№7 (222), октябрь 2023 года

Удивительной красоты ежегодное мероприятие, ставшее традицией для студентов и гостей консерватории, с блеском отгремело 30 мая 2023 года. XI Весенний бал запомнился красотой и уникальностью не только танцевальной программы, но и потрясающим художественным оформлением фойе Большого зала. Атмосферу бала создавало освещение, играющее бликами разных цветов и оттенков, а также декоративные деревья, – словно образ сказочного леса с порхающими нимфами-дебютантками в белоснежных платьях. 

По словам куратора Бала, доцента Я.А. Кабалевской, «Большой зал Консерватории – это уникальное место, исторически предназначенное для проведения торжественных мероприятий. Колонный зал в самом сердце Москвы, с великолепной акустикой, бережно сохраняемым интерьером, метлахской напольной плиткой – все это окунает в мир ушедших столетий и роскошных старинных балов, которые любил еще основатель Московской консерватории – Н.Г. Рубинштейн». 

В этом году атмосфера светского праздника царила в стенах Консерватории, ведь тема XI Бала «Маска и душа» – это посвящение великому и непревзойдённому оперному певцу Фёдору Ивановичу Шаляпину: «Маска и душа» – название его знаменитой книги. При создании концепции XI Весеннего бала организаторы не могли не обратить внимание на его юбилей – сто пятьдесят лет со дня рождения человека, прославившего нашу Родину на весь мир. И для того, чтобы отдать дань уважения такой значимой в истории культуры нашего государства фигуре, было решено приурочить проведение XI Весеннего бала к этой знаменательной дате. Ведущими Бала стали председатель студенческого профкома, ныне уже выпускница Московской консерватории (2023) – Анжела Клевич и оперный певец, солист Москонцерта, также окончивший нашу Консерваторию, – Илья Ушуллу, который в праздничный вечер Бала исполнил арию Дона Базилио из «Севильского цирюльника» Россини, сыгравшую важную роль в карьере Шаляпина.

Весенний бал Московской консерватории – это масштабно организованное событие, в котором задействовано не только руководство консерватории, но и студенческий профсоюз. Работа студентов-волонтеров неоценима, ведь изначально Бал был студенческой инициативой, с радостью поддержанной руководством. Но помимо организационных вопросов есть еще подготовка со стороны самих участников, ведь для того, чтобы выйти в прекрасный весенний вечер в фойе Большого зала в бальном платье или черном фраке, каждый участник должен ходить на репетиции и усердно готовиться к предстоящему мероприятию. Репетиции под руководством доцента Е.Е. Потяркиной начались за два месяца до самого мероприятия.

На каждом Балу Московской консерватории есть участники и дебютанты. Быть дебютантом – очень ответственная миссия, ведь эти юноши и девушки открывают бал. Их танец, который призван положить начало торжественной части, ставится отдельно от участников, которые в свою очередь имею право танцевать на протяжении всего Бала любой танец, кроме самого первого. Дебютанты имеют определенный дресс-код, и XI Весенний бал не стал исключением: девушки-дебютантки в белоснежных платьях и юноши в черных фраках открывали торжественную часть. Своеобразной изюминкой XI Бала стали нежные бутоньерки из живых цветов, которые изящно украшали запястье: их выдавали каждой девушке-дебютантке. 

Любой праздник начинается с музыки, наш консерваторский Бал – не исключение. Под звуки полонеза из оперы Глинки «Иван Сусанин» в исполнении оркестра Оперной студии XI Весенний бал торжественно открыли дебютанты. За ними традиционно последовало слово ректора Московской консерватории А.С. Соколова, затем знакомство с оргкомитетом Бала, а следующим номером – яркое и незабываемое выступление гостей, которые посещают наш весенний праздник ежегодно, курсантов Военной консерватории. Вслед за их выступлением участники Бала станцевали вальс, экосез и польку «Анну», а после следующего танцевального блока проректор В А. Катков объявил победителей в конкурсе на лучшую пару, лучший костюм и лучший танец. Примечательно, что в этом году победители награждались билетами на ближайшие спектакли партнера Московской консерватории –Музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. Также была объявлена благодарность как постоянным партнерам балов в Консерватории – ПАО «Промсвязьбанк», BAGO HOME, Галерея Михайлов и др., так и новым, таким как Центр электро-акустической музыки, который впервые за 11 лет принимал участие в подготовке к Балу.  Все официальные вставки праздничного вечера успешно чередовались с танцами, чтобы не дать ни одному гостю заскучать. Под занавес была объявлена благодарность дирижерам праздничного вечера, а также команде студенческого профкома – именно тем студентам, которые ежегодно трудятся в качестве волонтеров. Торжественная часть завершилась фуршетом и общим фотографированием всех гостей и участников Бала.

