сквозь призму опыта и уникального видения формируется настроение и атмосфера странички, на которую приходят подписчики, имеющие схожие ценности. Без системности и знаний в своей области стать востребованным специалистом тяжело в любой сфере. Поэтому любой блог строится как на hard, так и на soft skills. 

Алевтина Коновалова, IV курс НКФ, муз. журналистика

№7 (222), октябрь 2023 года

Юлия Бедерова – музыкальный критик, музыковед, обозреватель разных изданий, и печатных, и digital. Это описание можно продолжать, потому что Юлия имеет колоссальный опыт работы в самых разных музыкальных сферах. В предлагаемой вниманию книге собраны тексты автора последних тридцати лет.

Открывает книгу глава «Против журналистики: бумажная графика. 1993–1996». В ней выборочно собраны статьи с 1993 по 1996 год из газеты «Сегодня», в которой Юлия начинала профессиональный путь, еще будучи студенткой Гнесинской академии. Названия работ неизменно яркие, интригующие («Лунная» как готовый объект», «Чайник без головы», «Танцующий Пифагор, светлый и неистовый» и пр.), но главное – с самых первых текстов уже отчетливо слышна индивидуальность языка, ставшая одним из главных достоинств Юлии Бедеровой. Например, в статье «Дальнейшее – молчание» о «Декабрьских вечерах» 1994 года, где ансамбль Hortus musicusисполнил сочинения анонимных авторов XIV века и музыку Арво Пярта, Юлия поэтично описывает необычный акустический эффект от игры старинных инструментов. Кажется, сам язык становится здесь самодостаточным произведением искусства. Спустя годы заголовок статьи выглядит печальным пророчеством: в 2022 году фестиваль не состоялся, и остается гадать, вернется ли к жизни этот легендарный проект.

Глава «Индустрия: стихийная архитектура» также охватывает непродолжительный период – с 1996 по 2000 год. Тематика статей периода передает стиль эпохи конца века. В это время музыкальная индустрия России не скупилась на концерты иностранных звезд: Стинга, Дэвида Боуи, Майкла Наймана и его бэнда. Выступления Гребенщикова, Макаревича, празднование 60-летнего юбилея Высоцкого также были запечатлены Юлией на газетных страницах. Издание «Сегодня» сменилось на «Коммерсантъ», «Известия», Polit.ru, подавляющее большинство представленных здесь статей – из «Русского Телеграфа».

Почти десятилетний период с 2001 по 2010 год назван автором «Маленькая стабильность: живописные подробности» (все статьи – из газеты «Время новостей»). Это годы, совместившие в себе множество возможностей и, одновременно, малую уверенность в ближайшем будущем. На страницах статей имена Антона Батагова, Хенрика Гурецкого, Леонида Десятникова, Эдисона Денисова, Гии Канчели, Владимира Мартынова, Майкла Наймана, Алексея Сюмака, Владимира Ашкенази, Мстислава Ростроповича, Мариса Янсонса, Даниэля Баренбойма, Гидона Кремера, Альфреда Бренделя, Вадима Репина, Бориса Березовского, Марка-Андре Амлена, Михаила Плетнёва, Василия Петренко, Евгения Кисина, Курта Мазура, Роджера Норрингтона, Теодора Курентзиса, Чечилии Бартоли, Лоры Клейкомб. Крупным событием стало выступление в БЗК Джеймса Ливайна с молодежным фестивальным оркестром (в программе: музыка Бартока к балету «Чудесный мандарин», Пятая симфония Прокофьева и Восьмая Дворжака). Исключительно точно Юлия характеризует нюансы исполнения: «оркестр звучал все время одинаково – ярко и густенько», поэтому «частности – вроде не слишком выразительных соло в Бартоке, лишенной иронического изящества темы прокофьевского скерцо, никак не понятого автоматизма третьей части и кислого темпа финала Пятой симфонии – не так уж принципиальны».

«Не против журналистики: ветер крепчает. 2011­–2013» – не самый продолжительный раздел книги, однако здесь описаны главные события тех лет: распри между Марком Горенштейном, на тот момент занимавшим должность художественного руководителя и главного дирижера ГАСО, и Минкультом; разногласия на конкурсе Чайковского, вызванные отказом жюри допускать к финалу фаворита слушателей Александра Лубянцева; гастроли чикагского и израильского оркестров в Москве; наконец, окончание реконструкции Большого театра. Конечно, автор отзывается и на крупные премьеры (например, «Тристан и Изольда» в «Новой опере»).

Восемь лет в период с 2014 по 2022 годы были непростыми для страны; вероятно, по этой причине глава «Поток и паузы: военная музыка» имеет такое заглавие. Самая крупная по объему часть книги содержит в основном статьи из газеты «Коммерсантъ». Все более «говорящими» становятся заголовки, все более отчетливыми – авторские акценты, а масштаб видения критика – все более укрупненным. Знаковым событием в те годы стал концерт Даниэля Баренбойма. Исполненные им три последние сонаты Бетховена отличались, по замечанию Бедеровой, «запредельным звуком и соотнесенностью микроскопических деталей и конечной формы с бесконечным временем». Оглушительные овации так и подталкивали маэстро на продолжение музыкального вечера – но, как выразился по-русски пианист: «после последней сонаты невозможно играть на бис».

Последняя и самая важная глава – «Негазетная музыка», охватывает весь профессиональный путь автора. Из года в год меняется способ выражения Бедеровой, ее язык обогащается, но удовольствие от него остается неизменным. Ответ читателя, смакующего прочитанную фразу и размышляющего, критическая статья это или уже настоящий художественный шедевр, может оказаться не столь однозначным. Неизменно привлекает внимание и бесстрашие личной позиции автора.

