№ 1 (126), январь 2013

Наташа Ростова – Наталья Петрожицкая, Княжна Марья – Вероника Вяткина. Фото Михаила Логвинова

В год празднования 200-летия Отечественной войны 1812 года Московский музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко сделал подарок своим зрителям – осуществил постановку оперы С. С. Прокофьева «Война и мир». Свою версию сочинения представили режиссер Александр Титель, дирижер Феликс Коробов, художник Владимир Арефьев. Премьерный блок из четырех спектаклей прошел в конце марта, а в новом сезоне были даны еще три спектакля, на одном из которых мне и удалось побывать.

Сегодня споры о новой постановке уже улеглись; многое сказано и о размахе и грандиозности спектакля, и о более чем 300 сшитых костюмах, и даже об участии лошади, которая «на заднем плане, нервничая, переминается с копыта на копыто» (Сергей Сходнев, OpenSpace.ru, 30 марта 2012 года). Этим спектаклем театру необходимо было доказать, что такая эпопея как «Война и мир» ему по силам. С этой задачей труппа, конечно, справилась.

Но все же не стоит забывать об ответственности постановщиков, тем более что московская премьера оперы Прокофьева в далеком 1957 году состоялась именно в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Дирижером был С. А. Самосуд, режиссерами – Л. В. Баратов и П. С. Златогоров, художником – Б. И. Волков. Осуществление новой постановки в этих стенах, да еще и в год празднования 200-летия Отечественной войны 1812 года ни в коем случае не могло сводиться к идее спектакля ради самого спектакля. Оперный театр – это не Олимпийские игры, здесь не надо «быстрее, выше, сильнее» (или, в данном случае, громче, масштабнее, многолюднее). По словам Тителя, в такой грандиозной постановке ему «хотелось избежать декларативного пафоса»; он подчеркнул, что для него важно возбудить в людях «сдержанное и проникновенное чувство» (из интервью РИА Новости). На мой взгляд, это удалось режиссеру и стало одним из самых больших достоинств постановки. Хотя, как ни странно, некоторые критики не смогли разглядеть во всей этой многолюдности, масштабности и грандиозности некой «эмоциональной общей идеи» (Екатерина Бирюкова, НГ, 30 марта 2012 года).

Сцена из спектакля. Фото Светланы Постоенко

Искать эту идею нужно, на мой взгляд, в самой музыке Прокофьева. Лишний «декларативный пафос», наверняка, и был убран для того, чтобы дать слушателям возможность насладиться музыкальной составляющей, оставить «пространство» для нее. Гениальная музыка стала основой этой постановки, ее королевой. Все остальные элементы – свет, декорации, костюмы – выполняли лишь вспомогательные функции. Режиссер сделал так, чтобы ничего не мешало музыке раскрыть идею прославления русского народа и Отечества на фоне исторических событий.

Особая заслуга в постановке оперной эпопеи, конечно, принадлежит дирижеру. Точный и вдохновенный жест Феликса Коробова собрал воедино эту сложнейшую партитуру. И даже не всегда громкие и сочные голоса вокалистов, подчас не синхронный хор или нестройная медь не смогли испортить впечатления от оперного шедевра. Конечно, голос Дмитрия Зуева (князь Андрей) порой даже трудно было расслышать. Но его коллеги по сцене – Наталья Петрожицкая (Наташа), Арсен Согомонян (Наполеон), Дмитрий Ульянов (Фельдмаршал Кутузов) – прекрасно справлялись со своими партиями.

Безусловно, в спектакле были и другие достоинства. Дух эпохи передан в нем очень точно и опять же без лишнего преувеличения. Костюмы картин мирной жизни, в основном выдержанные в белых тонах, сливаясь с цветом декораций, воссоздавали некий безоблачный образ. Минимализм постановки подчеркнула искусная игра светом: она добавила красок в чистый белый мир.

В первой части спектакля (мир) сцена представляла собой белый зал с несколькими входами в него. В зависимости от событий лишь менялись мизансцены, появлялись те или иные предметы. Особо запомнились, конечно, огромные театральные люстры. Они опустились с потолка и, немного зависнув над полом, заняли свое достойное место на сцене. Правда, люстры эти явно мешали передвижениям артистов.

Вторая часть спектакля (война) ярко контрастировала первой, что выявили разные сценические приемы. Костюмы этих картин были максимально приближены к военной форме начала XIX века. Кроме того, в «мирной» части доминировали отдельные персонажи (хор находился на балкончиках); «военная» часть, напротив, поразила многолюдностью. Конечно, это обусловлено сюжетом: постановщикам необходимо было показать противостояние двух народов. Но даже в 12-й картине при встрече князя Андрея и Наташи хор не покинул сцены!

Остроту конфликта во второй части подчеркнул свет. Например, при выходе Наполеона в 11-й картине сцена озарилась красным светом. Безоблачный белый мир оставался теперь лишь в воспоминаниях, оказавшись залитым кровью. Свет работал и на главную идею постановки. Во время арий, хоров, в которых речь шла о русском народе, свет зажигался и в зале. Каждый слушатель становился не просто участником этого спектакля, а частью великого народа, одержавшего победу над врагом.

Публика была настолько вдохновлена и увлечена происходящим, что финальный выход Кутузова и русской армии с криками «Ура!» невольно вызвал бурные аплодисменты в зале: гром победы, раздавайся!

