№ 5 (51), сентябрь 2004

В концертном зале «Россия» состоялся концерт в рамках фестиваля «Москва встречает друзей», устраиваемого Международным благотворительным фондом Владимира Спивакова. На это грандиозное мероприятие съехались детские танцевальные и хоровые коллективы, а также солисты из стран СНГ и Балтии.

Это был настоящий детский праздник. Сами участники с интересом разглядывали яркие национальные костюмы и причудливые народные инструменты: цимбалы из Минска, бандура из Киева, гиджак из Ташкента и комуз из Бишкека. С юными участниками выступил Концертный Русский оркестр РАМ им. Гнесиных, дирижер – Борис Вурон.

Второе отделение открыл Молодежный камерный оркестр Валерия Воруны. Поразил всех и завоевал абсолютное лидерство зрительских симпатий десятилетний Тимур Зангиев, уверенно и эффектно смотревшийся за дирижерским пультом во время исполнения «Маленькой ночной серенады» Моцарта. Виртуозно владея дирижерской техникой, юный маэстро бесстрашно управлял оркестром, в составе которого были в основном студенты.

Трогательно и задушевно прозвучала «Мтацминда» в исполнении голосистой Мариам Роинишвили с грузинским хором «Мартве». В конце программы прекрасный грузинский квартет задушевно исполнил «Подмосковные вечера», в то время как остальные участники вышли на сцену и присоединились к ним. Колорит национальных песен и танцев бывших союзных республик создал в зале атмосферу единства и причастности к происходящему. Юные зрители знакомились с культурным наследием, о котором даже не догадывались, а их родители на какой-то миг почувствовали, что «единый» и «могучий» все еще существует в их сердцах. Как хорошо, что этот фестиваль состоялся, несмотря на все трудности подготовки такого грандиозного мероприятия. Благодаря ему не забывается, что когда-то все его участники были единым государством, и не нужны были визы и миграционные карты (приезд некоторых прибалтийских коллективов чуть было не сорвался по этой причине).

Такое необычайно важное в постсоветское время событие, как международный фестиваль молодых талантов – явление знаковое. «Время надежд» – эмблема концерта – пришло. И в свете этого почти как пророчество звучат слова Владимира Спивакова:

«Только объединив наши усилия, только в прекрасном диалоге культур мы сможем изменить мир к лучшему и сделать все краски жизни яркими, чистыми, несущими радость и свет. Дети – это наш единственный шанс увидеть сегодня завтрашний день, и наша задача – помочь ему состояться. Быть может, в этом и есть главный смысл нашей жизни. Верю, что этот фестиваль внесет в наши души гармонию добра, мира и согласия».

Евгения Федяшева,
студентка IV курса

№ 5 (51), сентябрь 2004

Cостоялся очередной абонементный концерт из цикла «Играет Николай Петров: 90-летию со дня рождения Я. И. Зака посвящается». Однако назвать его рядовым или обыкновенным было бы несправедливо – слишком сильное впечатление он оставил. Еще до концерта сочетание программы, площадки и исполнителей рождало некоторые размышления. После же концерта количество и глубина этих размышлений заметно увеличились, что бывает, увы, совсем не часто.

Итак, «Зимний путь» Шуберта в Большом зале исполнили Александр Виноградов и Николай Петров. Все в такой информации вызывает живейший интерес. Целиком в концертах «Зимний путь» исполняется редко. Еще реже можно встретиться с фактом исполнения вокального цикла – не оркестрового, а максимально камерного именно в Большом зале. Ну, а анонс исполнения такого «ответственного» сочинения отечественными музыкантами разве не способен пробудить чисто национальный интерес: как они справятся?

На последний вопрос можно с уверенностью ответить: превосходно! Результат превзошел все ожидания! Это нисколько не преувеличение, которое можно было бы объяснить дилетантской восторженностью или предвзятым отношением к лично знакомому исполнителю [А. Виноградова автор знает еще со школьной поры]. Для подавляющего большинства музыкантов песни Шуберта неизменно ассоциируются с неповторимым тембром голоса Дитриха Фишера-Дискау. И подсознательное сравнение хорошо известной и новой интерпретаций обычно не в пользу последней: слишком много «но» возникает. Рецензируемое же исполнение было самодостаточным и, если и нуждающимся в сравнении с фишеровским, то только на равных! Прекрасные вокальные данные, глубочайшее эмоциональное проникновение в музыку Шуберта, стопроцентное осознание поэтического текста, первоклассное немецкое произношение – все эти качества, необходимые для успешного исполнения такого произведения, в полной мере присущи А.Виноградову. И неудивительно, что он с 25-летнего возраста – солист Берлинской Staatsopera!

Роль фортепиано в романтической вокальной музыке, как известно, огромна, его партия практически всегда на равных сосуществует с голосом. Между тем роль аккомпаниатора в том же жанре представляется несколько более скромной. Конечно, аккомпаниатор должен быть прекрасным музыкантом-профессионалом, но все же его основная задача – не помешать певцу, следовать за ним и уж, естественно, не выделяться. В этом отношении Н. Петров показал себя замечательным партнером.

Думается, что все эти достоинства и определяют то сильнейшее впечатление, о котором говорилось выше. Хочется надеяться, что наши исполнители как можно чаще будут представлять на суд слушателей достойные интерпретации, подобные этой.