Вторая часть Бала, которая отгремела под зажигательные латино-американские ритмы, в этом году была особенно запоминающейся. Консерватория пригласила кавер-группу Brooklyn band, ведь на протяжении десяти лет на второй части Бала традиционно выступал джаз-бэнд. Вторая часть открывалась выступлением гостей: хора из Высшей школы экономики «Force МАЖОР», порадовал и дуэт из РГСАИ, гости из этих учебных заведений также присутствовали в числе участников и дебютантов. Кавер-группа создала настроение зажигательной латино-американской вечеринки, а окончание праздника, как обычно, придумали сами участники вечера. По уже сложившейся ежегодной традиции все участники и гости Бала исполнили хором несколько патриотических песен, в том числе гимн Российской Федерации.

От себя могу сказать: я счастлива, что мне довелось быть участницей X Весеннего бала «Симфония света» (2022) и волонтером XI Весеннего бала «Маска и душа». Это действительно огромная радость, быть причастной к мероприятию подобного размаха и масштаба, к атмосфере праздника, вдохновения и всеохватного чувства единения студентов в их любви к искусству и вере в то, что красота действительно спасет мир. Это потрясающе, что после каждого Весеннего бала мы, студенты Московской консерватории, а также гости нашей Alma Mater, ощущаем эти удивительные и незабываемые эмоции, получая возможность прикоснуться к чему-то столь величественному и волшебному!

Лина Мкртычян, II курс оркестрового факультета МГК

Фото: Эмиль Матвеев

№6 (221), сентябрь 2023 года

В галерее ГРАУНД Солянка в продолжение фестиваля «Свет Фест» прошел концерт «Внутренний свет» с музыкой современных композиторов. Концерт был реализован средствами инструментального театра «НИТЬ» авторского проекта композитора Александры Кобриной. 

 Александра отчасти продолжает линию, найденную Маурисио Кагелем. Однако в отличие от немецкого автора, она подчиняет все происходящее на сцене драматическим законам. «НИТЬ» воплощает концепцию «безмолвной оперы», где текстовый нарратив полностью замещается музыкой. Может ли музыкант-инструменталист стать актером, доступны ли ему те же возможности, что и актеру в драматическом театре – эти и другие вопросы составляют основной вектор творческих поисков коллектива.

Большая часть работ, представленных на «Свет Фесте», рассматривает свет как физический процесс на примере фотографий, инсталляций и видеоматериалов. Для Александры свет интересен как явление метафорическое и поэтическое. Программа концерта «Внутренний свет» объединила весьма разнородную по генезису музыку, однако связанную общей художественной идеей. 

Открыла вечер пьеса Sunrise, редко звучащий в России поздний опус Артура Лурье в исполнении потрясающей флейтистки Марии Корякиной. Импрессионистичное соло флейты хорошо дополнило спектральное трио Ins Licht Георга Фридриха Хааса (Феодосия Миронова, Александра Кобрина, Андрей Забавников). Так первая половина концерта образовала своеобразный микроцикл, живописующий движение от появления света до погружения и пребывания в нем.

Сердцевиной вечера стал «Счастливый Принц» Оскара Уайльда на музыку Александры Кобриной и в ее постановке. Сочинение было избавлено от текстового нарратива, однако отчасти присутствовавшего в виде субтитров. Сказка есть воплощение высокой простоты: это история о подлинной любви и безвозмездном самопожертвовании во благо страждущих. Главные герои – навеки прикованная к месту статуя Счастливого Принца и одинокая в своей свободе Ласточка – изображены с помощью тембров кларнета (Игнат Красиков) и флейты (Мария Урыбина). Немного тесное пространство ГРАУНД Солянки и соответствующая ему лапидарность постановки создали совершенно особую, камерно-чуткую атмосферу, в которой только и дозволено звучать этой сказке. 