Драматургия книги, на первый взгляд, следует хронологическому принципу – но, с другой стороны, названия ее глав в художественной форме обобщают основные вехи российской истории последних тридцати лет. И этот срез дает возможность не только проследить, чем жила музыкальная индустрия нашей страны, но и как развивалась ее критическая мысль, какие формы она приобретала и как реагировала на вызовы времени. Хотя теперь интернет-пространство как никогда размывает жанровые и стилевые нормы литературного высказывания, художественная критика была, есть и будет вне зависимости от типов медиа.

Алевтина Коновалова, IV курс НКФ, муз. журналистика

№5 (220), май 2023 года

Цель создателей арт-платформы Cube.Moscow – донести до человека новое представление о современном искусстве: нелинейном, меняющемся, провокативном, открытом к самым разным экспериментам. Вместо привычного музея с его рамками и ограничениями здесь гости попадают в пространство, изобилующее свежими идеями, порой экстравагантными взглядами на искусство и дыханием живого творчества. Cube.Moscow ежемесячно обновляет экспозиции и представляет по 10 выставок, где можно увидеть инсталляции, перформансы, объекты видео-арта, скульптуры, а также посетить мастер-классы, интерактивные занятия и встречи с художниками. Всем любителям современного искусства непременно следует посетить это вдохновляющее место, тем более что путь от Московской консерватории до отеля The Ritz-Carlton, где и располагается 1000 квадратных метров современного искусства, составит не более 15 минут. 

Камерная выставка «Портреты света» художницы индийского происхождения Марии Джонас Фарел,поместившаяся в один зал, особенно приковывает людей. Здесь посетители не найдут нагромождений ярких кричащих красок или вариаций на тему классических моделей европейского искусства (например, бетховенского типа). Пастельные тона, просветленность колорита, нежная игра бликов и отражений, философия покоя и созерцательности и непривычное ощущение времени отчетливо выбиваются из европейских художественных норм, но вполне соответствуют восточным эстетическим канонам.

Главный средство выразительности художницы – свет, его природа и художественные возможности. Ассоциации отсылают к философии и религии самых разных народов мира, будь то Древняя Греция или Индия: метафора света – универсальный мировой символ. Однако какую бы религию ни исповедовал зритель, от ее картин у него возникнут лишь светлые впечатления и ощущение гармонии. Добиться такого эффекта помогает и соответствующее убранство зала: его формируют перламутровые стены, декоративные вставки мерцающей серебристой бумаги, нежно-розовая фигура на стене. Все работы художницы объединяет гамма светлых оттенков, белый фон и, конечно же, всепроникающий свет. Везде он разный: где-то в виде нисходящего луча, где-то он разрывает некое темное пятно, на ином холсте – озаряет все пространство вокруг. Художница словно напоминает, что, несмотря на кажущуюся темноту и мрак вокруг, свет всегда рядом. И только мы решаем, вглядеться в него или нет, и выбрать, в каких красках будет новый день.

Прогулка по всему художественному пространству невольно увлекает, и в череде сменяющихся работ новая картина порой становится поводом для озарения, акта осознанности, который хочется сохранить и удержать в себе. Однако не от всех представленных работ сложилось позитивное впечатление. Аннотации к некоторым проектам были полны словесных нагромождений и концептуальной зауми, за которыми едва улавливался (а чаще же – просто терялся) смысл произведений. 

Порой отталкивал от знакомства с картинами сложный и невероятно пафосный контекст. К сожалению, подобные случаи – не редкость в современном искусстве, когда аннотация оказывается интереснее (во всяком случае, многозначительней), чем сам объект искусства. Кажется, это стало грустной тенденцией времени, когда желание автора показать себя становится важнее, чем потребность художника в диалоге и понимании. Путь зрителя к современному искусству в большинстве случаев и так весьма непрост и требует определенных усилий, поэтому искусственно усложнять его – вряд ли правильная стратегия кураторов и организаторов подобных выставок.

Ярко контрастный пример современного искусства – проект «Транскодирование» художницы Анны Казьминой. На выставке представлены более 40 работ в разных техниках: среди них – живопись, инсталляции, керамика и другие. В своих работах Анна исследует феномен реальности: «Реальность – это мощная структура, живой организм, в котором посредством сдавливания, процарапывания, плавления, разрывания, дробления и, возможно, даже поглаживания происходит разрушение с дальнейшим созиданием». Основной творческий метод работы художницы – деконструкция: современное искусство активно пользуется этим понятием французского философа Жака Деррида. С помощью этого метода Анна пытается понять, как происходит процесс изживания недееспособных форм и как через перекодирование формируются новые, более дееспособные формы существования. Художница «испытывает» различные материалы на прочность в буквальном смысле и преображает их исконную материальную природу. Живые и неживые формы переплетаются и сосуществуют в разных вариантах, образуя новые структуры, синтезирующие органику и механику.

Эксперименты с керамикой занимают особое место в творчестве художницы. В серии под названием «абиогенез» (что означает процесс превращения неживого в живое) «разрушая» керамические предметы и тем самым преобразуя их, Анна демонстрирует саму энергию творческого акта, приводя зрителя к осознанию, что рождение и смерть едины, а привычный материал способен к самым неожиданным перевоплощениям и новой жизни.

Среди всех представленных работ выставки Казьминой выделяется огромное бумажное полотно цвета электрик, прикрепленное к потолку. Этот абстрактный объект внушительных размеров, органично вписанный в общую эстетику минималистичного зала, привлекает особое внимание публики. Не удивительно, что эта арт-инсталляция стала любимой фотозоной для многих гостей арт-пространства.