Мария Тихомирова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (125), декабрь 2012

16 ноября в Камерном музыкальном театре имени Бориса Покровского состоялся первый в новом сезоне показ оперы Николая Сидельникова «Бег» по одноименной пьесе Михаила Булгакова.

Как известно, судьба этой пьесы была непростой. В 1928 году творчество писателя подверглось политической критике и пьесу запретили, так как партийные чиновники решили, что ее целью якобы являлась «попытка вызвать жалость к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины». В итоге Булгаков при жизни так и не увидел постановки любимого детища. У оперы сценическая судьба тоже не сложилась: Н. Сидельников так дорожил текстом оригинала, что практически полностью переложил пьесу Булгакова на музыку. За спектакль, который длился бы пять часов, не хотел браться ни один театр. После смерти Николая Николаевича его ученик Кирилл Уманский сделал редакцию оперы, но даже сокращенная версия длится больше трех часов. Редактируя партитуру, К. Уманский сохранил авторскую композицию – спектакль состоит из двух актов, в каждом из которых четыре «сна» (как и у Булгакова).

Премьера оперы «Бег» состоялась в Камерном театре имени Бориса Покровского в 2010 году и была приурочена к восьмидесятилетию со дня рождения Николая Сидельникова. Инициатором постановки стала режиссер Ольга Иванова. Она грамотно и удачно распорядилась пространством театра. Действие не ограничивается рамками сцены, так как миниатюрные подмостки не в силах разместить большое количество персонажей оперы. Во время спектакля актеры вездесущи – они постоянно курсируют по залу, то появляются на балконе, то выходят из неожиданных мест. В результате возникает особое, подвижное звуковое пространство. Впрочем, подобные «трюки» не новы – эти режиссерские находки можно назвать визитной карточкой Камерного театра.

В первом действии оперы, согласно пьесе Булгакова, царит мрачная атмосфера времен Гражданской войны. Созвучно сегодняшнему дню смотрится первый сон с активным участием ушлых священнослужителей. Образ хитроумного игумена, чья партия написана в пародийной манере, явно отсылает слушателя к практичным и не совсем чистым на руку людям в рясе из опер «Катерина Измайлова» Дмитрия Шостаковича и «Обручение в монастыре» Сергея Прокофьева. В наше время эти композиторы за подобный юмор легко могли бы угодить в колонию за оскорбление чувств верующих.

После просмотра первого действия, непростого в музыкальном и смысловом отношении, у некоторой части зрителей может возникнуть желание поступить подобно героям оперы, то есть убежать. Но делать этого не стоит. Потому что второй акт и в музыкальном и в сценическом плане более живой и разнообразный. Историческое действо уступает место фарсу, в который вклиниваются серьезные эпизоды, связанные с развитием образов главных персонажей. Сложный музыкальный язык сменяется мюзикхолльными мелодиями и ритмами. Знатокам «джентельменского набора» из популярных тем классической музыки композитор преподнес несколько сюрпризов: например, в сцене карточной игры Корзухина и Чарноты из уст последнего гротескно звучит цитата «Получишь смертельный удар ты… три карты, три карты, три карты». Почти весь второй акт навязчиво повторяется мастерски инструментованная тема песни «Разлука ты, разлука…», отражая происходящее: герои продолжают свои «бега» по городам и весям.

Во втором действии оживились не только зрители, но и актеры. Чарнота (Роман Шевчук), сменивший амплуа героя-полководца на азартного игрока, и придурковато отплясывающий буржуй Корзухин (Борислав Молчанов) на ура провели «парижскую» сцену. Рельефно были сыграны и эпизодические роли, среди которых особенно выделились дворецкий Корзухина – офранцузившийся Грыщенко (Андрей Цветков-Толбин) в напудренном парике и белых чулках, любвеобильный грек (Виталий Родин), посягающий на честь Серафимы, и король тараканьих бегов Артур Артурович (Александр Пекелис).

Фаворитом же спектакля стал Михаил Гейне, исполнивший роль сурового главнокомандующего белой армии Романа Хлудова. Особенно впечатлили сцены разговоров неврастеника-Хлудова с призраком убитого им солдата. Вообще, его образ на протяжении всей оперы приковывал взгляд. Вероятно потому, что герой-злодей всегда смотрится выигрышнее героя-любовника, коего в спектакле олицетворяет Сергей Голубков (Игорь Вялых). И на женские образы этот алгоритм тоже распространился: развитие образа развязной Люськи (Александра Мартынова) выглядит куда интереснее, чем интеллигентные страдания Серафимы (Екатерина Большакова).

Хор (хормейстер Алексей Верещагин) и оркестр под управлением Владимира Агронского успешно справились со всеми нюансами партитуры Сидельникова. Но в нескольких кульминационных эпизодах инструменталисты, забывая о своей роли аккомпаниатора, мощным звучанием перекрывали солистов.

По окончании спектакля зрительный зал долго благодарил актеров за три с половиной часа эстетического удовольствия. Судя по приему слушателей, новая редакция оперы «Бег» Николая Сидельникова не повторила судьбу пьесы Булгакова и первой версии оперы. Уже сегодня с уверенностью можно сказать, что герои этой постановки на протяжении многих лет будут продолжать свой «бег» по сцене Камерного театра.