Каждый исполнитель проявлял искреннее участие по отношению к своему герою и всему происходящему, что чувствовалось как на уровне целого, так и в деталях. Фабула решена музыкальными средствами. Так, партия Ласточки пронизана импрессионистическими мотивами в духе Дебюсси, что одновременно вносит восточный колорит (ведь Ласточка изначально держала путь в Египет) и отсылает ко времени Оскара Уайльда, с которым композитор посещал одни и те же кружки Парижа. В свою очередь, в партии Принца присутствует своеобразный лейтмотив «страдания», неоднократно звучащий по мере развития сюжета и представляющий собой один из самых ярких фрагментов постановки. Другие герои также смотрелись весьма эффектно: от беззаботно общающихся горожан (Мария Корякина, Алексей Крохин) до изнемогающей от тяжелой работы швеи (Александра Кобрина) и ее больного ребенка (Мария Корякина). 

Особое музыкальное решение было найдено и для финальной сцены. Здесь, окруженные полной темнотой, на пьедестале остаются сердце Принца (мундштук кларнета) и труп Ласточки (флейта). Именно эти сакральные предметы представляют наивысшую ценность у Уайльда, и именно они «источают свет» в постановке Александры – будто из них, подобно высеченной в камне эпитафии, звучит строго-возвышенный дуэт в стиле средневекового органума. Если с технической точки зрения в постановке удалось и не все (что не есть зазорно, а скорее нормально для молодого коллектива!), то общее впечатление и долгое приятное послевкусие не оставили публику равнодушной.

Ярким контрастом интимному нерву сказки стала Luci II, поздняя пьеса Франко Донатони, своим движением напоминающая конструктивисткие perpetuum mobile начала XX века (исполнители: Вероника Карчемкина и Алексей Крохин). А замыкала программу сценическая премьера «Фимбулвинтер» Александры Кобриной (Мария Корякина, Игнат Красиков, Ксения Мельник, Алексей Крохин). Пьеса стала своеобразным «конспектом» музыки всего вечера – ледяной мрак постепенно сменяет здесь животворящий свет.

«НИТЬ» видится весьма интересным и перспективным проектом. Это единственный в Москве коллектив, специализирующийся на инструментальном театре.

Феликс Канатбаев, II курс НКФ, музыковедение

Фото: Полина Капица

№6 (221), сентябрь 2023 года

Вселенская боль и ужасы, зубовный скрежет и крики о безысходности, дисгармония сфер мироздания, мелькающие огни, напоминающие звезды, заполнили все концертное пространство, окутанное темно-зеленой холодной дымкой… Какими выдались две музыкальные премьеры, рассказывает наш корреспондент.

В ушедшем концертном сезоне филармонический абонемент «Другое пространство. Continuo» завершился поистине историческими премьерами. Впервые в России на сцене Московской филармонии прозвучали «Реквием» Дьёрдя Лигети и «Сферы» Алексея Сысоева.

Исполнение «Реквиема» Лигети, знакового в истории музыки XX века сочинения, было приурочено к 100-летию со дня рождения композитора, ярчайшего представителя послевоенного европейского авангарда. В этом произведении Лигети воплотил свои переживая по поводу ужасов Второй мировой войны: вся его семья погибла в фашистских концлагерях. Заслуживает огромной похвалы, что инструментальные и хоровые коллективы взяли на себя ответственность исполнить такое масштабное произведение, которое представляют большую сложность из-за так называемой «микрополифонии» – визитной карточки композиторского метода Лигети. Пару «Реквиему» составила другая премьера, причем мировая – «Сферы» известного отечественного композитора Алексея Сысоева, сочиненные по заказу Московской филармонии. 

Оба произведения потребовали грандиозного состава – более двухсот исполнителей. В концерте приняли участие Российский национальный молодежный симфонический оркестр (РНМСО), Госкапелла России имени А.А. Юрлова, Госхор имени А.В. Свешникова, солисты – Македа Монне (сопрано), Полина Панина (меццо-сопрано), Юрий Фаворин (фортепиано) и Андрей Волосовский (перкуссия). Дирижировал этим огромным составом Филипп Чижевский. 

