№ 1 (117), январь 2012

Для тех, кто следил за конкурсом Чайковского летом 2011 года, имя Эдуарда Кунца хорошо знакомо. Выступление пианиста, ставшего открытием для российской публики, вызвало настоящий культурный шок у многих слушателей. Было удивительно, как молодой музыкант с мировым именем, родившийся в России и закончивший Московскую консерваторию (класс проф. А. Б. Диева), оставался до сих пор малоизвестным у себя на родине!

Решение жюри, не пропустившего Эдуарда дальше второго тура, казалось тогда досадной, нелепой ошибкой. В среде слушателей о качествах Э. Кунца говорилось многое: отмечались потрясающий талант с неуемной творческой фантазией, феерическая техника. В голове крутилась лишь одна мысль: «Ну как можно не оценить такого яркого, такого непосредственного музыканта?!» Но страсти конкурса со временем поутихли. А Кунц, к великому счастью публики, отныне в качестве солиста Московской филармонии станет частым гостем концертных залов не только в столице, но и в других крупных городах России.

Итак, 24 ноября в Концертном зале им. Чайковского в рамках абонемента «Новое поколение мировых звезд» при полном аншлаге состоялся долгожданный концерт, где Эдуард Кунц выступил вместе с Национальным филармоническим оркестром (дирижировал Михаил Агрест). Он исполнял Первый концерт Чайковского – тот самый, что ему не довелось сыграть на конкурсе. А каждое произведение в его исполнении – это откровение: знакомые привычные вещи начинаешь слышать будто новыми ушами…

Концерт Чайковского получился легким, прозрачным, импрессионистически тонким, что идет вопреки традиции играть его с «русским размахом» и романтической страстностью. Конечно, в драматических моментах рояль звучал с открытой и даже несколько эпатирующей подачей, но чаще его исполнение было сосредоточенным, с очень определенным и концентрированным звуком. Скерцозные темы, благодаря невесомости порхающих пальцев, становились у пианиста воздушными, эфемерными и, тем не менее, очень прослушанными, где каждая нотка точно выверена. Необыкновенно звучала лирика: богатство градаций нюансировки, хрупкое импрессионистическое звучание рояля – в сольных лирических эпизодах зал буквально замирал. Поистине такого музыканта можно именовать Мастером пианиссимо.

Э. Кунц, этот благородный эксцентрик, музыкальный хулиган и провокатор – выдает ни с чем не сравнимые образы! И вот уж где пианист от души «похулиганил», так это в третьей части Концерта! Знаменитая «Веснянка» с ее пружинистым ритмом была вся как будто наэлектризована. Порой зашкаливающая эмоциональность брала верх над самообладанием пианиста, что редко, но отражалось на чистоте игры. Но на общем впечатлении от его интерпретации это не сказалось. У него был хороший ансамбль с оркестром, но в голову приходила мысль, что Кунц вполне самодостаточен. Он был настолько погружен в свой звуковой мир, что казалось, будто оркестр ему и не нужен.

На «закуску» в качестве «биса» Э. Кунц исполнил Ноктюрн Падеревского, вновь продемонстрировав волшебство своего необыкновенного звука. Пианист, имеющий огромный успех у слушателей, своим первым после конкурса выступлением в России лишний раз доказал, как важно быть самим собой, несмотря на привычные рамки и стандарты. Для молодого музыканта «тернистый» творческий путь только начинается, но уже и сейчас в нашей стране к его личности проявлен большой интерес.

Ксения Косарева,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (117), январь 2012

Сочинения, созданные специально к конкурсным программам, всегда входят в историю. За ними будто струится шлейф – мерцают победы и поражения, силуэты участников и членов жюри… Такие пьесы, за редким исключением, делают впоследствии хорошую концертную «карьеру». Например, звучат как «бисы».

На XIV конкурсе Чайковского одной из таких специальных пьес стал «Stomp» блистательного Джона Корильяно. Оскароносный композитор уже не в первый раз пишет обязательные пьесы к международным конкурсам: его перу принадлежит фортепианный опус, созданный для конкурса Вана Клиберна. В этом году Корильяно выступил как автор очень непростого этюда для скрипки соло, который звучал в качестве обязательной пьесы во II туре конкурса.