Ольга Завьялова,
студентка IV курса ИТФ
Фотографии Михаила Майзеля и Олега Хаимова

№ 8 (124), ноябрь 2012

Легендарный мюзикл «Notre Dame de Paris» по одноименному роману Виктора Гюго совершил триумфальное возвращение на московскую сцену. С 31 октября по 4 ноября зрители бесконечным потоком стремились в Крокус Сити Холл, некоторые не могли удержаться от посещения нескольких спектаклей подряд! А самые горячие поклонники уже «готовят сани летом» – резервируют места на концертное исполнение весной 2013 года. Недаром мюзикл вошел в Книгу рекордов Гиннеса по продаже билетов в премьерный год. Сегодня «Нотр-Дам» крепко держит марку и расширяет географию.

История музыкального «Notre Dame de Paris» началась 1993 году, когда либреттист Люк Пламондон предложил идею будущему автору знаменитых песен-арий «Belle», «Le Temps Des Cathédrales», «Vivre» Риккардо Коччианте. Благодаря совместной работе двух супермастеров мюзикл завоевал поистине мировое признание. Премьера состоялась во Франции в 1998 году. Мировое турне оригинальной постановки охватило лучшие концертные залы Бельгии, Канады, Швеции. С некоторыми изменениями поставили мюзикл в Италии, Испании, США, Великобритании. Российская премьера на русском языке состоялась в мае 2002 года (продюсеры Катерина Гечмен-Вальдек, Александр Вайнштейн и Владимир Тартаковский; автор текста Юлий Ким). А этой осенью, спустя десятилетие, уже другая московская сцена снова превратилась во Францию XV века, но звуки Парижа зазвучали теперь… по-английски.

Создание английской версии мюзикла принадлежит Уиллу Дженнингсу, автору знаменитого саундртрека к «Титанику» «My heart will go on». Либреттист-переводчик хотел сделать спектакль доступным для всего мира, воспользовавшись сегодняшней lingua franca. Однако такое преподнесение творения великого Гюго нашло отклик далеко не у всех. Уже после первых московских спектаклей страницы социальных сетей пестрели негодованием и убеждением, что «Notre Dame» – произведение чисто французское, с неповторимым обаянием французской фонетики и антуража. Более всего была не по душе ревнителям français «Аve Maria» с невыговариваемой по-английски «р». Другие же требовали исполнения на понятном (то есть русском!) языке. Увы, мы живем не в билингвальные наполеоновские времена, и потому идея универсальной версии мюзикла на английском вполне актуальна. К слову, французское Belle (красавица) весьма удачно превратилось в английское bell (колокол), когда своими красавицами-колоколами восторгается Квазимодо в арии «The Bells». А частое обращение к Эсмеральде «gipsy girl» (цыганка, англ.) сильно упростило возвышенное и страстное французское «Bohémienne» и явно проигрывало.

Новая версия мюзикла осчастливила российскую публику приездом талантливейших певцов со всего мира: Алессандра Феррари (Эсмеральда), Мэтт Лоран (Квазимодо), Маттео Сетти (Гренгуар), Айван Педнолт (Феб), Роберт Марье (Фролло), Элисия МакКензи (Флер де Лис), Йэн Карлайл (Клопен). Особенное внимание, разумеется, привлекли исполнители главных ролей.

Хотя в зале часто слышались упреки в адрес Мэтта Лорана и сравнения с легендарным Пьером Гару (в пользу, естественно, француза), исполнителю все же удалось добиться почти натуральной «хрипотцы». Исключением можно считать разве что сомнительную финальную ноту, что, в общем, можно списать и на момент трагической развязки (ария «Dance, my Esmeralda», где Квазимодо оплакивает мертвую возлюбленную). Ансамблевые же сцены с участием Квазимодо явились, пожалуй, самыми яркими и своим драматизмом буквально пробирали до глубины души: издевательства шутов («The king of fools»), знаменитая мольба горбуна «Воды!» и абсолютный хит этого мюзикла – трио «Belle».

Одержимый страстью священник Фролло, благодаря актерскому таланту Роберта Марье и душераздирающим ариям-признаниям, явно располагал зрителя к сочувствию. Несмотря на то что у Гюго это отрицательный персонаж, постановщики самим костюмом откровенно подчеркнули, что и духовенству не чуждо ничто человеческое: Фролло-судья появлялся в длинной черной сутане с капюшоном, но как только он обращался к Эсмеральде с признанием и роковым предложением, он оказывался в черном брючном костюме с непокрытой головой, как бы показывая свою открытость и неуемную страсть.

Феб де Шатопер не сразу был идентифицирован как капитан парижских стрелков: уж больно его одежды напоминали и по цвету, и по ткани костюмы бродяг. Выручали разве что блестящий оттенок кольчуги и надетая во втором акте белая сорочка. Романтические перипетии с участием героя-любовника были дословно переданы сценической ситуацией: женский дуэт-согласие Эсмеральды и Флер де Лис «Солнце жизни – Феб», где Феб своим появлением на сцене образовал недостающий угол любовного треугольника. Взволновала публику и его известная ария-смятение «Как мне быть?».

Гренгуар – певец Парижа, участник и одновременно комментатор событий (еще и официальный муж Эсмеральды!) – компенсировал положение героя второго плана необыкновенным голосом и лирическими ариями «Соборы», «Флоренция», «Луна». Маттео Сетти в этой роли был явным фаворитом публики наряду с исполнителями партий Квазимодо и Эсмеральды. «Репризное» (в завершение мюзикла) исполнение им арии «Соборы» («The Age Of The Cathedrals») стало результатом многочисленных и предсказуемых бисов, которые в некоторых постановках даже закрепились в либретто.