В фойе филармонии перед концертом царил большой ажиотаж: огромное количество публики стало соучастником большого события. Надо сказать, что публика состояла не только из меломанов, не пропускающих исполнение современной музыки, существенную ее часть составила интеллектуальная элита – профессора и композиторы музыкальных учебных заведений, в том числе и Московской консерватории (Л.В. Кириллина, М.И. Катунян, Ф.К. Караев и многие другие), а также студенты.

Концертный вечер состоял из двух отделений, где в первом прозвучали «Сферы», а во втором – «Реквием». Концерт вел Ярослав Тимофеев, сказавший перед началом каждого из произведений довольно большую, но необходимую вступительную речь. «Сегодняшняя программа напрямую связана с категорией пространства, – отметил ведущий, – Любые пространства, которые человек выстраивает в своем воображении, так или иначе являются проекцией реальности, пусть и видоизмененной. И сегодня будет звучать музыка, связанная с катастрофами этого реального пространства».

«Сферы» были написаны не просто по заказу Филармонии, но вообще специально для нее, а именно – для самого Концертного зала имени Чайковского. «Он выстроен в квазисферической форме, что, возможно, и подсказало композитору такое название – Сферы», – отметил ведущий. Таким образом, сам зал выступил в своеобразной роли акустического «инструмента».

С точки зрения жанра, произведение Сысоева – Двойной концерт для фортепиано, вибрафона и большого симфонического оркестра. Композитор не мыслил эту музыку как программную, однако черты программности все же присутствуют. Выразилось это, например, в «говорящих» ремарках партитуры, которая ими очень богата: «янтарный клич трубы» или «ледяной дождь фортепиано и струнных». 

Обратил на себя внимание и необычный состав оркестра. Помимо традиционных инструментов были задействованы 8 велосипедов, 120 смартфонов и детские неваляшки. Все эти «инструменты» были призваны создать нетривиальное звучание, с которым наш слух почти не встречается в академическом звуковом пространстве. 

«Сферы» начались резким тутти, где и солисты, и оркестр составили единое целое. Шум крутящихся колес велосипедов, треск неваляшек и повторяющиеся музыкальные паттерны родили в воображении замкнутый круг, а лучше сказать – сферу. Затем последовал более спокойный раздел медитативного характера. Таким противопоставлением «громко-тихо» был задан ритм музыкальной формы. Отметим также, что в первые минуты публика была в недоумении, поскольку в программе был заявлен двойной концерт, а на деле принципа концертности не оказалось. Алексей Сысоев, видимо, решил выйти за рамки традиционного представления о жанре. 

Завершение произведения произвело на слушателей большое впечатление: постепенно исполнители закрывали на пюпитрах свои партии и, спускаясь со сцены, расходились по периметру зала в строго заданном направлении – одни шли направо, другие налево. На сцене остались только два человека – солисты. Важно также отметить, что оркестранты двигались, держа в руках смартфоны с включенными фонариками. В конечном счете зал погрузился в полную темноту, а взору публики предстал звездный ореол, что опять-таки связанно с концепцией сочинения.

Никита Зятиков, V курс НКФ музыковедение

Фото: пресс-служба Московской филармонии

№6 (221), сентябрь 2023 года

18 апреля уже второй раз в рамках юбилейного проекта «Рахманинов – 150» в Концертном зале «Зарядье» прозвучало «Всенощное бдение». Ожидалось по меньшей мере грандиозное исполнение усилиями огромного сборного коллектива, но что-то пошло не так…

Первое исполнение «Всенощного бдения» Рахманинова состоялось более века назад, 10 марта 1915 года, в Большом зале Благородного собрания в Москве. Пел Синодальный хор под управлением Н.М. Данилина. Желающих присутствовать на премьере было настолько много, что пришлось распахнуть окна – чтобы музыка была слышна и тем, кому не удалось попасть в зал. Успех был очень велик.

Концертное исполнение духовной музыки всегда наводит на размышление о проблеме авторского и канонического. Насколько велика степень композиторской свободы в области духовной музыки – тем более, когда к этой области обращается светский композитор? Рахманинов под влиянием Кастальского подошел к этой проблеме с позиции нового направления духовной музыки.