Алевтина Коновалова, III курс НКФ, муз. журналистика

№3 (218), март 2023 года

Истоки дирижерской профессии уходят в глубокую древность. Когда-то давным-давно руководители хоров управляли коллективами с помощью жестов рук или специальных приспособлений в виде жезлов, баттут. Предводителей ансамблей в Египте, стоящих перед музыкантами, изображали на архитектурных барельефах. Расцвет профессии произошел в XIX веке, когда дирижерское искусство выделилось в самостоятельную и весьма значимую профессиональную область. К дирижированию охотно обращались К.М.Ф. Вебер, Г. Берлиоз и Ф. Мендельсон. Один из основоположников современного искусства дирижирования – Р. Вагнер.

В разные эпохи степень баланса между оркестром и дирижером была разная. Конечно, это связано не только с художественными тенденциями, но и с веяниями общественной и социальной жизни. Так, в XX веке впервые была осуществлена концепция оркестра без дирижера: век новых форм и социалистической идеологии с ее идеями коллективизма затронул все сферы жизни, в том числе культуру. Время предвещало, что на месте закостенелого прошлого непременно образуется новая жизнь, полная ярких личностей и новых конфигураций в искусстве.

Знаменитый скрипач Лев Цейтлин в 1922 году собрал первый симфонический оркестр без дирижера «Персимфанс», в котором каждый артист мог равноценно участвовать в музыкальной жизни коллектива. Рассадка оркестрантов не была привычной: чтобы видеть друг друга, исполнители собирались в круг, иногда приходилось поворачиваться спиной к залу. Задачей «Персимфанса» было знакомство исполнителей и слушателей с художественными явлениями современности. Коллектив просуществовал 10 лет. В нашей стране и за рубежом не раз предпринимались попытки создать нечто подобное: среди коллективов такого рода – Вторсимфанс (Киев), Петросимфанс (Петроград), Варшавский симфонический ансамбль, оркестр без дирижера лейпцигского Гевандхауса, Амсимфанс (Нью-Йорк) и другие.

Новый всплеск интереса к оркестрам без дирижера характеризует музыкальную жизнь XXI века. Тенденция индивидуализма в очередной раз в истории поставила под вопрос ценность непререкаемых культурных традиций и сложившихся моделей творчества. Так, с 2008 года на афишах снова появился воссозданный Петром Айду «Персимфанс». Силами консерваторцев и участников разных оркестров ансамбль возобновил свою работу, расширив орбиту чисто музыкальной деятельности выставочными, театральными и образовательными проектами.

Еще один новый российский пример – оркестр имени А.Н. Скрябина, молодой коллектив, созданный специально по случаю I Международного музыкального фестиваля имени А.Н. Скрябина. В мероприятии приняли участие как ведущие артисты (Люка Дебарг, Павел Милюков), так и юные дарования из Екатеринбурга, Казани, Новосибирска, Москвы, Санкт-Петербурга. Удивляющим и даже шокирующим явлением стало отсутствие дирижера в соответствии с концепцией его художественного руководителя Бориса Березовского. Пианист поделился, что это – его личная амбиция: «Зато я пойму, работает моя идея или она провальная и придется от нее в дальнейшем отказаться». Конечно, такой «выход из зоны комфорта» – полезный опыт для исполнителя: ведь теперь музыканты берут на себя не только традиционные артистические функции, но и полную личную ответственность за исполнение материала.

Однако, как показалось, равенство музыкантов в подобных проектах – понятие условное. На одном из концертов коллектива был замечен явный лидер – первая скрипка: ей даже другой стул был положен, танкетка вместо обычного «ученического» кресла. Окутывая весь оркестр заботой, схожей с материнской, она брала на себя задачу показать auftakt, задать метр и настроение. По всей видимости, теперь, чтобы быть лидером в оркестре, нужно, в первую очередь, обладать гибкими навыками (модными ныне soft skills) – уметь общаться, договариваться, критически и креативно мыслить, чувствовать и предчувствовать партнера по сцене, взаимодействовать.

Сегодня коллектив продолжает свое существование. В начале октября в концертном зале «Зарядье» оркестр вышел на сцену с новой программой: музыканты исполняли симфонию «Манфред» Шумана, отдельные номера из балета «Ромео и Джульетта» Прокофьева, а также ля-минорный Концерт Шумана и соль-мажорный – Чайковского. Поначалу показалось, что оркестру не вполне хватало собранности и уверенной подачи. Второе же отделение, напротив, поразило богатством тембровых красок и точным попаданием в стиль и характер исполняемых произведений. Однако не оставляет вопрос: а как могло бы получиться с дирижером?

В оркестре каждый музыкант играет свою роль. Будет странным, если кларнеты вдруг начнут заменять первые скрипки, а виолончели – фаготы. И к категории «исключение» относятся те произведения, которые по воле автора могут подразумевать самостоятельную игру без дирижера. Убирая музыкального лидера с почетного главного места, оркестр за разговорами о равноправии нередко теряет идейного и художественного вдохновителя, отвечающего за «эмоциональный нерв» выступления. Наше время нуждается в талантливых интерпретаторах, способных создавать яркие и современные концепции, в идеале не уступающие по значимости идеям великих мэтров прошлого. Являясь посредником между композиторами и слушателями, дирижер в своей интерпретации соединяет в единое целое время, историю и музыку.

Каждая идея может быть воплощена в жизнь. Но только с учетом важных, влияющих на звучание ансамбля факторов – опыта работы оркестра, акустики зала, объективных возможностей коллектива и других, – творческая задача будет решена наиболее полно. Главное, чтобы все усилия были направлены на художественный результат, а не на внешний эффект – желание эпатажа или стремление уйти «в свободное плавание» от диктата дирижера, нередко навстречу неуправляемой музыкальной стихии. Как долго просуществуют подобные проекты, остается гадать. И каждый сам для себя решит: быть или не быть? 