«Stomp» ставит перед исполнителями целый ряд задач – как технических, связанных с виртуозными приемами и чистотой штрихов, так и творческих. В этой пьесе можно раскрыть свою индивидуальность, поиграть с публикой, «поэпатировать», раскрепоститься. К сожалению, воспользовались этой возможностью не все – некоторые конкурсанты так и остались зажаты в рамках строго академической манеры игры.

Марисол Ли

По словам композитора, в этой пьесе он опирался на так называемый fiddle style (стиль исполнения на деревенской скрипке), связанный с американским фольклором и, одновременно, джазом. Отсюда – узнаваемость скользящих интонаций, определенная настройка инструмента (крайние струны настроены в тритон). И самое главное: «Stomp» – пьеса для всего тела! Композитор предлагает исполнителям проверить свою координацию. В последней, самой бодрой части им пришлось не только справляться с руками, но и отстукивать ритм ногой (кореянка Марисол Ли умудрилась отстукивать его поочередно правой и левой!). Отсюда произошло и название пьесы, которое дословно переводится как «топот».

Сергей Догадин

Пьеса получилась абсолютно мужской и по темпераменту, и по наполнению. Исполнительницы-девушки по настоянию автора прилежно сняли каблуки, но их «топот» все равно был менее убедителен, хотя чечетка Нэнси Чжоу запомнилась многим. Но в «Stomp» бурлит практически магическая энергетика, активная, взрывная, завоевывающая все вокруг. И с воплощением этой магии, естественно, на порядок лучше справились конкурсанты-мужчины.

Версия Сергея Догадина (II премия) отличалась чистотой исполнения, близостью к нужному стилю, но в ней не было свободы, не было раскованности, балансирующей на грани с развязностью. Сергей был слишком четок и строг, сдержан на эмоции. Не было задора, не было искры. Да и финальная часть пьесы у него несколько поблекла в сравнении с хорошим агрессивным началом.

Найджел Армстронг

Зато задор появился в интерпретации американца Найджела Армстронга (IV премия). Скрипка в его руках стала чуть ли не цирковым приспособлением. В финальной части Армстронг лихо отыграл несколько тактов, упирая скрипку в бедро, а смычок держа за спиной. Вот она – свобода исполнения! Возникло ощущение, что и с джазом, и сфольклором Армстронг дружит с детства – наверное, они просто у него в крови. Поэтому и звуковая, и хореографическая составляющие сложились у него в удивительно органичную и эффектную картину. В итоге он выиграл приз за лучшее исполнение «Stomp» и играл его на заключительном концерте конкурса в Большом зале Московской консерватории.

Русские скрипачи не так ярко заявили о себе в обязательной пьесе, что жаль. Во многом это связано с тем, что в России до сих пор американской музыкальной культуре традиционно уделяется меньше внимания, чем европейской. Российские исполнители считаются сильными в классике, а вот «озорная» задача – ощутить себя свободным и окунуться в джаз – оказалась для них непосильной.

Ну а «Stomp» наверняка ждет фееричное «бисовое» концертное будущее с громкими рукоплесканиями на всех мировых площадках!

Алина Булахова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (116), декабрь 2011

В очередной раз собравшись посетить концерт кафедры сочинения, я с интересом и трепетом отправилась 6 ноября в Рахманиновский зал. Мероприятие длилось около трех часов и предполагало участие большого количества музыкантов, в числе которых было 13 композиторов. Каждое из прозвучавших сочинений по-своему, но завладело вниманием слушателей. А «изюминка» некоторых композиций была настолько «вкусна», что зал кричал «браво!». Что-то из услышанного натолкнуло на размышления, что-то озадачило… После концерта мне удалось пообщаться с некоторыми авторами новой музыки.

Денис Писаревский (I курс, класс проф. Т. А. Чудовой), чье Трио для скрипки, виолончели и фортепиано под названием «Игра в ассоциации» завершило первое отделение, охотно дал комментарии к своему сочинению. В первую очередь меня взволновал вопрос музыкальной формы, которая, по словам композитора, оказалась «ассоциативно реминисценционной». В ее основу легли три темы, и после каждого самостоятельного раздела можно было бы великолепно кадансировать. Многое призывало к завершению – и неоднократное повторение аккордового комплекса после трехголосной фуги, и в буквальном смысле «прохлопанные-протопанные» исполнителями ритмические фигуры. Однако ожидание окончания постоянно прерывалось внедрением чего-то нового.