Если Эсмеральда, виновница всех событий, у Гюго покоряла Париж уличными танцами, то певица Алессандра Феррари – вокальными данными. Копируя оригинальную постановку, режиссер и хореограф не посчитали нужным дополнить эту роль замысловатыми па. Напротив, руководствовались принципом: «минимум движений» – больше грации и нежности. Потому образ музыкальной героини получился не столько страстным андалуссийским, сколько покладистым и мягким.

Великолепная танцевальная труппа, будучи по сюжету группой бродяг и шутов, в известном номере «Праздник шутов» исполняла отнюдь не шуточные акробатические трюки. Атлетически сложенные танцоры, сопровождавшие динамичными па упомянутую арию Феба о любви к двум девушкам, будто передавали метания души молодого любовника, что было подчеркнуто и световыми эффектами: свет то включался, то выключался и всполохами освещал одного из танцоров на заднем плане сцены.

Вообще свето-цветовое решение было вполне привычным: моменты смерти героев отмечены традиционным кроваво-красным светом (надо признаться, только это и «помогло раскрыть» убийства: покушение на Феба в момент рандеву, клетка-тюрьма Эсмеральды, падение с башни священника, виселица…). Французский антураж с типичными горгульями, колесом пыток Квазимодо, «испанским сапожком», очертаниями собора на заднике сцены – дополнял ощущение пребывания в средневековом Париже. Аскетично, но в духе эпохи. И зрителю было не так уж важно, на каком языке идет спектакль. Вечный сюжет драмы Гюго понятен на любом, тем более когда на помощь приходит язык поистине универсальный – музыка!

Анна Филиппова,
студентка IV курса ИТФ

№ 5 (121), май 2012

Ко Дню защитника Отечества московский музыкальный театр «Геликон-опера» приготовил «КЛАСсную оперу»: 23 февраля на его сцене состоялся бенефис всемирно известного эстонского дирижера Эри Класа. Основной режиссерской задумкой было то, что участие в концерте принимала лишь женская половина труппы театра.

В концерте прозвучали как номера из спектаклей театра, так и из репертуара маэстро: отрывки из опер «Евгений Онегин», «Аида», «Сказки Гофмана», «Дон-Карлос», «Кавалер роз». На сцене был настоящий цветник из солисток и артисток хора театра; блистали Лариса Костюк, Елена Семенова, Марина Андреева, Мария Масхулия, Марина Карпеченко, Ксения Вязникова. Исполняли они не только женские, но и мужские партии. Так было, например, в остроумно решенной сцене драки и хоре «Дымок» из оперы Бизе «Кармен», в которой приняла участие непревзойденная прима театра Лариса Костюк.

Благодаря усилиям режиссера-постановщика Дмитрия Бертмана, дирижера Эри Класа и замечательных артистов каждый новый выход на сцену не был очередным традиционно-статичным номером праздничного концерта, а наоборот – яркой индивидуальной миниатюрой, сочетающий блестящую актерскую работу с прекрасной и любимой всеми музыкой. Чего стоит одна только Колыбельная из оперы «Порги и Бесс»! Куплеты колыбельной исполнялись поочередно ведущими солистками театра в сопровождении женского хора. Изюминкой сценического решения было и то, что одна из Клар, поющих колыбельную, выкатывала на сцену большую кружевную коляску, в которой, как потом оказалось, лежал не младенец, а одетая малышом очаровательно-крупная певица.

Отдельной похвалы заслуживает превосходная дирижерская работа Эри Класа. Его исполнение отличало исключительное жизнелюбие, присущее личности самого дирижера (несмотря на зрелый возраст – 73 года!): оно было ярким, живым и в то же время по-хорошему сдержанным. Оркестр в его руках звучал, как одно большое целое, и, вместе с тем, на слух был различим тембр каждого отдельно взятого инструмента. Особенно эти качества проявились при исполнении грандиозного вокального трио из оперы Рихарда Штрауса «Кавалер роз».

Дружба между маэстро и театром «Геликон-опера» давняя и очень крепкая. Более того, эта дружба помогает укрепить и, можно даже сказать, защитить культурные связи между Эстонией и Россией. Артисты театра принимают участие во многих музыкальных фестивалях Эстонии, дают спектакли на сцене Национальной оперы. В то же время на сцене самого «Геликона» часто выступают эстонские артисты. И в этот раз бенефис эстонского дирижера в виде «КЛАСсной оперы» действительно оказался первоклассным праздничным концертом.

Екатерина Селезнева,
студентка III курса ИТФ

На фото:
Александра Ковалевич, Лариса Костюк, Марина Карпеченко. Сцена гадания из оперы Ж. Бизе «Кармен»
Фрагмент концерта. Фото Светланы Городовой

№ 3 (119), март 2012

Бывают моменты, когда хочется повернуть время вспять и возвратиться в детство, чтобы вновь ощутить беззаботное мироощущение, веру в сказку и чудо. Такая возможность мне выпала в новогодние январские праздники, когда можно было передохнуть между тяжелым учебным годом и предстоящими экзаменами. Волею случая мне удалось побывать на премьере музыкального спектакля «Приключения Львенка» в театре «Содружество актеров Таганки».