Алевтина Коновалова, III курс НКФ, муз. журналистика

Фото: Александр Панов, Влад Новиков

№1 (216), январь 2022 года

Основной «слог» балета, если прибегать к литературным аналогиям – классический танец. Однако в современном мире, где люди порой общаются на сленге, отличающемся от многовековых традиций литературного языка, изменения в жизни непременно отражаются и в культуре, и в языке. Кажется, этот процесс необратим.

В новой постановке одного из самых репертуарных балетных названий – «Ромео и Джульетты» Прокофьева – всем известный сюжет раскрывается с совершенно непривычной стороны благодаря удачному сочетанию актуальной повестки XXI века и свежего хореографического языка. Дебютная совместная работа режиссера Константина Богомолова и молодого хореографа Максима Севагина (с весны 2022 года – худрука балетной труппы Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко) с момента премьеры стала репертуарной «изюминкой», привлекающей на Большую Дмитровку москвичей и гостей города.

Великая музыка Сергея Прокофьева в спектакле осталась нетронутой. А на этот маститый cantus firmusсоздатели спектакля поверх поместили хореографию на грани классического и авангардного направлений. Изрядно обновили и драматургический «каркас», дополнив его реалиями современного общества; добавили щепотку юмора (до которого сам Шекспир, как все знают, был великий охотник), а также в целях разъяснения сюжетного действа сопроводили зрелище специальными титрами, помогающими лучше понять новую интерпретацию хрестоматийного сюжета. Порой фразы становились колкими, порой смешными, порой богато-ассоциативными, но неизменно вызывали реакцию у зрителей: «Нет, надо творить безумства, надо пробовать!»

Видеооператоры дублировали важные сцены балета на проектор, расположенный позади танцоров. «Остановить мгновение» удавалось почти буквально: момент запечатлевался и застывал на протяжении 5–6 секунд, неуловимое движение останавливалось в картинке, оставляя за собой мягкое послевкусие красоты – той самой чувственной красоты движения, жеста, танца, за которой ходят в театр на балет зрители всего мира вот уже несколько столетий. Порой вызывающий и провокативный, но неизменно яркий и в хорошем смысле слова дерзкий режиссерский стиль постановщика, судя по аншлагу в зале и теплому приему, радует публику: все понимают, сегодня пришла пора говорить по-новому. 

Перед нами – история Ромео, простого парня, только что вышедшего из тюрьмы. Его мать перед смертью оставляет письмо, в котором просит не мстить богатым (клану Капулетти) за смерть сестры. Старые друзья главного героя тоже далеки от образа «хороших парней». Семья Капулетти, словно итальянская мафия, – богатый клан в некоем Золотом городе, имеющий большую власть. Джульетта, невинная, чистая девушка, впервые оказывается в непривычном для себя окружении, где есть все современные способы «ухода от реальности». Концовка истории тоже не дублирует замысел Шекспира: Джульетта осталась жива и вышла замуж за Париса, Ромео сбежал, испугавшись очередного тюремного срока за возможное убийство невесты. Многие другие моменты сюжета тоже интригуют, заставляя зрителя нешаблонно мыслить и находить логику там, где ее, казалось бы, найти невозможно.

Особенно выразительный параметр постановки – визуальный. Российский дизайнер Игорь Чапурин сумел невероятно точно передать реалии XXI века в своих роскошных костюмах. Мужчины в кремовых легких тюлевых юбках с голым торсом, девушки – в элегантных брючных костюмах со стразами в зоне декольте – одна из самых красивых сцен, реализованных в сцене бала II акта. В новых, непривычных образах предстают Ромео в его простой незамысловатой одежде, Джульетта в легком девичьем платье, наконец, Меркуцио: да, этот стильный парень в синем костюме свободного кроя, – или, как сегодня говорят: oversize, – именно он.

Пластике исполнителей можно только позавидовать. Отсутствие строгих канонов классического танца помогло ребятам в самовыражении: все движения в номерах хоть и достаточно академичны, но при этом они эффектно демонстрируют почти безграничные возможности человеческого тела, его красоту и пластичность. Исполнители главных ролей Жанна Губанова (Джульетта), Иннокентий Юлдашев (Ромео), Наталья Сомова(Леди Капулетти), Георги Смилевски (Синьор Капулетти), Георги Смилевски-младший (Меркуцио) и многие другие артисты балетной труппы с удовольствием «живут» в режиссерском театре Богомолова, порой, как показалось, даже выходя далеко за пределы собственных амплуа.

Помимо обязательных героев, на сцене периодически появляются новые лица, не выписанные у Шекспира: это Он и Она. Эта пара стала словно бы олицетворением тех жизненных ценностей, о которых писал Шекспир и которые так сильно противоречат стремлениям всех остальных персонажей на сцене. Это тонкая деликатность отношений, красота церемониала, верность, чистота, непорочность, наконец, гармония, которой так не хватает новым Ромео и Джульетте. Одеты эти герои в самые простые костюмы: Она – в легком длинном платье синего цвета с V-образным вырезом, Он – в свободной рубашке и классических черных брюках. Античная традиция ввода дополнительных героев, не относящихся к основному сюжету, но сопровождающих и комментирующих происходящее на сцене, воплощена очень уместно. Эта пара, живущая словно бы в другой реальности, показывает возможное будущее героев, если бы те следовали истинным ценностям, и, одновременно, становится примером диалога времен, арки между столь отдаленными и столь разными эпохами.