Концептуальное «Преодоление времени» для малого барабана соло Василия Бычкова (II курс, класс проф. Т. А. Чудовой) прозвучало в исполнении Владимира Урбановича. Отправной точкой для музыкальных «размышлений» композитора стала картина Михаила Матюшина «Движение в пространстве». Созвучным замыслу художника было использование ритмических возможностей малого барабана: «Преодоление времени – это цель всего сочинения». Начиная с равномерных ударов в музыку постепенно вносится ритмический дисбаланс. Просто поразительно, сколько технических приемов возможно задействовать! Это и стук пальцами по коже барабана, и извлечение стонущего, протяжного звука при помощи фрикционного шарика, и бросание на мембрану стеклянных шариков и палочек, удары палочки о палочку. Ключевой удар по полу завершил пьесу своеобразным «погребением» звуков.

В сочинении «Шаг» для баяна соло из цикла «Ноктюрны» Денис Хоров (II курс, класс проф. Ю. В. Воронцова) также акцентировал внимание на способах звукоизвлечения. В руках Виталия Кондратенко баян то «попискивал» и «повизгивал», то шипел, то завывал. К сожалению, не все «приемы игры» удалось разглядеть: пюпитр с масштабной партитурой практически полностью загородил от публики исполнителя, чередующего «постукивание» по инструменту с «поглаживанием» и беззвучными ударами по кнопкам.

С Тремя фортепианными миниатюрами дебютировал Андрей Килин (I курс, класс проф. Л. Б. Бобылева). Автор сам исполнил свои сочинения, идея которых заключается в движении от атональной первой пьесы к тональной третьей через смешение целотоники и пентатоники во второй. На мой вопрос «почему движение от атональности к тональности, а не наоборот?» композитор заметил: «А зачем усложнять? Нужно идти к простоте, учиться высказывать глубокие мысли простыми средствами».

(далее…)

№ 9 (116), декабрь 2011

Cубботним вечером 22 октября слушатели стали участниками «Сказочных странствий» (так назывался концерт современной эстонской музыки в Рахманиновском зале). Произведения Лепо Сумера, Арво Пярта и Урмаса Сисаска наполнили зал фантастическими образами, удивительными мягкими загадочными созвучиями. Программа концерта была составлена очень органично – каждая последующая пьеса воспринималась как новый этап одного сказочного путешествия, обрамленного «звездными» композициями У. Сисаска – «Южное небо» и «Северное небо». Таинственный мир музыки словно создавал аллюзию старой истории о Пер Гюнте, но в свежих красках современного минимализма, апофеоз которой воплотил последний номер музыкального вечера – Пьесы из цикла «Северное небо» Урмаса Сисаска.

О творчестве этого композитора программка концерта гласила: «Используя соотношения траекторий планет Солнечной системы, Сисаск создал так называемую космическую музыкальную грамоту, в которой девять нот носят латинские имена планет Солнечной системы, и даже придумал специальную клавиатуру – клавиатуру Вселенной. С их помощью он пишет свои произведения, посвященные и подсказанные звездами». Действительно, тихие звучности, скромная фактура, сдержанная динамика и внутренняя статика его произведений погрузили весь зал в созерцание воображаемых блеклых и далеких созвездий.

Каждая из пьес цикла «Северное небо» озаглавлена именем созвездия, которое у автора ассоциируется с определенным состоянием, обозначенным через дефис: Персей-Медитация, Водолей-Сон, Андромеда-Сила, Волопас-Кружение и т. д. С одной стороны, композитор направляет фантазию слушателей, с другой – раскрывает свои ощущения космического мира. Пьесы разворачиваются непрерывно, плавно перетекая одна в другую, подобно любопытному взору, блуждающему по звездному небу в поисках знакомых созвездий. Рождение каждой ясной интонации, словно вытекающей из зыбких звуковых масс, подобно просветлению в запутанном звездном мире.