Сюжет сказки очень простой и понятный для детишек, но, тем не менее, поучительный и жизненный. В сказочной стране Мираликундии живет Львенок Лева, который очень хочет найти настоящего друга. Бегемотик Броня, которая в свою очередь считает Леву своим другом, ему кажется слишком «обычной», а друг – это самый сильный, самый красивый, самый необыкновенный во всем мире! Лева отправляется на поиски, а вместе с ним и Броня, решившая помогать ему во всех трудностях. На протяжении путешествия, полного приключений, веселых и опасных, они встречают Ленивца, семейство Кроликов, Удава, Павлина, Мартышку, Светлячков, Крокодила… Лева пытается подружиться с одним из героев, но каждый раз его ждет разочарование, а порой и опасность в лице хитрого Удава или злодея Крокодила. В конце концов он понимает, что настоящий друг – это Броня, которая всегда защищает его, выручает из опасных ситуаций.

При всей простоте и детскости сюжета, действие получилось очень увлекательным. Хорошо выстроена композиция: статичные сцены, то лиричные, то веселые и забавные перемежаются с более динамичными моментами, помогая удерживать внимание непоседливого юного зрителя, а диалоги разбавляются музыкальными номерами, которые характеризуют того или иного персонажа. Стоит отметить и режиссерскую работу Екатерины Королевой.

Музыка написана молодым композитором Маргаритой Игнатовой в сотрудничестве с автором стихов Владимиром Завикториным; им удалось создать необходимое обилие музыкальных образов в самых различных музыкальных жанрах и стилях. Особенно запомнились инструментальная тема детской площадки в духе прокофьевского скерцо, каватина добродушного Бегемотика, ария Удава, замечательный дуэт Светлячков в академической манере с элементами полифонии, настоящая джазовая импровизация в песне Крокодила, песня Ленивца в стиле регги… Молодые актеры пели «вживую», что для драматического театра особенно похвально. Своими вокальными способностями выделились Игорь Иванов (Удав) и Надежда Бодякова (Мартышка), которой в создании образа веселой забияки так же хорошо помог танец с акробатическими элементами. Роли главных героев – Левы и Брони – исполнили молодые актеры, недавние выпускники театральных вузов Роман Серков и Кристина Грубник.

Несмотря на то что постановка рассчитана на детский возраст, спектакль интересно смотреть как детям, так и взрослым. Яркие и красочные костюмы и декорации усиливают праздничное настроение, а также помогают воссоздать атмосферу джунглей. А в заключительной сцене, где звучит финальная песня об истинной дружбе, все герои представления постепенно собираются вместе, садятся на качели, образуя форму кораблика. Настоящая дружба начинает свое далекое плавание в полноводной реке жизни.

Ксения Косарева,
студентка IV курса ИТФ

Фото Анны Штром

№ 3 (119), март 2012

В Камерном музыкальном театре им. Бориса Покровского продолжаются премьерные показы моноопер «Русская тетрадь» Валерия Гаврилина и «Дневник Анны Франк» Григория Фрида. Работа над обеими постановками была полностью возложена на плечи молодых творческих групп.

В первую вошли режиссер Денис Азаров, солистка театра Покровского Екатерина Большакова и другие. Им и пришла в голову идея создать сценическую версию вокального цикла В. Гаврилина «Русская тетрадь», а так как музыки на целый акт не хватало, было решено размежевать некоторые номера цикла частями из Первого струнного квартета композитора.

Денис Азаров признался, что к конкретному жанру его постановку отнести сложно: «Наша работа имеет странную форму, которая построена на ощущениях и ассоциациях. Это набор визуальных этюдов на разные темы, которые скрепляет образ женщины». Образ женщины помимо актрисы олицетворяла еще и безрукая Венера из картона, примостившаяся в правом углу сцены. Режиссер в работе увлекся разбрасыванием вещей по сцене, отрыванием конечностей пупсам и прочими внешними эффектами. В итоге сие действо не сумело затронуть ни одной фибры души. Танцы в исполнении Екатерины Большаковой выглядели неубедительно, как и сама хореография. Если бы актриса просто спела «Русскую тетрадь» Гаврилина, эффект был бы куда сильнее, потому что вокалистка тонко прочувствовала стилистику музыки и сумела передать все необходимые нюансы.

Вторая часть вечера была посвящена постановке монооперы Г. Фрида «Дневник Анны Франк», которая основана на реальных событиях. Либретто построено на отрывках дневника еврейской девочки-подростка Анны Франк, который та вела в Амстердаме с 1942 по 1944 год, находясь с семьей в убежище. В 1944 году семью Франк арестовали, после чего девочка была расстреляна. Опера Григория Фрида уже давно известна за рубежом. В России она была показана лишь однажды – в 1985 году в Воронеже. Новая московская версия, вероятно, будет способствовать распространению произведения и в нашей стране.

В качестве режиссера над монооперой трудилась Екатерина Василёва. Она определяет свою работу как «спектакль-фотоальбом Анны, в котором оживают ее воспоминания». Как будто со старых черно-белых фотографий перенесены на сцену разные персонажи и панорама Амстердама. И лишь Анна выделяется на этом фоне цветом. На главную роль режиссер избрала Марию Симакову – «габариты» вокалистки позволили легко превратить ее в юную девочку. Мария блестяще справилась со своей непростой вокальной партией, она сумела донести трагический смысл, который вкладывали в произведение композитор и режиссер. Спектакль этот трогает и заставляет задуматься.

Ольга Завьялова,
студентка III курса ИТФ

№ 3 (119), март 2012

Многим известна экранизация пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», ставшая прототипом мюзикла «Моя прекрасная леди». И вот на сцене Мариинского театра с ошеломляющим успехом прошла премьера этого мюзикла. Совместная постановка с французским театром Шатле, прекрасная работа как оперных, так и драматических актеров, великолепная хореография, яркость сценических эффектов произвели неизгладимое впечатление на зрителей.