Оркестр Музыкального театра во главе с дирижером Тимуром Зангиевым насыщает действие невероятно сильной энергетикой. Музыка Прокофьева была исполнена безупречно, с подобающей выразительностью, становясь контрапунктом к сценическому действу. 

Является ли новая постановка классическим образцом? Скорее нет. Этот спектакль – совсем не то, что ожидают увидеть поклонники классического балета. И название «Ромео и Джульетта» не передает всей полноты замысла. Однако при всем том спектакль отличается самобытным видением постановщиков, убедительным примером нового прочтения классики, чутким вслушиванием в старинный сюжет, несмотря на его, казалось бы, радикальное обновление. Но разве обновление – не показатель жизнеспособности оригинала? Так, может быть, спектакль можно переименовать в «Ромео и Джульетта»: версия 2.0?

Алевтина Коновалова, III курс НКФ, муз. журналистика

Фото Карины Житковой

№4 (210), апрель 2022 года

Мы привыкли видеть на сценах будоражащие истории о неразделенной любви, о неизбежной кончине и высокой трагедии. Но, как иногда случается, в репертуарных листах проскальзывают неизвестные спектакли, которые непременно запоминаются зрителям оригинальностью и оставляют легкое послевкусие в виде свежих, незамыленных размышлений. 

Французская комедия-балет Фердинанда Герольда «Тщетная предосторожность» (La fille mal gardée), увиденная мной впервые на сцене театра Ференца Эркеля в Будапеште, как раз и относится к числу тех редких спектаклей, после которых непременно захочется покопаться в интернете в поисках подробной информации об этом балете, об авторах спектакля и других их работах.

Первая постановка балета состоялась в 1789 году. Эту комическую историю называют «прабабушкой современного балета». За 300 лет комедия-балет о влюбленной сельской паре называлась по-разному: «Худо сбереженная дочь», «Балет о соломе», «От худа до добра всего один шаг», «Обманутая старуха». На русской сцене прижилось название «Тщетная предосторожность». Всего три иностранных композитора обращались к этому сюжету: Пьер Гаво в 1796 г., Фердинанд Герольд в 1828 г. и Петер Гертель в 1864 г.

Сюжет балета незамысловатый. Молодая девушка Лиза влюблена в соседа по французской деревне Колена, но мать девочки, вдова, желает выдать ее замуж за неуверенного, рассеянного, но богатого дурака Алена. Молодые влюбленные тайком видятся, проказничают и ни на секунду не прекращают верить в свое счастье. Каждый герой характерно исполнен и воплощен как хореографом Фредериком Аштоном, композитором Фердинандом Герольдом, так и балетмейстерами театра Эркеля Грантом Александером и Эллиотом Джейн. 

Чем же так отличается этот балет от остальных? Начну с того, что простая история о любви передана несерьезными средствами. Во-первых, актеры на сцене исполняют серьезную хореографию и одновременно смеются, шутят, гримасничают. Комедия как жанр передана ярко. Во-вторых, воплощение образа Алена как дурака и неряхи доведено до гротескного идеала. Какой же он смешной и жалкий одновременно! В-третьих, любители балета могут испытать некий внутренний диссонанс, потому что в привычной балетной атмосфере рушатся стереотипы о серьезности жанра. Представляю, если бы мы также смотрели «Щелкунчика»… В-четвертых, история о безответной любви Лизы, ее взаимоотношениях с мачехой, становится правдивой перед зрителем. Это как бы реальный сюжет из жизни девушки XVIII века в совокупности с хорошим чувством юмора либреттиста Жана Доберваля. 

Помимо любовной линии, постановка в театре Экреля была полна ярких танцевальных массовых сцен: это и пикник на природе с играми, и неожиданно прогремевшая гроза с проливным дождем. И, любопытно, комический язык сосредоточен не только в «простонародных» деталях, декорациях, но и в самом танцевальном стиле. Хотя кроме впечатляюще выраженных, местами гротескных эмоций, хореография танцоров не так проста. И не только яркий грим дурака Алена уже с первых минут вызывает смех. Особенно стоит отметить стиль, подачу и танцы Алена. Его движения графичны, неудобны, но зато очень отчетливо передают характер и неуклюжесть персонажа.

Балет – не только заранее выученная хореография, отрепетированные сцены и точные совпадения с оркестром, но также и легко считываемые настроения, переживания персонажей во время самого исполнения. А сложные партии главных героев – возможность продемонстрировать умения и таланты. 

Практически каждый маститый балетмейстер и Европы, и России считал необходимым поставить этот балет. Мариус Петипа, Лев Иванов, Александр Горский, Федор Лопухов, Леонид Лавровский, Николай Боярчиков, Олег Виноградов, Юрий Григорович представляли свои версии «Тщетной предосторожности» на сценах московских и петербургских театров.

Постановка легендарного хореографа сэра Фредерика Аштона прижилась лучше всего. Премьера балета в его редакции на музыку Герольда состоялась в 1960 году в Лондонском Королевском балете. Постановка Фредерика Аштона стала поистине эталонной, она многие десятилетия украшает репертуар театра «Ковент-Гарден» и неоднократно переносилась на сцены других театров мира.

В современной России этот балет был представлен в феврале на сцене Новосибирского театра оперы и балета его родной труппой с участием Николая Цискаридзе и Анжелины Воронцовой. В марте прошли показы в северной столице на сцене Михайловского театра. Помимо Санкт-Петербурга, этот балет сейчас можно увидеть и в городах Европы, таких как Будапешт, Париж, Лондон и других. 