Андрей Рябуха,
студент IV курса

№ 5 (51), сентябрь 2004

«Я не знаю кому и зачем это нужно»

А. Вертинский

Классическая музыка в наше время остается, по сути, замкнутой системой. В концертный зал приходят прежде всего музыканты-профессионалы, студенты музыкальных училищ, ВУЗов или те, кто хотя бы закончил «музыкалку». Остальной народ, не искушенный классикой, в свободное время отправляется на модные попсовые концерты, танцевальные вечеринки, а те, кто любят «потяжелее» – на рок-концерты. В общем, туда, где можно получить изрядную дозу адреналина. А какой же адреналин можно получить, сидя неподвижно в концертном зале без попкорна и бутылки пива и слушая какую-то длиннющую симфонию какого-то Малера?! Нет, товарищи, такой отдых не для нас! Конечно, случается, что народ «немузыкальный» захаживает на классические концерты. Но среди них не так много тех, кто пришел действительно послушать музыку. Кого-то привела жена (дабы просветился), кто-то – ради моды (будет чем похвастаться перед друзьями). К сожалению, реже приходят те, которым это действительно интересно.

А что у нас происходит с классической музыкой вне стен концертного зала и музыкальных учебных заведений? Находясь в автобусе, мы можем услышать знакомые мелодии из «Лебединого озера», «Утра» Грига и т.п., пищащие в звонках сотовых телефонов (вспоминается анекдот про «новых русских»). В метро, когда кто-то пытается пробежать без билета (или просто автомат сломался) мы непременно прослушаем исковерканный полонез Огинского, от которого уже тошнит. А по телевизору нас могут порадовать отрывками «Пасторальной» Бетховена, ноктюрна Шопена, Второго концерта Рахманинова, «дополненные» видеорядом шоколадки «Марс» или йогурта «Даниссимо». А «В пещере горного короля» – это, оказывается, «шок по-нашему»!

Есть и другие способы «внедрения» классики в реальный мир. К примеру, обработки Ванессы Мэй – пример академического музыканта, одновременно прекрасно чувствующего потребности современного слушателя. Ее ритмичные интерпретации произведений Вивальди и Баха, да еще в исполнении на электроскрипке с сопровождением других «тяжеленьких» инструментов привлекают огромное количество народа, как музыкантов, так и немузыкантов. Вот тебе и адреналин! А оказывается, Бах и Вивальди тоже были крутыми ребятами и писали такую классную музыку! Меньше повезло нашим «неритмичным» соотечественникам. Бородин с его половецкими девушками хоть как-то украшает занудную рэп-композицию, а вот «просто Щелкунчик!» – это уж просто издевательство над Петром Ильичем!

Невольно напрашивается вопрос: нуждается ли современный человек в классической музыке? Зачем подобно мучительному внедрению христианства на Руси «навязывать» ее людям? Ведь настоящее искусство необходимо лишь его истинным любителям и поклонникам. Конечно, классическое музыкальное искусство нельзя назвать «подпольным», однако для миллионов людей нашей страны оно пребывает в глубокой тени. Но все же мы, классические музыканты, не теряем надежды, что в один прекрасный день народ устанет от всей этой «легкости» и пошлости и захочет послушать «серьезную» музыку, а мы тогда с радостью распахнем для него двери концертного зала. Пока же будем хранить и беречь ее до того знаменательного дня.

Мария Карачевская,
студентка IV курса

№ 5 (51), сентябрь 2004

Старый московский квартал: уютные скверики, к концу весны уже утопают в зелени, особняки в стиле модерн, доходные дома, украшенные лепниной, кирпичные строения Гирша, к которых еще в начале прошлого века селились студенты из-за дешевизны квартир (помните старую студенческую песенку:

Есть в столице Москве один чудный квартал,
Он Козихой Большой называется,
Где всю ночь до зари, лишь зажгут фонари,
Вереницей студенты шатаются…

Посреди этого великолепия – типовая кирпичная башня в шестнадцать этажей. Но стоит подняться на самый верх, в мемориальную квартиру С.Т.Рихтера, и вы словно попадаете за тот самый занавес, который все время должен быть опущен. А за ним – другой мир, совершенно особый, не похожий на наш.

Буквально в каждой мелочи ощутимы образ жизни, характер и энергетика хозяина. Здесь ничто не должно отвлекать от самого главного – от Музыки. Никакого красного дерева, тяжелых бархатных гардин и роскошных хрустальных люстр. Благородная простота во всем. Более чем скромный кабинет Рихтера: шкафы с книгами, пластинками его уникальных записей, подарками друзей и поклонников. На крышке секретера, будто только что откинуто – рукопись Девятой сонаты Прокофьева с посвящением Рихтеру. Рядом – «Голубь» Пикассо с дарственной надписью пианисту, гранки произведения Солженицына «Крохотки» с автографом Александра Исаевича. Над секретером контррельеф Бориса Пастернака работы Сарры Лебедевой. Справа небольшой этюд Мартироса Сарьяна. На полках альбомы с репродукциями, книги: Т. Манн, Тургенев, Пушкин, Чехов, Блок, Пастернак, Шекспир, Достоевский, Булгаков, Гоголь… Рихтер был настоящим библиофилом. Незадолго до смерти он, так и не дождавшись перевода, прочитал «Обретенное время» М. Пруста на немецком языке. По воспоминаниям певицы и супруги пианиста Нины Львовны Дорлиак, Рихтер однажды поставил перед собой задачу – прочесть двадцать томов Э.Золя. И прочел… Заодно заставив читать Наталью Журавлеву, Галину Писаренко, Олега Когана… Кстати, сама Нина Львовна это испытание не выдержала.