Роберт Карсен, поставивший спектакль, сегодня один из самых востребованных оперных режиссеров, обладатель премии Французской ассоциации критиков за спектакли «Сон в летнюю ночь»(1992), «Диалоги Кармелиток» (2011) и других наград. Он очень кропотливо работал над постановкой – только отбор актеров происходил около трех месяцев, а для того, чтобы иметь больший контакт с актерами, он даже выучил русский язык. «Моя прекрасная леди – это социальная комедия об Англии, которая исчезла после Второй Мировой войны, – говорит режиссер. – Конфликт классов, женская эмансипация – все это нынче совсем не актуально. После войны старая аристократия полностью сошлась с рабочим классом. Проблемы прав женщин более не существует. В последние годы вообще стало очень модно быть выходцем из низов, все модные лица, популярные артисты – они и говорят на языке бедной цветочницы Элизы Дулиттл».

Р. Карсен поставил мюзикл в абсолютно классической манере, без добавления каких-либо новаторских приемов. И это проявлялось во всем – начиная от простых функциональных, но элегантных декораций и заканчивая великолепными костюмами, сшитыми французскими дизайнерами на английский манер. Классика вечна, и даже классическая постановка в наше время не теряет своей прелести, если умело высветить грани произведения. И Р. Карсену это удалось. Он сумел тонко передать дух Англии и с большим мастерством воспроизвел всеми любимую комедию на сцене Мариинского театра.

С самого начала, как только звуки оркестра заполнили зал, публика почувствовала волнение. Великолепные мелодии Фридрика Лоу давно покорили сердца людей, и теперь они многим кажутся такими родными и одновременно манящими в прошлое. Дирижер Гавриель Гейне старался воспроизвести всю эту красоту – оркестр и исполнители вокальных партий внимательно слушали друг друга, их «союз» представлял единое целое.

Каждая деталь музыкального спектакля была отточена до совершенства. Особенно это проявилось в игре актеров – все стремились подчеркнуть индивидуальность своего персонажа. Роль главной героини выпала на долю Гелены Гаскаровой – молодой певицы, обладающей великолепным сопрано. Она точно передала темперамент своей героини и постепенные изменения в ее образе. Драматический актер Молодежного театра на Фонтанке Валерий Кухарешин достойно представил Генри Хиггинса – его жесты, манера себя держать были наполнены истинным аристократизмом.

Изюминкой мюзикла явились хореографические номера, мастерски выполненные под руководством Линн Пейдж. Исполнители, чувствуя динамику музыки, двигались очень ритмично и синхронно. При этом их энергетика – горящие глаза, положительные эмоции – всецело передавались зрителям.

Ранее публика, приходя в великолепный зал Мариинского театра, могла увидеть только оперы и балеты. Теперь, когда труппа подарила ей незабываемую постановку знаменитого мюзикла, в репертуаре театра явно совершился маленький переворот. В свое время легендарный фильм «Моя прекрасная леди» с Одри Хепберн в главной роли покорил весь мир. Будем надеяться, что эта постановка также оставит свой след в богатой истории отечественного театрального искусства.

Татьяна Бесполитая,
студентка III курса ИТФ

Фото Валентина Барановского и Наташи Разиной

№ 3 (119), март 2012

В последние выходные календарной зимы в Москву приехала труппа Мариинского театра – солисты, хор и оркестр, – чтобы исполнить для столичной публики оперу Родиона Щедрина «Мертвые души», а также «Свадебку» и «Царя Эдипа» Стравинского. Гастролеров принимали две главные музыкальные сцены Москвы – Большой театр и Большой зал Московской консерватории. В обоих случаях за дирижерским пультом стоял Валерий Гергиев.

Спустя 35 лет после премьеры в Большом театре в постановке Бориса Покровского «Мертвые души» вернулись на новую старую сцену в версии молодого режиссера Василия Бархатова. 28-летний Бархатов на сегодня один из самых «громких» режиссеров своего поколения. Он уже 5 лет сотрудничает с Мариинским театром, где за его плечами целых семь постановок. Москвичам он также знаком по довольно неоднозначной постановке оперетты Иоганна Штрауса «Летучая мышь» на сцене Большого театра. Кроме того, он является режиссером-постановщиком двух развлекательных проектов на Первом канале, а через несколько дней в прокат выходит его дебютный фильм «Атомный Иван».

Впрочем, несмотря на некоторую пестроту художественного стиля режиссера, постановка «Мертвых душ» оказалась в известной мере академичной. Стержнеобразующим, как и у Гоголя, стал образ дороги – в центре сцены лежала огромная бричка, которую между номерами переворачивали с одного «бока» на другой. Проблема идентификации «истинного лица» Чичикова была подчеркнута тем, что каждый раз перед приходом к следующему помещику он переодевался в новую одежду, чтобы быстро стать «своим» для собеседника. С этой целью в левом краю сцены был обустроен специальный гардероб Чичикова – настоящая гримерная, где можно было подобрать костюмы на все случаи жизни.

Эту же гоголевскую идею весьма остроумно развил и Щедрин. Необычное композиторское решение в середине 80-х даже стало поводом для знаменитого вопроса в программе «Что? Где? Когда?». Суть находки в том, что каждый из собеседников Чичикова имеет свой оркестровый лейттембр. Так, для Манилова это флейта, для Собакевича – два контрабаса. А Чичиков (центральный персонаж!) не имеет собственной устойчивой музыкальной характеристики: его всегда «сопровождает» тот же инструмент, что и присутствующего в данной сцене помещика.