Композитор обращается к подлинным церковным распевам (знаменному, греческому, киевскому), но он далек от простой гармонизации: распевы становятся интонационной основой для сложно переплетенной многоголосной фактуры. Это стержень, соединяющий все аспекты музыкального языка – а язык здесь, в сущности, абсолютно современный. С точки зрения стиля Всенощная становится точкой, в которой сходятся три вектора: традиционный церковный распев, поиски «нового канона» в духовной музыке того времени и собственные композиторские устремления Рахманинова. Поэтому его Всенощная действительно во многих отношениях крайне трудна, в начале XX века лишь немногие хоры могли подступиться к ней. А последующие исторические события крайне затруднили ее сценическое распространение. Зато в наше время к «Всенощному бдению» стали обращаться самые разные хоровые коллективы, и его можно слышать относительно часто.

Нынешнее исполнение громко окрестили исторической реконструкцией премьеры 1915 года, потому что вопреки сложившейся практике верхние голоса пели не женщины, а мальчики – так, как это было при Рахманинове. Отличалось от привычного и количество участников: организаторы собрали 9 хоровых коллективов из разных городов и даже стран. «Хоровая сборная» насчитывала 310 человек – от множества людей на сцене немного рябило в глазах.

Концертный зал тоже был переполнен. Длительные, почти ритуальные выходы на сцену и уходы со сцены нескольких сотен человек поддерживались массивными аплодисментами. Восторг и умиление публики возрастали на протяжении вечера: сначала после самого исполнения, потом после биса (повтор последнего песнопения «Взбранной воеводе») и в кульминации: после выхода на сцену всех дирижеров и речи Георгия Сафонова – главного дирижера и художественного руководителя проекта.

Речь была, что называется, пламенной: о трудности условий исполнения, о подвиге мальчиков, о смене поколений… И, конечно, о грандиозности действа. «Девять коллективов не смогли приехать. Мы надеемся, что, если будет такое же желание услышать это великое произведение, а это вершина Московской Синодальной школы, вершина творчества Рахманинова как духовного композитора, то при вашей поддержке мы соберем на этой сцене, возможно, и тысячный хор, который исполнит это произведение» – заверил зрителей Георгий Сафонов.

Возникает лишь один вопрос: зачем? Ради историчности? Нет, поскольку количество людей на сцене, наоборот, противоречит заявленной историчности – такой огромный состав просто не мог быть на премьере. Или, может быть, ради особенно хорошего исполнения? К большому сожалению, тоже нет. Количество и качество – все-таки разные категории.

Добиться стройности, ровного звучания и рахманиновских хоровых красок от такого сложно составленного хора даже если и возможно, то только при условии большого количества репетиций. Но это просто нереально с такой географической разбросанностью коллективов. О многом говорит то, что некоторые хоры прибыли на общую репетицию лишь в день выступления. В результате главную изюминку – хор мальчиков (с которыми, к слову, провели большую работу и которые пели достойно) – местами просто не было слышно из-за несбалансированности звука, а солисты вынуждены были петь в микрофон, что далеко не всегда помогало перекрыть звучание хора.

В связи с этим хочется вернуться к тому самому, ныне реконструируемому исполнению «Всенощного бдения» и привести слова самого Рахманинова: «Не могу не признаться, что первое исполнение ее московским Синодальным хором дало мне час счастливейшего наслаждения… Всенощная трудна во многих отношениях: она предъявляет большие требования к вокальным возможностям и технике исполнителей. Тем не менее, великолепные синодальные певчие воспроизвели все эффекты, какие мне воображались, и временами даже превосходили идеальную звуковую картину, рисовавшуюся у меня в мыслях, когда я сочинял произведение». Трудно представить более положительную композиторскую оценку. И, пожалуй, стремление к такому качеству исполнения могло бы стать настоящей, подлинной историчностью, о которой так много говорилось.