Цикл был дополнен визуально – хореографией. Декорации из огромных прямоугольных плит, стоявшие весь концерт на сцене, словно ожили после долго сна – они наполнились переливами света ярких цветных прожекторов и движениями танца. Два танцора воплощали противоположности: статика и динамика, пассивность и активность, безволие и сила, старость и молодость, раскаяние и соблазн. Условные движения танца в стиле модерн, постоянные чередования сольных номеров, продиктованные контрастными сменами настроений пьес, отсутствие сюжетной канвы не конкретизировали видимое, позволяя каждому сидящему в зале понимать происходящее на сцене субъективно.

Единственным драматическим моментом действа стали два последних номера, где танцоры соединились. Сцена, наполненная глубоким сакральным смыслом, была подобна спору двух противоположных начал. Камнем преткновения стала монашеская сутана, которую танцоры после каждого квази-конфликтного столкновения передавали друг другу подобно жребию. Они словно отправлялись с ней в духовный путь, чьим символом стали прямоугольные плиты декораций: танцоры с грохотом роняли их на пол, а потом очень осторожно, как по раскаленными углям, по ним проходили. Объединение противоположных начал завершило композицию – персонажи сплелись в единую фигуру, подобно главной и побочной партии в репризе сонатной формы после сложнейшей разработки…

Единение инструментальной музыки и танца давно достигнуто в балете. Но данная композиция несла в себе и что-то свежее. Это было взаимодействие видимого-слышимого на пороге новой концертной традиции.

Ковалева Елена,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (116), декабрь 2011

5 ноября симфоническим концертом в Большом зале Московской консерватории открылся XXXIII Международный фестиваль современной музыки «Московская осень».

По сложившейся традиции фестивальные концерты форума, перешагнувшего свой 30-летний рубеж, на протяжении всего ноября представляют новую музыку – сочинения различных стилистических направлений и разных составов, от небольших камерных опусов до крупных оркестровых полотен. Большое внимание уделяется исполнению произведений молодых авторов, студентов и аспирантов Московской консерватории и других музыкальных вузов России. В суровых условиях современной творческой жизни, когда услышать свою симфоническую партитуру, а тем более в исполнении хорошего оркестра, далеко не просто, это, безусловно, очень важная практика и уникальная возможность.

На открытии фестиваля-2011 первым прозвучало сочинение «Paramusic» молодого композитора Владимира Горлинского, недавнего выпускника Московской консерватории (класс проф. В. Г. Тарнопольского). Партитура, написанная в 2008 году в качестве дипломной работы, знакома слушателям по композиторскому конкурсу youtube, стартовавшему в апреле прошлого года, лауреатом которого стал В. Горлинский. Название сочинения происходит от одного из значений приставки «πᾰρά» – «сверх». В композиции используется весьма абстрактный материал: фактически только гаммы и арпеджио с изменяемым шагом. Будучи многократно наложенными друг на друга, эти простейшие ряды перестают быть различимыми в качестве отдельных элементов. Так образуется единый «сверхзвуковой» поток, который лучится и переливается множеством цветов. Сложнейшая партитура прозвучала в замечательном исполнении Государственного симфонического оркестра «Новая Россия» под управлением Фредди Кадена.

Продолжился вечер исполнением Концерта для четырех саксофонов в двух частях Александра Чайковского. Сочинение было написано по заказу Мюнхенского ансамбля саксофонистов, а премьера состоялась в рамках Дягилевских сезонов в городе Пермь. Особенность этого концерта состоит в том, что автор расценивает ансамбль солистов как один общий сверхинструмент, используя многогранные возможности этого сочетания. Первую часть завершают каденции каждого из инструментов, в которых раскрываются особенности тембровой окраски этих разновидностей саксофона. Тонкий лиризм, юмор, а местами и сарказм, присущий характеру композитора, сквозит во всей ткани произведения. Кода концерта обращает нас к интонациям латиноамериканской музыки: по словам автора, на эти интонации его натолкнул образ Остапа Бендера, грезившего о сладкой жизни в Рио-де-Жанейро. На вечере в Большом зале сочинение исполнили заслуженный артист России Алексей Волков и лауреаты международных конкурсов Леонид Друтин, Игорь Гуревич и Дмитрий Сарасек.