Не обошлось в постановке и без применения новых технологий: во время переездов Чичикова поверхность брички становилась экраном – на нем можно было увидеть деревенский пейзаж, который мог наблюдать и Чичиков из окна своего экипажа во время зимней поездки по российской глубинке.

Это прочтение оперы, можно сказать, было «авторизовано» композитором – что немаловажно: Родион Щедрин вместе с Майей Плисецкой находились во время спектакля в Царской ложе. Кроме того, и «до» и «после» Щедрин давал одобрительные комментарии относительно постановки. Вместе со знаменитой музыкальной семьей в Царской ложе был и почетный гость вечера – композитор Кшиштоф Пендерецкий, приехавший в те дни в Москву.

Однако «Мертвые души» Гоголя – мистическая вещь, и в конце вечера, в буквальном смысле «под занавес», в театре произошел истинно гоголевский казус с участием польского гостя. Кто-то из публики издалека по ошибке принял бородатого Пендерецкого за председателя ЦИК Владимира Чурова – и крикнул ему сразу по окончании спектакля: «Почем продаешь мертвые души?!» Неизвестного зрителя поддержала аплодисментами и свистом часть зала (а разделявших его убеждения оказалось явно немало) – ведь дело было всего за неделю до выборов! В итоге Большому театру и «Золотой маске» пришлось приносить Пендерецкому извинения и делать публичное заявление, что «это был не Чуров» (тем более что сам «виновник» происшествия вряд ли интересуется современным музыкальным театром).

Исполнение, как и стоило ожидать от «Мариинки», было на очень высоком уровне. Спектакль, безусловно, является одним из фаворитов «Золотой маски»-2012 – именно в рамках конкурсных показов фестиваля оперу Щедрина и привезли в Москву. Получать удовольствие от премьерных спектаклей питерцев московская публика имела возможность целых два вечера подряд.

А менее чем через сутки на дневном концерте в Большом зале были исполнены «Свадебка» и «Царь Эдип», которые находятся в активном репертуаре оркестра и хора Мариинского театра (Гергиев недавно осуществил записи этих двух произведений). В обоих сочинениях обращали на себя внимание очень быстрые темпы. По залу даже ходила шутка, что у Гергиева вечером самолет (впрочем, на антракте экономить время не стали). Однако, несмотря на темпы, оркестранты и солисты в совершенстве справились со сложными ритмами Стравинского. Возможно, несколько излишне экспрессивным был чтец в «Царе Эдипе», но это не могло повлиять на хорошее впечатление от исполнения сочинения, которое не особенно часто звучит в Москве. Вообще это касается и всей музыки Стравинского. Сейчас ведь идет череда столетних юбилеев его знаменитых «русских балетов», но пока в афишах их почти не видно, а, казалось бы, и театры, и оркестры должны включать их в свои программы снова и снова.

Прошедший концерт был во всех смыслах очень интересным и дорогим. Поэтому поразила «расстановка сил» в зрительном зале – признаться, не припомню такую картину: партер был наполовину пуст, а балконы с трудом вмещали всех желающих! Помимо удивления здесь возникают двоякие эмоции: жаль, что наиболее «платежеспособная» часть публики не проявила интереса к столь яркой программе; но, учитывая, что на концерт ломились по большей части представители молодого поколения, вероятно, со временем эта картина изменится. И надо сказать, публика балкона оценила ситуацию довольно быстро – после перерыва зал оказался заполнен уже совершенно равномерно.

Следующий приезд Гергиева в Москву ожидается в апреле – во время «Пасхального фестиваля», который в этом году будет идти с 15 апреля по 9 мая. Маэстро анонсировал, что нынешний фестиваль вновь будет посвящен фигуре Сергея Прокофьева. Примерно тогда же мы узнаем, получат ли «Мертвые души» желанную «Золотую маску».

Владислав Тарнопольский,
студент III курса ИТФ

Фото Наташи Разиной

№ 2 (118), февраль 2012

Осенняя премьера знаменитого бродвейского мюзикла – событие, о котором, кажется, не слышал только ленивый. Афиши, плакаты и объявления, звучащие в метро, настойчиво приглашали всех желающих в Московский дворец молодежи. Меня такая громкая реклама обычно отталкивает, но в этот раз случилось иначе. Один из промозглых и холодных вечеров стал настоящим праздником!

Красочный глянцевый буклет с альпийским пейзажем рассказал, что истории необыкновенной австрийской семьи уже почти 100 лет. Мировую известность она получила после того, как в начале 50-х в Америке был создан спектакль «Звуки музыки», а позже по нему сняли фильм в Голливуде.

Оказавшись в зрительном зале, я была удивлена снующими в проходах продавцами, которые предлагали пришедшим в театр разную снедь. Подумалось: неужели достопочтенная публика будет жевать прямо здесь? Но, видимо, зрители пришли, поужинав, и хлеб не пригодился. Ждали зрелища…

И вот – свет погас, спектакль начался. С открытием занавеса поразили декорации. Действие первой сцены происходило в монастырских стенах, где в очередной раз не дождались свободолюбивую послушницу Марию, опаздывающую к назначенному сроку. Несколько сумрачный флер обители делался манящим благодаря большому декоративному витражу, расположенному высоко слева и будто пропускавшему свет. Получалось, что, глядя вперед на сцену, ты словно смотришь вверх. Подобным образом были оформлены также сцены в доме капитана Георга фон Траппа, отца семерых детей, гувернанткой к которым и была назначена Мария. Бесконечная бегущая вверх лестница и стеклянная крыша, через которую видно небо, – в такой дом попала молодая девушка. Музыка Ричарда Роджерса, написанная в традициях старого доброго американского кино, костюмы в стиле 30-х годов, с детства знакомые мелодии, которые новая гувернантка поет вместе с детьми, – все настраивало на легкий и приятный лад.