На стенах нескольких комнат – фотографии, рассказывающие о биографии музыканта, ставшего легендой еще при жизни, картины и рисунки любимых художников и близких ему людей (Р. Фальк, В. Шухаев, А. Фонвизин, Х. Хартунг, А. Колдер, Х. Миро и другие). Рихтер не был коллекционером в привычном для нас понимании: все его собрание – это дары авторов. Однако он был большим ценителем живописи, постоянно устраивал в своей квартире вернисажи, рисовал сам – по впечатлению и памяти

Стремление достигнуть наивысшей гармонии между великими произведениями мирового изобразительного искусства и шедеврами музыкальной классики впоследствии породили идею ежегодного Международного музыкального фестиваля «Декабрьские вечера» в ГМИИ им. А. С. Пушкина (совместно с И. А. Антоновой). Теперь фестиваль носит имя Рихтера.

Но самая главная комната квартиры – небольшой зал. Здесь все как будто ждет своего хозяина, словно вышедшего ненадолго: Два рояля Steinway & Sons, освещенные старинными итальянскими торшерами (подарок мера Флоренции), на пюпитре – открытые ноты Сонаты № 3 C-dur Шуберта. Несколько кресел, гобелен, картины… За окном – великолепная панорама. На подоконнике бинокль: Рихтер любил рассматривать жизнь московских улочек, двориков, бульваров… А между тем, вдали от городской суеты и в буквальном смысле над ней, происходило самое главное и интересное. Здесь Рихтер занимался, репетировал с музыкантами, устраивал концерты. Здесь рождалась Музыка…

Вот уже больше пяти лет в мемориальной квартире проводятся экскурсии, литературно-музыкальные вечера, живые концерты, в том числе с участием профессоров и студентов Московской консерватории; постоянно обновляется экспозиция из собрания Рихтера. Неизменным остается прослушивание посетителями записей Рихтера и Дорлиак. В музее свято чтят музыкальные и семейные традиции, заложенные хозяевами этого гостеприимного дома. Дома, в котором по прежнему живет музыка.

Екатерина Лозбенёва,
студентка IV курса

№ 5 (51), сентябрь 2004

Каждое появление Клаудио Аббадо в Россию можно поставить в ряд наиболее значительных событий в музыкальной жизни страны. К счастью, его визиты не так уж редки: он приезжал и во главе труппы «Ла Скала», и с руководимым им Берлинским филармоническим оркестром. И вот новая встреча российской публики с прославленным маэстро: 8 апреля он дирижировал в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии программой из произведений Малера.

На этот раз Аббадо приехал с Молодежным оркестром имени Малера (Gustav Mahler Jugendorchester). Этот оркестр был основан по его инициативе в 1986 году. В его состав входят наиболее талантливые молодые музыканты из стран Европы (в том числе и из России). По своему уровню он сравним с лучшими оркестрами мира. Редко можно услышать столь красивый и насыщенный звук струнной группы, таких великолепных солистов-духовиков и прекрасный ансамбль. Еще реже оркестр играет с таким энтузиазмом и эмоциональной отзывчивостью, как в этот вечер. В программе стояли последние произведения Малера: «Прощание» из «Песни о земле» и Девятая симфония. В концерте принимала участие Анна Ларссон, чье исполнение партии меццо-сопрано в «Песни о земле» можно назвать эталонным.

Маэстро заметно постарел по сравнению со своим прошлым приездом в Россию в 1999 году. Он вышел на сцепу очень скромно, не торопясь и немного ссутулившись, но за пультом совершенно преобразился. Мягкими, немного угловатыми движениями он успевал дать указание каждому инструменту, включая малейшую деталь в непрерывный поток музыки. Оставаясь внешне сдержанным, он добился от оркестра невероятно экспрессивного исполнения. Напряжение непрерывно возрастало на протяжении почти полуторачасовой симфонии. После гигантских эмоциональных нарастаний первой части и многообразных перипетий средней, потрясением прозвучал неожиданный выход в предвосхищающие финал неземные звучания в середине третьей части. Но самое невероятное произошло в финале. Когда уже истаяли последние отзвуки музыки, зале установилось молчание, казавшееся бесконечным. Напряжение было таким, что нужно было сдерживаться, чтобы не закричать. Часть публики все же начала хлопать минуты через полторы, но эти аплодисменты быстро смолкли, как будто все почувствовали, что с последним мгновением тишины уходит жизнь.

Можно только пожалеть, что этот концерт не был повторен в Москве, так что москвичи смогут в лучшем случае услышать его в записи. Остается надеяться, что она рано или поздно будет издана.

Сергей Михеев,
студент IV курса

№ 5 (51), сентябрь 2004

Когда мы входим в консерваторию, нас встречает не вешалка и даже не охрана, а афиши. Концерты, оперные спектакли, классные вечера… И вдруг – «Воображаемый вечер у Глинки. Музыкально-драматическая импровизация». Да еще место действия… конференц-зал! Просто необходимо проверить, что они там наимпровизировали!

Еще до начала вечера становится ясно: сейчас что-то будет. Зрителей много, мест хватает далеко не всем, и время от времени раздается: «не ставьте здесь стул – будете мешать актерам». Ага, значит будут актеры! Между тем, в коридоре мелькают знакомые лица наших вокалистов…

И вот – началось! За роялем появился молодой человек в костюме XIX века. Это – Глинка, он пишет романс. Вскоре в его доме собираются гости, чтобы поздравить великого композитора с днем рождения, исполняя его музыку и читая стихи его современников. И нет уже никаких «наших вокалистов» – перед нами предстают дамы и господа, современники Глинки. Проходят два часа, но зрители, даже дети, все во внимании, околдованные временем и музыкой Глинки…

Впрочем, – стоп. Пора поговорить о людях, без которых бы ничего этого не было. Действие, которое можно определить как концерт-спектакль, проходило в рамках цикла «Встречи в музыкальной гостиной». Хозяйкой этой замечательной гостиной является профессор кафедры истории русской музыки Ирина Арнольдовна Скворцова. Именно благодаря ей вот уже три года в конференц-зале каждый месяц зрители встречаются с исполнителями-консерваторцами, и за это время у «Гостиной» сложилась своя аудитория. Заключительным концертом этого года, а также заключительным мероприятием глинкинского фестиваля и стал «Вечер у Глинки».