Дана Денисова, V курс НКФ, музыковедение

№6 (221), сентябрь 2023 года

14 апреля в Камерном зале Филармонии прошел концерт «Рахманинов. 150 лет со дня рождения». Музыку С.В. Рахманинова исполняли солисты оркестра Государственной академической симфонической капеллы России. Это был очень необычный концерт, как для слушателей, так и для самих артистов, которые выступали в камерном зале впервые.

Виолончельная соната также, на мой взгляд, была сыграна прекрасно. Ее в концерте исполняли Евгений Аврушкин и Татьяна Полянская (фортепиано). Надо отметить, что для солиста оркестра выходить на сцену с сольным номером весьма волнительный процесс. Но несмотря на это Евгений держался очень уверенно и был на высоте. 

Первое отделение вызвало у слушателей разные эмоции. После Квартета зал несколько заскучал. Безусловно, ценители камерно-инструментальной музыки были приятно удивлены, а вот у другой части публики в какой-то момент стало ощущаться отсутствие интереса к происходящему. И произошло это не по причине плохого исполнения, а потому что слушатель вообще стал меньше любить спокойную философскую музыку.

Гораздо более эффектно прошло второе отделение, в котором звучали известные сочинения Рахманинова. Сам состав, заявленный в программе, оказался интригующим. Открыв брошюрку, мы увидели очень интересное инструментальное решение в аранжировках: большинство вещей было написано для сольного деревянного духового инструмента с камерным ансамблем (струнный квартет и фортепиано). Ожидание необычного звучания известных сочинений захватывало дух.

Аранжировщик Виктор Мурашев очень внимательно подошел к стилю композитора, подчеркнув особенности каждого сочинения. Порадовало переложение романса «Уж ты, нива моя, нивушка». Здесь он учел не только рахманиновский замысел в подражании народной лирике, но и особенности протяжных народных песен. Например, струнные у него пели в унисон.  Надо отдать должное и мастерству артистов. Каждый из них исполнял не просто мелодию, но подразумевал под ней слова. Текст романсов хорошо угадывался, что доставляло еще больше удовольствия от прослушивания.

А эффект интриги, на мой взгляд: удался. Сюрприз Государственной симфонической капеллы состоялся. 

Дарья Шагеева, V курс НКФ, музыковедение

№6 (221), сентябрь 2023 года

26 апреля в музее С.С. Прокофьева Российского национального музея музыки состоялась презентация новой книги известного музыковеда Марины Раку «Время Сергея Прокофьева. Музыка. Люди. Замыслы». Мероприятие приурочили к 132-й годовщине со дня рождения С. С. Прокофьева. Книга о взаимоотношениях композитора с драматическим театром вышла еще летом в издательстве СЛОВО/SLOVO и стала участницей Международной ярмарки интеллектуальной литературы Non/fiction – 2023.

Свои впечатления о книге высказал доктор искусствоведения Л.О. Акопян, сделав акцент на масштабном замысле и его осуществлении. Его поддержал кандидат искусствоведения, доцент А.В. Наумов, который охарактеризовал книгу как целостную биографию Прокофьева за определенный период – время активной работы композитора в области драматического театра. Творческому союзу Прокофьев – Мейерхольд посвятил свое рецензионное выступление искусствовед В.А. Щербаков.

Сама Марина Григорьевна тоже немало рассказывала о своей книге. Основной ее посыл – неразрывная связь Сергея Прокофьева с советским театром 1930-х годов. Более всего привлекла бесконечная влюбленность, с которой исследователь говорила о своем герое. Марина Григорьевна также объяснила, почему книга вышла такой объемной. Ведь из всех планов и задумок композитора сцену увидели всего два проекта: «Египетские ночи» в постановке Таирова и «Гамлет» Шекспира в режиссуре Радлова. Музыку Прокофьев написал к еще нескольким спектаклям, среди которых пушкинские «Евгений Онегин» и «Борис Годунов», но обстоятельства помешали их осуществлению.

Повествование постоянно сопровождалось музыкой. Марина Раку – работник театра, поэтому на презентацию собственной книги пригласила музыкантов и артистов «Мастерской Петра Фоменко». С большим интересом публика прослушала первую и четвертую песни Офелии в исполнении актрисы «Мастерской Петра Фоменко» Серафимы Огарёвой и сцену Онегина, только получившего письмо Татьяны в интерпретации ее коллеги Вениамина Краснянского. Музыкальное сопровождение осуществляло трио в составе Евы Бреннер(флейта), Евгения Рогозинского (альт) и самой Марины Раку (фортепиано). Главной идеей музыкальных иллюстраций стал необычный диалог: вокальные партии озвучивались голосами драматических актеров в противовес академическому музыкальному исполнению. 