Живая и комическая история определенно скрасит вечер любителя классики. А за громкий смех на спектакле вам уж точно никто не сделает замечание! Это неотделимый от постановки бесценный атрибут, входящий в стоимость билета.

Алевтина Коновалова, II курс НКФ, муз. журналистика

№1 (207), январь 2022 года

Проблема ежедневных занятий специальностью волнует любого музыканта. Где заниматься и в каких условиях – эти аспекты нередко определяют дальнейший карьерный путь.Любой музыкант подтвердит, как важны самостоятельные занятия за инструментом.

Уроки специальности – это возможность продемонстрировать программу, подготовленную и обдуманную музыкантом заранее. Профессор может показать отдельные приемы и способы разучивания, а дальше уже ответственность ученика: отработать прием самостоятельно.

От музыканта ждут прекрасного исполнения, филигранного звука, но, собственно, где ему все это отрабатывать? Если ты студент, иногда тебе повезет, и ты первым возьмешь класс в понедельник в 08:30 утра. Зачастую радость длится недолго: в 09:00 приходит педагог, за которым закреплен именно этот кабинет. Приходится слоняться по коридорам в поисках счастья, жалобно выпрашивая «ну хоть на полчасика», пока не наступит пара по расписанию.

Однако есть счастливчики, живущие в своих квартирах. И они, конечно, будут заниматься в домашних условиях. Во-первых, это удобно: не нужно никуда ехать. А, во-вторых, работать при идеальной тишине, когда никто не мешает.

Но как же быть соседям, не готовым терпеть четырехчасовые повторения одного и того же такта?! Недопонимание между музыкантами и их соседями – довольно распространенное явление. Причем, я уверена, каждый прав по-своему. Когда дело доходит до пиковой точки, в ход идут юридические силы.

Благодаря жизненным обстоятельствам мне довелось общаться с разными людьми. Есть и те, кто не любит музыкантов. Вспомните апрельскую статью KazanFirst о московской войне с пианисткой, которая занималась по 12 часов в день! Да, соглашусь, дело было на карантине, когда счастье покинуло многих людей. Но, чтобы бороться с девочкой и ее родителями, подумайте сами, нужно вложить немало сил и энергии.

К счастью, есть и другая сторона музыкального дела. «Полицейские стали моими хорошими знакомыми», – так называется статья на TJournal с историями музыкантов, «которые поют и играют дома». В рассказе Артёма Черепанова из Новосибирска чуть ли не каждый второй инструменталист увидит себя: соседи считают нужным прибегать на каждый звук молодого музыканта, сочиняющего музыку для группы «Буерак». Порой действительно начинаешь думать о доме в лесу, где тебя никто никогда не найдет и не услышит.

Мы, конечно, можем сказать, что негатива на эту тему больше, да и ярых противников «ганонов» и гамм по утрам тоже явно больше. Но и на обычных людей тоже жалуются соседи. А вы, музыканты, держитесь! Это непросто, но помните: ваше дело великое!

Алевтина Коновалова, II курс НКФ, муз. журналистика

№9 (206) декабрь 2021 года

Из года в год в программах консерваторских концертов встречаются имена педагогов-пианистов. Их концертная жизнь неразрывно связана с преподаванием, а активная деятельность порой разворачивается сразу на нескольких кафедрах. В беседе с нашим корреспондентом секретами мастерства поделилась доцент МГК Н.Е. Белькова.

– Наталья Евгеньевна, оканчивая Консерваторию, предчувствовали ли Вы, что будете здесь преподавать?  

– Я никогда не представляла себя вне Московской консерватории. Это была любовь с первого взгляда! Изначально мне здесь нравилось все, от архитектуры до духа. И до сих пор здесь дышится по-другому. Я целиком и полностью дитя Alma Mater. А предчувствия… У каждого человека есть своя судьба, и порой, четко ощущая что-то, мы помогаем Фортуне найти правильный вектор. Я рада, что у меня все сложилось именно так, а не иначе.

– В чем, на Ваш взгляд, отличие Московской консерватории от других музыкальных вузов?

– В лучших своих проявлениях – это внутренняя свобода и умение взаимодействовать. Здесь никогда не били по рукам и не заставляли заниматься тем, что не по душе. На протяжении нескольких веков лучшие педагоги Консерватории стремились сохранить нестандартность студентов. Очень жаль, когда в силу определенных причин нам приходиться скатываться к нравоучениям. Хочется, чтобы обучение происходило на уровне взаимодействия, а не приказного порядка.

– С чем Вам приходится сталкиваться, когда Вы работаете со студентами разных специальностей?

– На кафедре концертмейстерского искусства я работаю с пианистами-специалистами. Их задача – стать профессионалами в игре с вокалистами, оркестрантами разных специальностей и дирижерами. На межфакультетской кафедре фортепиано я занимаюсь как раз с этими потенциальными солистами, которые учатся грамотно решать музыкантские задачи на чужом для них инструменте. И у меня есть возможность быть внутри этого потока энергий и понимать преимущества или сложности каждой из сторон.

Занимаясь со студентами, я заметила массу интересных особенностей. Не секрет, что для дирижера, композитора или музыковеда «фортепиано» – фактически второй обязательный предмет. Дирижеру навык игры на рояле позволяет работать с партитурами, композитору – со своими произведениями, а теоретику – с материалом, который он исследует. Такие специалисты должны свободно владеть инструментом, ведь никому не нужен «безрукий».