Сам же «Вечер…» никогда не возник бы без Ирины Игоревны Силантьевой, автора и режиссера композиции. Кандидат искусствоведения, автор книги о Шаляпине, она работает в редком направлении – актерское мастерство вокалистов. И, конечно, хотя в концерте было несколько инструментальных номеров, основная исполнительская нагрузка легла на плечи студентов вокального факультета консерватории, которые очень достойно справились со своей задачей. Здесь есть только одна досадная деталь. «Безымянные герои разыграют вымысел из жизни великого композитора» – объявили нам перед началом. Но по окончанию спектакля, безымянными остались и исполнители. Большинство же зрителей пытались выяснить имена полюбившихся им певцов.

Спектакль полон находок. В начале, чтобы оживить глинкинское время, автор играет начало романса «Я помню чудное мгновение». И волшебство действует – появляется Глинка. Великолепное завершение спектакля второй песней Баяна: теперь слова о певце, посвященные Глинкой автору поэмы «Руслан и Людмила», обращены к нему самому, он тоже «бессмертен». Исполнители все время находятся на импровизированной сцене и становятся одновременно и массовкой, и декорацией. Возникает потрясающе живой фон: легкий шепот гостей, движение веера прекрасных дам – ну, конечно, мы не в концертном зале, мы у Глинки! Костюмы исполнителей зачастую отвечают репертуару: романс Антониды исполняется в русском народном костюме, исполнитель романса «В двенадцать часов по ночам…» одет в военный мундир. Все пронизано легким настроением – словно шампанское в бокалах героев. Перед знаменитой «Попутной песней» реплика: «исполняется впервые» – вот такой привет потомкам, у которых романс является «хитом».

Но самое удачное – объединение создателей спектакля именно с «Музыкальной гостиной». Пространство конференц-зала едино для исполнителей и зрителей – этим «Гостиная» очень дорожит. Нельзя придумать более благоприятные условия для того, чтобы, по выражению создателей, «вовлечь зрителя в пространство и время Глинки». А зрителя долго упрашивать и не надо. «Игрой о Глинке» назвала свое действо И.И. Силантьева. А игра, как заметила она во вступительном слове, суть человека, в игре он становится другим. Придя на «Вечер…», зритель захотел стать другим – частью мира композитора-классика, мира гармоничного. Концерт с введением актерской игры может стать ответом на реплики о кризисе концерта как жанра. В этот день никакого кризиса не наблюдалось. Зрители всецело погрузились в происходящее и стали чуть счастливее. А это, наверное, главное, что может сделать музыка.

Мария Моисеева,
студентка IV курса

№ 4 (50), май 2004

Директор Научной музыкальной библиотеки им. С. И. Танеева Московской консерватории Эмма Борисовна Рассина в ответ на публикации в газете «Трибуна молодого журналиста» выразила желание публично побеседовать с читателями и раскрыть основные механизмы функционирования столь сложного организма, каким является наша библиотека.

— Эмма Борисовна! Библиотека для теоретиков является важнейшей частью учебного процесса. Это и заставило нас взяться за перо и выступить в прошлом номере «Трибуны». Но после этого вопросов оказалось ещё больше, и мы поняли, что всему студенчеству Московской консерватории необходимо понимание, какими должны быть наши отношения с библиотекой.

— Библиотека — это всегда организм или система с обратными связями. На самом деле, мнение читателей бывает чрезвычайно важным. Мы пытаемся анкетировать читателей: что устраивает, что нет. Но они зачастую уклоняются от ответа. Узнать истину о своей работе не всегда представляется простым. Хотя, в общем-то, мы много общаемся и знаем, что думают наши студенты и педагоги. Другое дело, было бы очень важно узнать о каких-то конкретных вещах.

— Наверное, главная проблема заключается в том, что библиотека не всегда может удовлетворить учебные потребности студентов?

Причина кроется не в самой библиотеке. И в этой связи я уже выступала на Учёном совете консерватории в прошлом году. Проблема представляется гораздо более серьёзной, чем кажется на первый взгляд – и студенты, на самом деле, являются такими же жертвами, как и библиотека. Многие проблемы связаны с необеспеченностью студентов учебниками, хрестоматиями, отвечающими современным требованиям. Если бы каждый педагог предоставлял библиотеке свои учебно-методические материалы: конспекты лекций, учебные пособия и т.п., мы бы могли размножить их, издать. Основному количеству студентов не пришлось бы искать необходимый учебный материал в десятках изданий, многие из которых библиотека, по нормам Министерства образования РФ, не имеет права приобретать в большом количестве (да это и не целесообразно). Увеличилась бы скорость обслуживания, так как вместо 10 изданий нужно было бы подбирать 1-2; во много раз уменьшился бы износ изданий, благодаря чему они служили бы читателю гораздо дольше. Пока лишь Т. Н. Дубравская, М. И. Катунян, Т. С. Кюрегян, Е. В. Назайкинский, Г. В. Крауклис, Е. Б. Долинская и Е. М. Царёва представляют свои материалы в библиотеку. И это замечательно.