В завершение презентации зрителям предоставилась возможность услышать, хотя и в записи, полный симфонический оркестр, на фоне которого актеры разыграли сцену Клеопатры из «Египетских ночей».

Софья Игнатенко, V курс НКФ, музыковедение

№6 (221), сентябрь 2023 года

– Юлия Натановна, расскажите о годах учения Вашего отца.

– Сначала мой отец учился в Бакинской консерватории в классе Матвея Пресмана. Сам Пресман – ученик Зверева (как и Рахманинов, Скрябин – это были «зверята») и Сафонова. В 1927 году, когда отец окончил консерваторию, Пресман порекомендовал ему продолжить обучение либо в Москве у Феликса Блуменфельда, либо в Ленинграде у Леонида Николаева. И он поступил в Ленинградскую консерваторию к Николаеву.

Из класса Николаева вышли Софроницкий, Юдина, Шостакович, Перельман. Николаевская школа оказала на отца огромное влияние, он руководствовался ее принципами на протяжении всей своей педагогической деятельности. Уже будучи в Москве, работая в Мерзляковском училище, где он долгие годы преподавал фортепиано и концертмейстерское искусство, он продолжал ее традиции.

– Чему прежде всего уделял внимание Натан Львович в занятиях с учениками?

– Работе над звуком. Вся система занятий сводилась к тому, чтобы научить слышать звук, понимать его живую сущность, управлять им. Он говорил, что процесс исполнения происходит так: вижу – слышу – играю. А потом, когда уже выучил наизусть: слышу – играю. Обратите внимание: сначала слышу, потом играю!

– Как это – научить слышать?

– Отец всегда начинал с самого малого. Сначала он учил слышать движение одного звука. На первом уроке объяснял ученикам, что рояль – инструмент ударный, и самая большая проблема в игре на рояле – проблема легато. Рояль, казалось бы, не может дать crescendo или diminuendo на одном звуке, в отличие от голоса или струнных, духовых. Об этом, конечно, многие говорят. Но на самом деле, если взять звук из глубины клавиши и отпустить его, то можно услышать, как он растет, угасает, а потом может тянуться еще бесконечно долго. Если очень хорошо прислушаться, можно услышать даже как он вибрирует. То есть, нужно слушать звук не только в момент его взятия, но, самое главное, в момент его продолжения. Это энергетика живого, отпущенного звука.

Дальше – соединение двух звуков. Темперация делит клавиатуру рояля на равные полутона, но расстояние даже внутри полутона наполнено множеством других звуков. Отец учил слушать натяжение интервала, слышать расстояние внутри него и как бы расширять его. Не только он, конечно. Берлин вообще не продолжал заниматься с учениками, пока они не начинали слышать расстояние между двумя звуками. Если ведения звука нет, то будет пустая игра без всякой звуковой осмысленности.

И потом уже ведение мелодии. Отец всегда приводил определение мелодии Курта: «Мелодия – это звук, текущий через разные вершины, и в своем течении образующий музыкальную мысль». Получается, что если звук «текущий», то он должен откуда-то вытекать и во что-то вливаться. В его плавном течении не может быть никакого перерыва. И сама по себе выразительность мелодии заключается не во внешней, а во внутренней, интонационной, выразительности. И это приводит к подлинному результату.

Но эти принципы не сводятся только к одному движению мелодии. Всю фактуру нужно было вот так проинтонировать, проучить каждую деталь. 

– С чего начиналась такая работа?

– Прежде всего нужно было научиться работать над полифонией. Вот четырехголосная фуга Баха. Сначала проинтонировать каждый голос, уметь его спеть, сыграть наизусть… От начала до конца. Потом соединять пары голосов. Предлагалось учить это таким образом: два голоса играть двумя руками, потом один голос играть выпукло, а второй совсем тихо, потом наоборот… Потом уже так, как написано – одной рукой.