(далее…)

№ 9 (116), декабрь 2011

8 ноября в рамках фестиваля «Московская осень» в Доме композиторов состоялось Пятьдесят седьмое симфоническое собрание, представленное оркестром «Русская филармония» (художественный руководитель и главный дирижер Д. Юровский, дирижер С. Тарарин). В концерте приняли участие лауреат международного конкурса, заслуженный артист РФ Н. Горбунов (контрабас) и лауреат международных конкурсов А. Кабдурахманов (ударные инструменты). С вступительным словом к присутствующим в переполненном зале обратились председатель Союза композиторов Москвы О. Галахов и посол Албании в РФ г-н Сокол Гиока. Повышенный интерес публики был вызван интереснейшей программой, целиком состоящей из премьер.

В начале первого отделения прозвучала одночастная «Аллилуиа» (2010) В. Пальчуна. В основе оригинального сочинения лежит постоянное возвращение к главной теме, которая создана из четырехзвучной комбинации мелодических элементов знаменного распева XVI века; ее непрерывное развитие и динамическое нарастание приводит к мощной кульминации в конце. Оркестр прекрасно справился со сложной задачей, воплотив в реальном звучании масштабный замысел автора. Затем в композиции Д. Сайдаминовой «Тамерлан» для симфонического оркестра и ударных А. Кабдурахманов продемонстрировал виртуозное владение солирующими инструментами, погрузив слушателей в мир этнической музыки.

Не так часто на отечественной эстраде можно услышать современные произведения для солирующего контрабаса. Тем интереснее было знакомство с новым Концертом для контрабаса с оркестром (2011) В. Довганя, посвященным Н. Горбунову. Творческое сотрудничество этих музыкантов существует давно: В. Довгань – автор нескольких ансамблевых и сольных произведений для контрабаса, которые также впервые были исполнены Н. Горбуновым. Лирико-драматический характер Концерта нашел убедительное воплощение: интерпретацию солиста отличали глубокая продуманность художественных образов, великолепная штриховая техника, безупречная точность интонирования, тембровая красочность и особая сила звучания контрабаса, благодаря чему даже в самых громких оркестровых эпизодах сольный инструмент всегда был прекрасно слышен в зале. Концерт имел заслуженный успех и стал настоящим подарком для ценителей современного музыкального искусства.

В начале второго отделения оркестр исполнил «Semper idem» (2010) В. Чернелевского. Такое название (в переводе с латыни «Все тот же») – концептуально, произведение начинается с темы, сочиненной автором еще в возрасте 6 лет. А завершила вечер премьера произведения «Oisosfonia» А. Печи, одного из самых известных современных албанских композиторов. Это сложнейшее сочинение музыканты «Русской филармонии» исполнили с большим мастерством.

(далее…)

№ 9 (116), декабрь 2011

«Натюрморт студентам показывать пока не рискую: боюсь голодных обмороков…» – я думаю, многие сразу вспомнили всеми нами любимого Василия Григорьевича Кисунько… 5 ноября в Рахманиновском зале состоялся вечер «Любимая Италия», посвященный памяти профессора. У многих, наверное, возникает вопрос: «Но почему именно Италия?» Эта страна – синоним культуры, искусства и истории, и именно здесь Василий Григорьевич стажировался в 1981-1982 годах.

В концерте, который был полностью посвящен Италии, звучала музыка разных эпох: и хорошо знакомые слушателям композиторы, такие как Джованни Пьерлуиджи да Палестрина, Джироламо Фрескобальди, Доменико Скарлатти, Джакомо Пуччини, Джузеппе Верди, и не очень знакомые – Джулио Бриччальди, Акилле Симонетти. В концерте принимали участие студенты и выпускники Московской консерватории и ВГИКа, где работал Василий Григорьевич.

В переполненном Рахманиновском с трудом удалось найти место на подоконнике, и с самого начала в зале возникла теплая атмосфера. Музыкальные номера были «разбавлены» видеосюжетами, которые подготовили Ян Ионов и Мила Разгон, а также Владимир Ефременко и Анастасия Бельская. Среди музыкальных номеров были сольные – Мария Лесовиченко (клавесин), Елена Тарасова (фортепиано), Вера Альперович (фортепиано), Михаил Турпанов (фортепиано); дуэты – Мария Лесовиченко и Анастасия Лесовиченко (гобой), Юлия Покровская (скрипка) и Иван Покровский (скрипка); Анна Ларионова (альт) и Елена Власова (фортепиано); вокальные номера – Екатерина Шевалдина (сопрано) и Алиса Куприёва (партия фортепиано), Людмила Ляхова (меццо-сопрано) и Михаил Турпанов; звучал духовой квинтет консерватории «Modus Vivendi».