Студент должен иметь все материалы по изучаемым им дисциплинам. Так, у нас были большие проблемы с обеспечением курса концертмейстерского искусства. Но кафедра концертмейстерского искусства вняла нашим просьбам. И сейчас зав. кафедрой проф. В. Н. Чачава вместе со своими коллегами готовит к изданию уже третий выпуск учебного пособия по курсу концертмейстерского искусства. В итоге – проблема закрыта. Подобного рода издания нужны всем. И тогда огромное количество ребят, замечу — не теоретиков, смогли бы полностью удовлетвориться элементарным набором материалов, и проблемы ночного абонемента вообще бы не возникло.

— А почему его всё-таки закрыли?

— Ночной абонемент не может существовать в читальном зале по определению. Но дело не только в этом. Было много нарушений, связанных с пользованием ночным абонементом. Стали быстро и сильно изнашиваться фонды. А ведь многие книги, ноты находятся в читальном зале в единственном экземпляре. Фонд Московской консерватории очень изношен, находится в страшном состоянии. Удивительно, что благодаря поистине самоотверженной, преданной работе многих поколений библиотекарей, нам удалось сохранить фонд и поэтому сегодня он нам всё ещё служит. Но зачем же его дорывать до конца? По ночам, в транспорте? Зачем?!! Библиотека достаточно долго открыта для читателя. Можно ей пользоваться. А в сессию мы открыты и в воскресенье. Какие проблемы?! Пожалуйста, читайте дома то, что у Вас есть, а в читальном зале то, чего у Вас нет. Всегда же ведь можно найти возможность разумного отношения и подхода к организации собственной работы. Поэтому мы решили закрыть ночной абонемент в читальном зале, параллельно с этим разрешив выдачу изданий на ночь в абонементе. С 18.00 до 10.00 во время сессии на абонементе можно взять учебные пособия. У нас ведь есть 3 вида абонементов: домашний, классный, а также мы выдаём оркестровые материалы. Под видом ночного абонемента мы столкнулись и с другими факторами.

— Какими?

— Во-первых, мы работаем аж шесть дней в неделю – случай достаточно редкий вообще для музыкальных библиотек. Во-вторых, мы открыты (в том числе и классный абонемент) с 9 утра до 7 вечера. Для вас также открыт и читальный зал, где можно взять литературу и в 10 утра, и в 11 – вас никто не выгонит. В сессию мы не можем выдворить человека из читального зала и после 8 вечера (Наталья Николаевна мне лично рассказывала), библиотека ещё обслуживает и до 9 вечера, хотя, по приказу, должна закрыться в восемь. И это сущая правда! Касательно ночного абонемента скажу так: мы делали то, что вообще не должны были никогда делать. По своей доброте душевной мы шли навстречу. Дело в том, что много лет назад существовала такая форма обслуживания, естественно, абсолютно бесплатная. Благодаря ей, проверенным студентам, берущим и сдающим материалы в установленный срок, бережно и аккуратно обращавшимся с ними, которых отлично знали в библиотеке (а библиотека всегда знает своих постоянных читателей), выдавались учебники. Ноты давались гораздо реже. Но то, что стало происходить в последние годы, ошеломило всех без исключения сотрудников библиотеки. Мы наконец-то осознали совершённую ошибку, и быстро её исправили тем, что перенесли ночной абонемент туда, где он и должен быть – в окошечко на домашнем абонементе, который работает сейчас и будет работать в сессию. Мы будем выдавать на ночь только учебники, конечно, если они будут на полке – она же не резиновая! Если же читатель хочет вместе с нами помочь нам оптимально решить проблемы обслуживания, мы были бы только рады. Всё должно быть разумно, подчиняться правилам не только обслуживания, но и сохранности фондов.

— Но ведь бывают случаи, когда не выдают книги, которые, по идее, должны выдавать…

— Если не выдают то издание, которое должны выдавать – это безобразие. А когда выдают то, что не должны выдавать – это дважды безобразие. И вот меня волнует больше всего вторая проблема, так как первая вполне разрешима: ведь всегда над библиотекарем есть руководитель, который уладит ситуацию. Вторую же проблему подчас невозможно исправить. Кроме того, многие издания, имеющиеся в небольшом или недостаточно большом количестве, не выдаются студентам, потому что библиотека должна всегда быть готовой обеспечить заявку педагога достаточным количеством экземпляров для проведения аудиторных или классных занятий.

— Почему клавиры, партитуры и, вообще, толстые издания часто не выдаются на дом?

— Это связано непосредственно с необходимостью сохранности фонда. У нас ужесточились меры по сохранности. Вы не задумывались, сколько стоит сегодня клавир? Их почти не издают. Купить, естественно, их невозможно. Из этого следует, что мы вынуждены жить старыми запасами, изодранными нашими любимыми читателями – и вокалистами, и теоретиками – всех ловили за руку. Вы не представляете, что творит библиотека для того, чтобы привезти как можно больше нот для вас, любимых. Скажу простую вещь: много десятилетий консерватория не выделяла денег (их просто не было) на приобретение нот из-за рубежа. А ведь к нам приходит самый большой поток материалов по сравнению с другими библиотеками страны! Мы за эти годы своими усилиями, стараниями, невероятными стратегическими ходами принесли абсолютно бесплатно библиотеке консерватории зарубежные издания на сотни тысяч долларов. Подавляющая часть иностранных нотных изданий – дары библиотеке, которые не просто падают с небес, их делают благодаря библиотечному коллективу Московской консерватории. Кроме того, только в последние годы мы наконец-то получили возможность, не нарушая законов копирайта, снимать копии в учебных целях, для учебного процесса.

