№ 3 (110), март 2011

«Promenade à une paire!» – провозглашает человек во фраке, и на сцену начинают по очереди выходить люди. Каждый из них рассказывает о своем отношении к сложившейся ситуации. Все они под впечатлением реплики властного господина в костюме, восклицающего: «Продан вишневый сад! Продан! Я купил. Я купил». Именно так начинается опера французского композитора Филиппа Фенелона (р. 1952) «Вишневый сад», концертное исполнение которой состоялось в Большом театре.

Примечательно обращение иностранного автора к классическому сюжету русской литературы (либретто Алексея Парина). Но интересно, почему этот чеховский сюжет не снискал себе желающих преобразовать его в оперу среди российских композиторов? Ведь язык великого русского писателя обладает большой музыкальностью (что побудило, например, Рахманинова написать романс «Мы отдохнем» из финала чеховского «Дяди Вани»). Главная причина, как мне кажется, кроется не в проблеме адаптации прозаического текста к вокальной просодии, а в особенностях сценической драматургии «Вишневого сада».

Либретто для оперы Фенелона драматургически создано вполне адекватно: в его основу положен последний – третий – акт пьесы, где, собственно, концентрируются кульминационные точки действия и все персонажи психологически раскрываются наиболее полно. Вся сюжетная канва оперы разделена между двумя актами, каждый из которых, в свою очередь, состоит из шести картин. Знакомые персонажи предстают в не совсем «чеховской» трактовке. Так, Любовь Андреевна Раневская превращается просто в Любу, а Леонид Андреевич Гаев – в Леню. Возможно, этим авторы спектакля стремились подчеркнуть то, что эти дворяне по происхождению – обычные люди с такими же чувствами. В роли Раневской блистательно выступила Анастасия Москвина (сопрано), а в роли Гаева – Марат Гали (тенор). Образ Лопахина, персонажа, явно конрастирующего двум главным героям, замечательно отразил Дмитрий Варгин (баритон).

(далее…)

№ 9 (107), декабрь 2010

Считается, что авангард неповторим: любое авангардное произведение не может повториться еще раз, так как это уже будет традицией. Однако парадокс в том, что все авангардисты, выступающие против традиционных форм выражения и классических моделей, создали свои модели, ставшие основой метода композиции. Сам по себе этот факт уже противоречит первоначальной установке «неповторимости», а, следовательно, влечет к эпигонству.

Подтвердим это несколькими музыкальными примерами. Существуют «конкретные» композиции Ксенакиса (скажем, его известная пьеса «Concret PH» для горящих углей и магнитофонной ленты, созданная на основе аудиоряда, спроектированного совместно с Варезом) и, например, манифесты Г. Дорохова для пенопластов (№ 1) и стульев (№ 2), которые не что иное как повтор и, более того, откровенное эпигонство. Известно, что эксперименты с «конкретными» звучаниями уже были проделаны такими авторами, как Ефим Голышев, Эдгар Варез, Карлхайнц Штокхаузен. Здесь, конечно, должно фигурировать и имя Пьера Шеффера, который в рамках эксперимента (!) еще в начале 40-х годов ХХ века изложил основные принципы «конкретной» музыки.

(далее…)

№ 5 (103), май 2010

Наверное, трудно составить целостную картину современной музыкальной культуры, если говорить только о творчестве известных людей. А ведь сколько подлинных талантов прозябает в неизвестности только потому, что они не могут реализовать себя, донести свое творчество до людских ушей и сердец! Порой по-настоящему одаренных композиторов нужно искать не в «союзах» и не в «консерваториях», ибо не статус в обществе и не глубина теоретических познаний определяют талант.

С замечательным композитором и музыкантом Олегом Дудницким мне посчастливилось учиться в музыкальном колледже имени А. Г. Шнитке. Мы заканчивали в один год. Олег учился у известного московского композитора В. В. Сариева, который принимал активнейшее участие в формировании нового таланта. При этом Олег всегда поражал независимостью своей творческой позиции. Начав с юных лет, еще до поступления в колледж, подробно изучать различные композиторские техники, он написал много сочинений, которые сейчас считает всего лишь экспериментом. Среди них выделяются медитативно-минималистические фортепианная соната, струнный квартет, пьесы «Импульс и механика», «Застывший силуэт», «Монолог» для камерного ансамбля.

(далее…)

№ 3 (101), март 2010

Под конец уходящего 2009 года в Большом зале консерватории состоялся концерт под названием «Есть пророк!», посвященный творчеству великого русского композитора Георгия Васильевича Свиридова. В рамках концерта прозвучали три выдающихся сочинения разных лет: Триптих для оркестра, «Поэма памяти Сергея Есенина» и, наконец, вокальная поэма «Отчалившая Русь» в исполнении Большого симфонического оркестра под управлением Владимира Федосеева – лучшего интерпретатора оркестровых произведений великого мастера.

«Отчалившую Русь» Свиридов написал в 1983 году. Первоначально сочинение предназначалось для голоса в сопровождении фортепиано. Известно, что сам композитор вынашивал замысел инструментовать поэму, но в силу обстоятельств так и не осуществил его. Много лет спустя эту задачу решил норвежский композитор Рагнар Сёдерлинд. (далее…)