В завершение концерта состоялась премьера короткометражного фильма «Полет…» (режиссер – Ян Ионов), в котором была использована запись мотета «Tu es Petrus» Дж. Палестрины в исполнении вокального ансамбля «Intrada» (художественный руководитель – Екатерина Антоненко). Это действительно был Полет, и, может, оказавшись ненадолго в небе – мы смогли стать ближе к Василию Григорьевичу…

Концерт был полностью подготовлен преподавателями Московской консерватории – Еленой Тарасовой и Романом Кузьминым и, конечно же, студентами, которые помнят и любят Василия Григорьевича. Каждый, кто выходил на сцену, выкладывался на все 100 процентов. Это чувствовалось, и стоит сказать «cпасибо!» всем, кто участвовал в организации.

«Что такое музыка? Это организация звукового материала»… – говорил Василий Григорьевич. И любил вспоминать: «После лекции подходит ко мне “утонченная” натура, как правило, мужского пола и говорит, запинаясь и нервничая: “Но… ведь это же не просто… организация… звукового материала?..” На что я отвечаю: “Я и не говорю, что просто. Это очень непросто“».

Снежана Сунцова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (116), декабрь 2011

Фестиваль Большого зала продолжается. 17 ноября состоялся очередной концерт, в котором звучала музыка Бетховена – три последние фортепианные сонаты. За роялем – народный артист России профессор Михаил Воскресенский.

Подобные концерты надолго остаются в памяти: проходят неделя, месяц – а воспоминания такие же волнующие и живые, как в тот вечер. Но что именно запомнилось? Пытаясь в этом разобраться, приходишь к выводу: не детали, не частности, а что-то крупное, цельное, всеобъемлющее. Некое единое звуковое пространство и особая «генеральная интонация», которая проходит насквозь через всю музыку и оставляет в душе слушателя трудноуловимый, но ясно ощутимый отзвук.

Если попытаться выразить впечатления от услышанного самыми простыми словами, получится, наверное, так: мягкость, тепло, доброта. А еще – мудрость и покой. И – тайна. Чтобы воплотить все это в звучании, исполнителю необходим не только талант, не только высокий уровень мастерства, но и огромный опыт – как художественный, так и чисто человеческий. Далеко не всякому музыканту, даже одаренному, подвластна тайна музыки последних сонат Бетховена.

У Воскресенского тайна была заключена прежде всего в звуке. Иногда казалось, что это уже не фортепианный звук. Рояль как будто исчезает – на смену ему приходит какой-то неведомый инструмент. В звуке не остается ни следа «ударности»; порой он совершенно истаивает, оказывается на грани исчезновения, но при этом никогда не становится бледным и поверхностным: всегда сфокусированный, внутренне наполненный… Особенно удивительным был финал последней сонаты: в теме Ариетты – затаенные аккорды с гулкими басами и тонко прорисованной мелодией; в последних вариациях – струящаяся звучность в высоком регистре, как поток тихого, чистого света.

Но звук – лишь одна из сторон музыки; другая – время, ритм, форма. Внутри каждой из сонат ощущался единый поток времени – он мог ускоряться или замедляться в соответствии с происходящими «событиями», но в целом его течение было неторопливым, без суеты. Поэтому все темповые контрасты получились очень органичными (в том числе в ор. 110, столь необычном по композиционному замыслу) и форма целого была выстроена безупречно.

Более того, все три сонаты прозвучали как единый сверхцикл. Его пронизывали общие «мотивы» и «темы» как смысловые константы – они были тонко подмечены исполнителем; их повторное появление всякий раз было вполне узнаваемым. Светлая, теплая лирика окутала слух уже с первых тактов сонаты ор. 109; затем вернулась в ор. 110, но в несколько другом эмоциональном освещении (и в иной тональной окраске: E-dur звучал ярче и теплее, As-dur – мягче и приглушеннее). Активное, действенное начало заявило о себе в первой части ор. 111, но по-особенному, именно в духе позднего Бетховена. Не острое переживание конфликтов, а сдержанное повествование; не динамика настоящего, а воспоминание о событиях прошлого. К этой же сфере принадлежит и музыка второй части ор. 110. Вдруг вспомнился маленький эпизод из педагогической деятельности профессора Воскресенского: студент в классе играл это скерцо, очень «старался», получалось резко и даже агрессивно; Михаил Сергеевич остановил его и сказал: «Нет, не так, это ведь очень добрая музыка…»