— Студентов не всегда удовлетворяет система обслуживания в библиотеке консерватории. Можно ли с этим что-то сделать?

— Мы попробуем изменить режим выдачи литературы на дом, продлив её на час. Объясняется это малым количеством читателей с утра. Правда, если мы будем открыты до 24 часов, студенты будут стоять и до 24-х. Новые правила начнут действовать с сентября этого года, так как в сессию это делать не имеет смысла. У нас стабильно работают два окна выдачи изданий на дом, и третье – выдача на класс. В каждом окне обслуживают посетителей один или два библиотекаря. Больше – невозможно, могут быть травмы, а технику безопасности надо непременно соблюдать.

Обслуживание музыкантов, читателей – очень сложный процесс. Часто студенты, приходя в библиотеку, не знают, за чем пришли. Никто из них, за редким исключением, не хочет проверить по каталогу точное название произведения, её автора и шифр. Очень часто человек просто не знает, какое произведение хочет взять. Например, начинает говорить: в розовой, в коричневой обложке или там 2 четверти затакта и дальше трум-тум-тум-тум. Также часто исполнители не знают, какая им нужна редакция. Поэтому, чтоб обслужить одного такого нерадивого студента, приходится приносить экземпляры по 2-3 раза. Это очень долго и тяжело. Во многих зарубежных библиотеках музыкальных учебных заведений принят открытый доступ к фондам учебных изданий, но выдача на дом распространена в гораздо меньшей степени. Также, в отличие от нашей библиотеки, за рубежом нет системы выдачи нот и книг в класс. У нас же за многие годы скопилось сравнительно большое количество экземпляров, благодаря чему мы и можем позволить себе роскошь – выдачу материала на дом.

А вообще, труд библиотекарей очень тяжкий. У нас люди уходят подчас из-за того, что физически устают. Казалось бы, человек берёт 3 экземпляра, а приходится пересмотреть огромное количество, чтобы найти искомое. Учтите, что это старое помещение, и негде развернуться – высокие стеллажи, лестницы, тяжёлые папки с нотами, литературой. Представьте себе ситуацию: стоишь на лестнице, одной рукой держишься за неё, другой – тянешь тяжеленную папку. Я вовсе не призываю вас быть библиотекарями. Но имейте в виду, работают у нас, в основном, женщины…

— Нас волнует отсутствие системы заявок, которая, как нам кажется, могла бы сильно облегчить наши контакты с библиотекой. Возможно ли её введение?

— У нас существует система заявок для педагогов. Мы просто счастливы, когда нам звонят педагоги и точно говорят, что найти заранее. Но для студентов мы такую услугу сделать не можем, так как они зачастую сами не знают, что хотят взять, в то время как заявка предполагает точные сведения.

— Но ведь информация многих карточек каталога не соответствует действительности?

— Наша библиотека существует 140 лет и накопила полуторамиллионный фонд! Многое за это время изменилось. Поэтому далеко не всегда информация карточек соответствует действительности. Правда, мы постепенно проверяем фонд — главным образом наиболее дорогостоящие издания, отдел редкостей. Но охватить всё сразу совершенно невозможно. К тому же не хватает людей — в библиотеке работает в 2 раза меньше людей, чем это необходимо. Это наша огромная беда. Для того чтобы проверить весь фонд нужно закрыть библиотеку и в течение нескольких лет проводить инвентаризацию.

— Мы уже живем в XXI веке. Неужели нельзя использовать новые технические возможности?

— Что касается новшеств, то мы делаем электронный каталог – вещь, несомненно, очень важная, нужная и полезная. Все издания после 1995 года, которые приходили к нам, уже корректно зафиксированы в нём – и это радует!

Но ведь мир музыкальных имён постоянно расширяется. Иметь любые материалы по всем личностям и явлениям в музыке мы не можем, это, как мне кажется, не имеет смысла. В мире уже создано достаточное количество электронных коллекций, электронных библиотек. И мы стараемся не отставать в этом плане от своих коллег. У нас есть локальная автоматизированная информационная база. В 330-й комнате вы можете ознакомиться со всей нашей справочной картотекой, ознакомиться с интересующими вас материалами. Более того, наша библиотека хотела бы иметь технологическую возможность пользоваться удалённым доступом к электронным библиотекам других стран.

Кроме того, у нас была идея (до пожара) отсканировать отдельные нотные материалы к курсу истории музыки, которые должны использоваться в учебном процессе – например, все партитуры и клавиры Вагнера. Мы мечтали сделать замечательный, компьютеризованный класс № 9. Увы!!! К сожалению, ни то, ни другое пока сделать не удалось.

— Не хочется завершать разговор на грустной ноте. Но что нас ждет в ближайшем будущем?

— Мы ищем любой путь для улучшения обслуживания наших читателей. В довершение ко всему мы собираемся завести нечто вроде книги жалоб и предложений. Ящичек, где вы сможете оставить все ваши пожелания, предложения и вопросы по поводу работы библиотеки. Но не будем забывать, что мы, будучи всё-таки великой консерваторией с одной из лучших в мире библиотек, подчиняемся тому, что принято делать по закону, а не по понятию. Мы гордимся тем, что наша библиотека 140 лет обслуживала музыкальную Россию (нотный отдел «Ленинки» открылся только спустя 100 лет после открытия нашей библиотеки). Тогда же не было ксерокса, он появился только во второй половине ХХ столетия. Так будем помнить, что в русской музыке нет ни одного имени, кто бы не воспользовался Научно-музыкальной библиотекой им. С. И. Танеева. Наша библиотека является крупнейшей музыкальной библиотекой России, информационным центром по вопросам музыки. Задачи, которые она выполняет, значительно шире задач вузовской библиотеки. Богатство и уникальность фондов, принадлежность к Московской консерватории ко многому нас обязывает.