В наше время композиторы все чаще сочиняют музыку умозрительно, с помощью компьютерных программ, и сыграть сами свои творения не пробуют. Но разве можно написать вменяемую фактуру для фортепиано, если сам не владеешь инструментом и не понимаешь физиологических законов игры на нем?! На электронных инструментах абсолютно невозможно работать над звукоизвлечением. Какие уж там тембральныекрасоты и пластика фразировки? У дирижеров же, как правило, есть проблемы с видением целого. Плюс хоровое воспитание сковывает проявление индивидуальных черт и влияет на ощущения за роялем. А вот в занятиях с духовиками есть интересная особенность, которую отмечают и мои коллеги: эти ребята раскованы сами по себе и открыты для всего нового. Я не раз убеждалась, что скромный пианистический базис абсолютно не мешает им выражать себя. Очень хочется, чтобы исполнительская свобода была присуща студентам любых специализаций, ведь мы готовим музыкантов, компетентных в вопросах стиля. 

– Какой у Вас подход к ребятам, которые вообще не хотят заниматься? 

– Когда-то у меня в классе было только пять человек, и каждому я могла уделять много внимания. В таком режиме мы часто добивались хороших результатов. И это не зависело от уровня и трудоспособности учеников. Сейчас для меня очень важно не опускать эту планку. 

Также важна и личная заинтересованность учеников. Еще Аристотель считал любопытство сильнейшим стимулом познания. Поэтому, как только студенты проявляют интерес, они автоматически становятся «пригодными для строевой службы» в классе фортепиано. Таким неравнодушным я стараюсь отдавать максимум своей энергии, и это не зависит от того, специалисты они или нет. Мне кажется, это очень важно. Пусть будет много подробностей, ведь если дозировать свои знания, студент почувствует неладное, заподозрит, что не избранный, что не достоин… И, возможно, не попробует, не решится, не станет лучше. 

– С некоторыми выпускниками Вы до сих пор поддерживаете творческие контакты. Например, Вы часто выступаете с вокалисткой Татьяной Барсуковой. Расскажите про ваш опыт взаимодействия. 

– Татьяна пришла ко мне студенткой вокального факультета, и нам стало интересно творить вместе. Таня умна, самокритична и фантастически одарена: у нее удивительный, волшебный тембр голоса, такой же необыкновенный, как ее светлая душа. И я до сих пор остаюсь для нее авторитетом в нашем дуэте. Мы, безусловно, разные, но это вдохновляет нас на поиски и не сказывается негативно на конечном результате. Таня, например, никогда не поет про смерть. Зато я частенько играю фатум. И на этом контрасте получаются нетривиальные образы: свои иногда мрачные концептуальные замыслы я облекаю в одежды из «органзы» ее сопрано. 

В плане репертуара мы тоже большие энтузиасты. Лет 10 назад нас вдохновила на несколько программ каталонская музыка. Мы с упоением исполняли Габриэля Форе, Сен-Санса, барочные опусы. Программы стараемся выстраивать небанально. Например, мы делали концерт, где Таня была то Царевной из оперы Римского-Корсакова, то Русалкой из сочинения Катуара, то Лорелеей из песни Листа, то лесной девой из романса Василенко.

– Как Вы ощущаете себя во время сольных выступлений? 

– В случаях, когда я выступаю как солистка, мне хорошо. Я – наедине с автором и музыкой. В такие моменты пианист подчиняется только собственной логике и максимально сосредотачивается на том, что он делает. В сольных выступлениях обращаешь внимание на особую степень взаимодействия времени и пространства. Также очень важны приемы, которые позволяют нам «разговаривать» на инструменте, вплоть до фразировки и интонационных моментов. 

– Будучи выпускницей колледжа, я имела предубеждение: пианисты-солисты – либо мужчины, либо девушки с выдающимися данными. У Вас не было таких мыслей? 

– Мы со студентами иногда дискутируем на эту тему. И, кстати, некоторые концерты убеждают меня: чтобы пианистку услышали, она должна быть на голову выше молодого человека. Мужчины иногда могут себе позволить сыграть взахлеб, «спонтанно», и это будет воспринято как их частное видение. Несмотря на безусловно жестокую конкуренцию им немножко легче. Девушкам чаще приходится доказывать, что они не зря выбрали этот путь.

– Как Вы сейчас поддерживаете свою пианистическую форму? 

– Когда учебный день клонится к закату и силы на исходе, очень помогают гаммы и упражнения. Скажу крамольную вещь: они чистят карму. В момент, когда вы имеете дело с простыми созвучиями и четко осознаете, что занимаетесь ради искусства, срабатывает камертон – вы словно обнуляетесь. Также мне очень помогают Бах, Скарлатти и Шопен.

Форма может поддерживаться и спонтанно, ведь когда занимаешься со студентами, постоянно приходится сидеть за вторым роялем. Если необходимо что-то показать, волей-неволей примеряешь на себя ту «одежду», в которой студент «запутался». При этом я специально не даю своим ученикам одни и те же сочинения: когда студент учит произведение, я осваиваю его вместе с ним и технически, и ментально.

– Наталья Евгеньевна, спасибо за беседу. Желаю Вам творческих и жаждущих познавать фортепианный репертуар студентов, а также интересных кафедральных концертов! 

– Спасибо! Мне всегда очень интересно разговаривать со студентами, ведь чужой мир – не потемки, а другой микрокосм. Один из переводов слова «консерватория» – теплица. И уж где, как не в консерватории, нам возделывать неокрепшие души!

Беседовала Алевтина Коновалова, II курс НКФ, муз. журналистика

№9 (206) декабрь 2021 года

Современные композиторы стремятся найти новые способы звукоизвлечения, и зачастую их идейная нестандартность поражает публику. Смычок, оказывается, может выступить и отдельным инструментом – как, например, в Insect Concerto Грегора Майерхофера… Российский дебют артиста состоялся в сентябре в зале «Зарядье» с оркестром musicAeterna.