(далее…)

№ 8 (115), ноябрь 2011

В англиканской церкви Святого Андрея, что неподалеку от московской консерватории, состоялся необычный концерт под названием «Осень в джазовых тонах». Организаторы соединили в одной программе совершенно разные жанры и стили. В первой половине вечера вниманию слушателей предстала органная музыка, а во второй – джаз! Казалось бы, что может быть экзотичнее?!

Сначала царило классическое церковное звучание. В исполнении Анны Сусловой, лауреата международных конкурсов, мы услышали произведения Баха, Вивальди и токкату Мюлле. В очередной раз меня поразило звучание органа в стенах католического собора, особенное, нежели в концертном зале, – казалось, будто они созданы друг для друга. Техника исполнительницы была практически безупречна, особенно интересно было наблюдать за легкостью движения рук и ног. На бис Анна исполнила на органе популярную джазовую пьесу, Прозвучало довольно оригинально, публика оживилась, и пришло время джаза.

Вторую половину вечера на сцене блистало трио Фармаковского. Три инструмента вели беседу, словно три человека. Один – модно одетый денди, второй – англичанин в шляпе-котелке, а третий – знатный американский джентльмен. Именно он задавал настрой беседе. Англичанин был четок и пунктуален и «вставлял свои реплики» вовремя и по делу, поражая своим блестящим «языком». Первый же, хоть и виртуозно солировал, зачастую «общался невнятно». Зато втроем они были неотразимы и сливались в одно изысканное джазовое целое.

Прозвучали пьесы Паркера, Эллингтона, Керна, а в завершение было сочинение самого Ивана Фармаковского – джазовая обработка музыкальной темы из кинофильма «Профессор». В отличие от классических джазовых тем она была нестандартной для импровизации, постоянно хотела выбиться из квадрата и протянуться подольше. Было интересно, как все инструменты пытаются удержать тему, которая так и хотела вырваться на свободу.

(далее…)

№ 8 (115), ноябрь 2011

19 октября Большой симфонический оркестр им. П. И. Чайковского под управлением Владимира Федосеева выступил на Фестивалe Большого зала консерватории. В концерте прозвучали музыка Малера и сразу две премьеры современных композиторов: три драматических фрагмента Романа Леденева «Последний полет» и вокально-симфоническая сюита для баритона с оркестром Гии Канчели «Не печалься» (российская премьера).

«Последний полет» Роман Леденев создал в 2009 году в память о Марии Валентиновне Распутиной – дочери выдающегося русского писателя, которая трагически погибла в авиакатастрофе в Иркутске в 2006 году. Марию Валентиновну очень многое связывало с Московской консерваторией: сначала она здесь училась, потом работала. Весть о том, что ее нет в живых, потрясла многих.

Композитор попытался передать всю горечь потери, которые пережили ее близкие, родные и друзья. И это действительно получилось. В музыке много трагизма, но есть и моменты светлой лирики (к примеру, самое начало). Несмотря на то что автор определил жанр сочинения как «три драматических отрывка», оно воспринималось очень цельно. Зал в этот вечер был полон. Слушатели сумели по достоинству оценить премьеру сочинения и тепло приветствовали композитора.

Вокальный цикл Гии Канчели «Не печалься» создавался по заказу Симфонического оркестра Сан-Франциско и впервые прозвучал в 2002 году. Тогда солировал Дмитрий Хворостовский. Московская же публика услышала известного латышского певца, солиста Латвийской оперы Эгила Силиньша.

Цикл построен по принципу рондальности. Функцию рефрена выполнял «грозный» эпизод на «ff», которым открылось сочинение. По контрасту с его наступательной энергией звучали лирические фрагменты, например, светлая тема на словах: «Но видит Бог, есть музыка над нами». Это казалось очень символичным – такое звучание можно было и вправду уподобить волшебной, божественной музыке. Всех присутствующих в зале покорила красота сочинения, которым завершилось первое отделение концерта. Можно сказать, что в этот вечер современная музыка и слушатель нашли друг друга.

(далее…)