— Спасибо за беседу.

С Э. Б. Рассиной беседовали
студенты III курса
Илья Никольцев и Константин Смесов

№ 4 (50), май 2004

В этом сезоне дирекция Пасхального фестиваля в Москве сделала настоящий подарок всем любителям музыки. 23 апреля в Большом Зале консерватории прозвучали «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха в исполнении Оркестра и хора Collegium Vocale Gent (Бельгия). Приезд бельгийского дирижера, Филиппа Херрвега в Россию был заранее обречен на успех, но то, что творилось в зале после концерта, превзошло все ожидания. Для русской публики любое исполнение старинной музыки на аутентичных инструментах все еще воспринимается как что-то диковинное. Однако то, что представил Херрвег, не было просто очередным аутентичным исполнением. Более трех часов огромный и до предела заполненный Большой зал Консерватории сидел в полной тишине (ни разу не зазвонил сотовый телефон!!!) и в величайшем напряжении. При этом, надо сказать, что публика присутствовала самая разная: и подготовленная к такой музыке и «новые слушатели», пришедшие показать себя.

Как получилось, что интеллектуальная музыка Баха смогла так взволновать весь зрительный зал? Тому есть несколько причин.

Конечно, уровень дирижера был необычайно высок. Удивительно было наблюдать, как оркестр и хор подчинялся малейшему движению его рук и тела. Да, именно тела, потому что временами казалось, будто Херрвег вот-вот оторвется от земли в своем таинственном танце. В другие моменты наоборот складывалось впечатление, что дирижер вообще не нужен, и он действительно как будто уходил в себя и весь погружался в созерцание. Это происходило, главным образом, в речитативах Евангелиста и Иисуса. И здесь необходимо отдать должное солистам, исполнявшим партии Иисуса (Михаэль Фолле) и Евангелиста (Марк Пэдмор). Им удалось необычайно глубоко и вместе с тем очень экспрессивно передать события последних дней жизни Христа. При этом крайне силен был момент театрализации «Пассионов», хотя специальных приемов театральной игры певцы не применяли. Наибольшая заслуга в этом принадлежит изумительному тенору, Марку Пэдмору, который предстал перед нами не просто как рассказчик. Именно Евангелист задавал тон всему исполнению, благодаря ему в зале был создан эффект присутствия, от которого мурашки пробегали по спине. И, казалось бы, мертвые и застывшие речитативы превратились в маленькие жемчужины, ставшие суть ли не главным украшением баховского шедевра. Каждое слово из речитативов было преподнесено как дорогой дар, для каждого была найдена своя неповторимая интонация, всегда оправданная логикой и тонким чутьем музыканта.

Порадовали своим мастерством и музыканты оркестра. Их игра была настолько точна, проникновенна и в тоже время по-барочному свободна, что даже очень подвижные темпы, преобладавшие в этой интерпретации, звучали невероятно естественно. А достаточно распространенное мнение о том, что игра на барочных инструментах изначально обречена на фальшь, в данном случае потерпело полное фиаско.

При этом дирижеру удалось так разместить два оркестра и два хора, что создался потрясающий пространственный эффект. И при относительной камерности состава не покидало ощущение грандиозности и одновременно легкости звучания.

Удачным дополнением к концерту стал перевод полного текста «Страстей», осуществленный М. А. Сапоновым и опубликованный в программке концерта. Текст этот, достойный отдельного внимания и изучения, оказал действительную помощь публике, мало знакомой с этой музыкой.

Пожалуй единственным недостатком всего мероприятия оказались непомерно дорогие билеты, которые не позволили многим настоящим ценителям музыки Баха насладиться этим исполнением. Да еще и выставили целые кордоны охраны против несчастных студентов, пытавшихся проникнуть в Большой зал даже через крышу Консерватории. Но наш студент везде пролезет, что подтверждает предлагаемая рецензия!..

Надо надеяться, что подобные концерты будут проходить как можно чаще, тем более, как показала практика, наша публика готова слушать серьезную музыку, хочет ее понимать. А что может больше способствовать ее пониманию, как не прекрасное исполнение?

Олеся Кравченко,
студентка III курса

№ 4 (50), май 2004

25 апреля 2003 года. С самого раннего утра по консерватории с молниеносной быстротой распространялась не поддающаяся осознанию весть. Это была пятница (Страстная Пятница!), «день гармонии» для студентов историко-теоретического факультета. И все пришедшие узнавали о том, что лекция не состоится, потому что Юрия Николаевича больше нет. Никто из тех, кто имел к нему хоть какое-нибудь отношение, не мог и не хотел верить в реальность происшедшего. Большинство теоретических занятий отменилось. При встрече в коридоре никто не спрашивал: «Вы знаете?» Все знали. И каждый читал в глазах собеседника: «Не может быть». Уже днем появилось объявление: «Московская консерватория понесла невосполнимую утрату…». Даже в такой момент подсознательно выявлялось отличие этой фразы от обычного начала траурных объявлений: на ней была печать избранности. Уход Юрия Николаевича Холопова осиротил не только историко-теоретический факультет и кафедру теории музыки, не только всю Московскую консерваторию, но и всю мировую музыкальную науку. Все яснее проступая, эта мысль пугала, также как и размышления о том, что же теперь будет. И, наверное, далеко не все понимали, что совершился очередной поворот Истории.