Грегор Майерхофер – пианист, дирижер и композитор из Мюнхена. К своим 34 годам он успел прославиться не только в Германии, но и за ее пределами. Он обучался в Европе и США, ассистировал Кириллу Петренко, Майклу Бодеру, Маттиасу Пинчеру и Теодору Курентзису. Сегодня музыкант активно выступает с европейскими ансамблями современной музыки, откликается на вызовы времени и сочиняет интересную музыку. В числе его опусов – Recycling Concerto для перкуссии из переработанного пластика, Buggy для виолончели и электроники, этюд для фортепиано и кольцевого модулятора (прибор, который создает необычные, часто диссонантные звуки из двух поступающих сигналов разной частоты).

Insect Concerto был написан в 2019 году по заказу Всемирного фонда дикой природы (WWF) с целью привлечь внимание к проблеме стремительного вымирания насекомых. «Это композиция, в которой солистами выступают самые разные насекомые: сверчки, цикады, жуки, пчелы, стрекозы, муравьи, а их ритмы превращаются в новую музыкальную вселенную», – рассказывает автор.

Первое исполнение Концерта состоялось в Берлинской филармонии. Может показаться странным, но солировали и вправду живые сверчки, помещенные в террариум. С помощью звукоусиливающей аппаратуры удалось достигнуть нужного звукового эффекта. Впоследствии от соло насекомых отказались, так как музыка ставила перед собой другую цель.

Сегодня существует переложение Insect Concerto для скрипки с оркестром. Грегор нашел нужные звуковые краски и без участия насекомых. Секрет в смычке: его взмахи с разной амплитудой напоминают стрекотание, и опус превращается в историю о живой природе. Исполнение этой версии в Зарядье приобрело черты перформанса: для достижения наилучшего музыкального эффекта исполнители передвигались по залу и сцене, как бы регулируя звуковое поле.

Грегора Майерхофера называют одним из самых талантливых музыкантов нового поколения, новой мировой звездой. Посредством музыки композитор напоминает о жизненных ситуациях, которые человечество подчас забывает. «Сокращение численности насекомых – одна из самых актуальных и опасных проблем современности, но об этом почти никто не говорит, – поведал Майерхофер в интервью журналисту «Зарядья». – Поэтому я захотел сделать музыкальное заявление и показать, как восхитительны эти существа, хотел установить диалог между звуками насекомых и нашими мелодиями/гармониями. Мотивы в основном сочинил не я, а сами насекомые». И подвел итог: «Иногда мы забываем, что сами являемся частью природы. Если уничтожить природу, мы уничтожим и собственный вид».

Алевтина Коновалова, II курс НКФ, муз. журналистика

№7 (204) октябрь 2021 года

17 сентября в Концертном зале имени Н.Я. Мясковского состоялся вечер памяти Народного артиста СССР, лауреата Государственной премии, почетного профессора Московской консерватории Андрея Яковлевича Эшпая. В зале имени выдающегося русского композитора и педагога в тот вечер звучала музыка его ученика.

Для Андрея Яковлевича, переехавшего с родителями в столицу России в детском возрасте, уроки музыки начались в школе имени Гнесиных. И любовь к прекрасному с годами только росла. Еще в Консерватории, получивший образование по двум специальностям – композиции и фортепианному исполнительству, – Андрей Яковлевич славился и своими литературными трудами. В своих сочинениях он обращался к темам войны и мира, любви к родному краю, внутренних переживаний человека, поклонения учителю.

На концерте собрались преданные друзья, студенты и просто поклонники творчества Андрея Эшпая. Солистки вечера – Леонора Дмитерко (скрипка) и Татьяна Рубина (фортепиано) – были лично знакомы с композитором. Их объединяла с профессором теплая дружба, совместное музицирование и любовь к музыке.

Музыка выдающегося композитора разнообразна. Андрей Яковлевич следовал веяниям времени и пробовал себя в разных жанрах. На концерте прозвучали избранные сочинения автора: программа была подобрана с учетом разных стилей письма. Слушателей познакомили со скрипичными переложениями концертов (концерт для тубы с оркестром, соната для виолончели и фортепиано), с пьесами на марийские и венгерские темы («Шансон», «Воспоминание», «Венгерские напевы»).

Сочинения-посвящения выделялись именами адресатов: это и Морис Равель (Первый фортепианный концерт, Соната для виолончели и фортепиано), и учитель Евгений Голубев (Lagramente), и скрипачка Леонора Дмитерко («Мелодия», «Посвящение», «Эскиз»). Пять пьес для скрипки и фортепиано были исполнены ею проникновенно и чувственно, что вызвало в зале бурную реакцию. Все, что перекликается с жизненными эмоциями, всегда нам близко.

Особенно ярко в тот вечер прозвучали «Венгерские напевы» в переложении для скрипки и фортепиано. Подлинная народная тема раскрывает колорит венгерской музыки через присущий венгерским танцам ритм, темп и полнозвучную фактуру. Изначально задуманное как вокальное сочинение для выпускного экзамена в консерватории, «Напевы» трансформировались и предстали перед слушателями в последней редакции – в исполнении Леоноры Дмитерко и Татьяны Рубиной.

«Творчество – вещь таинственная. На пути от замысла до конечного результата художник, как правило, несет большие потери. В каждом из нас живет великое сочинение, которое мы никак не можем написать», – говорил Андрей Эшпай, сидя за роялем. Сам он обладал сильным характером, добротой и особым чувством долга. Его музыка пронизана разными эмоциями. Поэтому она звучит свежо и по сей день.

Алевтина Коновалова, II курс НКФ, муз. журналистика