Главную роль исполняла блистательная Екатерина Гусева. Одна из лучших актрис современной сцены, она обладает не только ярким театральным талантом, но и музыкальностью. Звонкий и чистый тембр ее голоса – прекрасная характеристика юной и непоседливой Марии, так любящей петь. Ее заразительные песни пленяют своей наивностью, порой детскостью. Именно непосредственность и обезоруживающая доброта так скоро располагают к Марии всех семерых детей Георга. Даже его старшая дочь, немного надменная шестнадцатилетняя Лизль, оказывается очарована ею.

Жаль, но капитан Трапп (Валерий Панков) как певец оказался гораздо менее убедителен. Поначалу циничный, холодноватый и суровый, во втором акте он вместе с Марией и детьми принимает участие в семейном музыкальном фестивале. Знаменитая ария «Эдельвейс», которую он исполняет здесь, кажется и впрямь выступлением взволнованного конкурсанта. Но, впрочем, второй куплет, который подхватывают Мария и дети, снимает это впечатление.

И все же это не просто «Великая история любви», которую обещал яркий программный буклет. Хотя сначала кажется, что все, начиная с плаката в фойе, рисующего нежный поцелуй влюбленных на фоне тех же Альп и заканчивая музыкой, говорит только об этом. Комичный ансамбль монахинь, возмущенных неугомонной Марией, ее мечтательная ария о счастье, игривый дуэт Лизль и Рольфа, известная песенка, в которой Мария с семью детьми разучивает семь нот – рассказ о «корабле, плывущем обратно в дом», – все это эпизоды многоликой мирной жизни. Романтичный и добрый первый акт явно намекает на закономерную развязку отношений Марии и Георга – свадьбу. Но это вовсе не развязка. Действие модулирует из лирической истории в драматичную картину Австрии накануне войны.

Ошеломляющим становится один из ансамблей в начале второго действия. Начавшаяся веселая бытовая мелодия в духе австрийских песен в кульминации оказывается маршем, в котором слышатся звуки пулеметной очереди, а цветочная поляна на заднем плане постепенно становится красной. С этого момента в действии начинает преобладать тема войны и рейхстага. Капитан Трапп, ненавидящий Гитлера, отказывается от заманчивого предложения занять хорошую должность в немецком флоте, и музыкальная семья вынуждена тайно покинуть страну – к такой кульминации приходит история любви. Оказывается, что важной линией спектакля, наряду с лирикой, является идея чести, бесстрашия и несокрушимой верности своим убеждениям.

После падения финального занавеса остается ощущение светлой радости. Ведь это – история со счастливым концом, в которой с помощью музыки провозглашается главная истина: в любые времена необходимо верить в лучшее, и тогда вера и доброта обязательно подскажут правильный путь.

Полина Богданович,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (118), февраль 2012

Минувшей осенью в Государственном Кремлевском дворце состоялись церемония открытия Недели культуры провинции Цзилинь «Знакомство с Китаем в России – 2011» и невероятное по красоте песенно-танцевальное шоу «Чарующие горы Чанбайшань». Представление было исполнено ансамблем песни и пляски провинции Цзилинь, весьма популярным у себя на родине, который был участником церемонии открытия Олимпийских игр в Пекине в 2008 году.

Все началось со вступительных слов, которые заняли более 40 минут, в результате чего публика в зале уже начинала нервничать. В программе были обозначены три отделения, и казалось, что все затянется надолго, но опасения, как выяснилось позже, были напрасными. Все прошло на одном дыхании, и перед зрителями развернулась настоящая сказка.

Программа была построена на смене танцевальных и вокальных номеров. Преобладали, конечно, танцы – с шикарными костюмами, пластикой артистов. Музыка с характерной мелодикой, интонациями и инструментовкой, сочиненная композиторами Мэн Ке и Дин Цзи, казалась просто волшебной. Прозвучали также три песни Хуа Сю, однако выступали не оперные артисты, и от этих номеров осталось двоякое впечатление: сильные голоса в сочетании с китайским языком и пением в микрофон были слишком громкими и не доставили удовольствия.

Вечер был настолько яркий, что происходящее на сцене казалось чудом: декорации сменялись четыре раза (четыре времени года), костюмы завораживали от танца к танцу, музыка органично вписывалась в происходящее, и ее нельзя было отделить от самого действа. Получился прекрасный союз в работе хореографов (почти у каждого танца был свой постановщик), композиторов и исполнителей.

Название шоу не было случайным: Чанбайшань – это название спящего вулкана, в кратере которого находится красивейшее озеро. Природа этих мест уникальна: весна, лето, осень, зима – в любое время года здесь есть какая-нибудь изюминка. И именно это хотели показать нам, знакомя с Китайской провинцией, – насколько красив и пока еще девственнен этот уголок земли.

Снежана Сунцова,
студентка IV курса ИТФ