28 апреля 2003 года. Сначала гражданская панихида в Малом зале консерватории. Затем отпевание в Церкви Воскресения Словущего на Успенском Вражке. Наконец, похороны на Троекуровском кладбище. Все это при большом стечении народа. Погода в этот день никак не хотела соответствовать началу Светлой Седмицы. Лил бесконечный дождь и дул сильный ветер. Природа скорбела вместе со всеми и успокоилась только под вечер.

Жизнь пошла своим чередом. И прошел год…

Гордость любого учебного заведения – педагоги, которым студенты, поначалу негласно, а затем громогласно, присваивают звание «мирового учителя». Несомненно, Юрий Николаевич был из их числа. Еще при жизни он стал живой легендой, притчей во языцех. Гениально одаренный ученый; Учитель, создавший научную школу; обаятельный властитель умов. Во всех этих ипостасях он развивал традиции предшествующих «мировых учителей» консерватории, Игоря Владимировича Способина (чей дипломный класс он окончил) и Виктора Абрамовича Цуккермана. С последним, кстати, Юрия Николаевича роднило еще и поразительное внешнее сходство. Причем настолько сильное, что многие юные музыковеды, не знающие Цуккермана в лицо, глядя сейчас на его фотографические изображения, принимают его за Холопова.

Благодаря совместным усилиям учеников Юрия Николаевича, в консерватории по сей день ощутимо его незримое присутствие. Его ученики достойно ведут курсы гармонии и музыкально-теоретических систем – главные педагогические детища Учителя. Его ученики выпускают книги – переиздание Теоретического курса гармонии и долгожданное издание Практического курса гармонии, а также посвященный Учителю сборник статей по материалам юбилейной конференции. Его ученики защищают диссертации – и еще долго на подобных заседаниях будут звучать слова благодарности Учителю, не присутствующему на защите. Вся деятельность этих людей поддерживает чувство, казалось бы, утраченной с уходом Юрия Николаевича профессиональной музыковедческой уверенности, олицетворением которой был он сам. Также силами его учеников, многие из которых совмещают научную и исполнительскую деятельность, 29 апреля этого года состоялся концерт, посвященный памяти Учителя.

Когда труды ученого становятся для других объектом исследования, это говорит не только о высокой степени их значимости, но и о признании авторитета этого ученого. Юрий Николаевич – один из немногих музыковедов, удостоившихся такой чести: о его теориях и концепциях уже написано немало. Но это касается только опубликованных трудов. Между тем количество неопубликованных, но законченных и готовых к изданию материалов в его архиве исчисляется сотнями названий и тысячами страниц. Над этим предстоит потрудиться многим и многим исследователям, текстологам, редакторам и, дай Бог, издателям. Впереди также составление и описание полной творческой биографии Юрия Николаевича. И еще не одним поколением музыкантов будет постигаться эта уникальная в своей многогранности личность.

Андрей Рябуха,
студент III курса

№ 4 (50), май 2004

Этот номер, который Вы, читатель, держите в руках — юбилейный. Наша, казалось бы, такая юная «Трибуна» выходит уже в пятидесятый раз! Как один миг пролетели почти шесть лет с ее первого, робкого выхода в свет, с того «пилотного» выпуска. Тогда впервые и «Мы разыгрались» — именно так называлась одна из публикаций на первой полосе, посвященная работе над постановкой «Истории солдата» Стравинского студенческими силами в Рахманиновском зале.

Но это не просто шесть лет. За ними стоят шесть групп музыковедов, молодых журналистов, оставивших свой интеллектуальный след в летописи Московской консерватории, свои впечатления от окружающей их звучащей современности, свои оценки событий текущей музыкальной жизни, свои размышления о настоящем, прошлом и будущем музыки. Это целая «гвардия» профессионалов, численностью под сто человек! А с ними еще и «пишущие» композиторы. «Трибуна молодого журналиста» — их общая трибуна.

Но один выпуск стоит особо. И не только потому, что он под «роковым» номером — 13. Его, посвящая Новому 2000 году, делали «бывшие студенты» — Ю. Н. Холопов, М. А. Сапонов, В. Г. Тарнопольский, Н. Г. Гутман и Ваша покорная слуга. В том веселом новогоднем номере мы все отдохнули душой! Его нет в нашем архиве в Интернете, мы начали размещать там газеты позднее. Но в нашей библиотеке, надеюсь, есть. Когда Вам станет грустно — загляните!

«Трибуна» как любая газета не существует без своих авторов. Но ее не было бы и без тех, кто каждый раз создавал ее облик — эти две полосы нашего «боевого листка» по пять колонок на каждой. Д. О. Чехович, который бессменно верстал все номера, С. Н. Лебедев, спасавший номер, когда задачи становились вдруг неразрешимыми, и мы с С. В. Наборщиковой, готовившие тексты каждого номера.

«Трибуна» — мое любимое дитя. И не только потому, что с ее первых шагов мы вместе, что сама придумала название (естественно, согласовав с руководством!), сама за компьютером дома «сочинила» графический облик заголовка и календаря, к которым уже во втором номере присоединился Петр Ильич — символ Московской консерватории. Самое главное, что студенческая газета дала возможность ребятам видеть плоды своих первых журналистских трудов.

Только с ними может прийти интерес к этой деятельности, вкус и профессиональный азарт. С пятидисятым выпуском «Трибуны», дорогие авторы и читатели!

Профессор Т. А. Курышева,
художественный руководитель «Трибуны»