Потом так же – три голоса. И только после этого проходилась вся фуга целиком. Здесь тоже свои задачи: например, сыграть фугу так, чтобы от начала до конца выпукло провести линию только одного голоса, а остальные – тихо. Или сыграть наизусть фугу только с тремя голосами, а отец играл бы четвертый на втором рояле. При этом течение звука не должно прерываться ни в одном голосе. Это очень трудно и до конца, наверное, ни у кого не получится (разве что у Гульда), но дает колоссальное развитие мышления и слухового контроля.

И не забывать о вертикали. Отец говорил, что правильное определение полифонии – движение голосов по горизонтали, которые в процессе образуют гармоническую вертикаль. Нужно обязательно контролировать слухом возникающие созвучия: в двухголосии – интервалы, начиная с трехголосия – аккорды. В полифонической фактуре очень часто появляются задержанные ноты, которые переокрашиваются другими звуками. Это невероятно красиво, и это нужно услышать, полюбоваться этим. Почему Бах – основа основ? В процессе горизонтального движения образуется такая вертикаль, за что Бетховен назвал Баха праотцом гармонии.

– А как с другими типами фактуры?

– Полифония дает начало настоящей работе над любой другой фактурой. В трехплановой фактуре – например, песне без слов Мендельсона или ноктюрне Шопена – задача была так же проинтонировать все: мелодию, бас, аккомпанемент. Научиться художественно соединять их в разных комбинациях, и все это провести внутренним слухом. Отец говорил, что мелодия – это королева, как в шахматах. Она может делать все, что угодно. Бас – это король. Он делает мало движений, но эти движения так важны, что в конце концов решают судьбу партии. 

Или вот еще. Как-то раз он сказал мне: «Ты знаешь, я тоже музыкальный человек. Представляешь, как я могу сейчас спеть Арию Ленского? Красиво-красиво! Только меня даже в первом ряду никто не услышит, понимаешь? Для того, чтобы спеть, нужен голос». Мелодическую линию должна петь певица с поставленным голосом, чтобы ее голос без всякого микрофона долетал до четвертого яруса. Мелодия должна быть просто на небе. А бас должен быть внизу… И вот так выстраивается пространство, заполненное всеми обертонами и красотой фактуры.

Все это – кропотливейшая работа над деталями. Почему потом все вместе звучит так красиво? Потому что там внутри происходят такие вещи.

– Не мешает ли такая подробная работа слышать целостную картину?

– Нет, напротив. Отец всегда разграничивал интонационную выразительность и интонацию. С одной стороны – детальное прослушивание всей фактуры, а с другой – интерпретация. Но эти две вещи неразрывно связаны. Если хоть какая-то деталь упущена, общее не сложится. Он очень любил николаевское выражение – «остановить мгновение». Должно быть интонационное развитие всех элементов фактуры, чтобы ты пришел к образу, к которому хочешь – трагическому, лирическому, скерцозному…

Вообще, в звуках нужно что-то сказать. Нужно уметь и говорить на рояле, и петь на рояле. Нельзя просто играть ноты, нужно обязательно понять хотя бы со своей точки зрения, что хочет сказать автор. Мы никогда не услышим того, что сам композитор услышал внутри себя. Но мы можем попробовать погрузиться в то, что композитор нам оставил: нюансы, фактура, гармония, полифония – не просто так, а для чего-то. Как у Малера: все, что происходит в музыке, происходит не в звуках, а между звуками.

Для понимания общего отец был не против образных характеристик – это развивает ассоциативное мышление. Они могут быть любыми, какими хочешь, но только чтобы они помогали. В связи с этим вспоминаются слова Пастернака: «Всегда перед глазами души (а это и есть слух) какая-то модель, к которой надо приблизиться, вслушиваясь, совершенствуясь и отбирая. Оттого такой стук капель в Des—dur-ной прелюдии, оттого наскакивает кавалерийский эскадрон на слушателя в As—dur-ном полонезе, оттого низвергаются водопады на горную дорогу в последней части h—moll-ной сонаты, оттого нечаянно распахивается окно в усадьбе во время ночной бури в середине тихого и безмятежного F—dur-ного ноктюрна…»

– А как Натан Львович работал над техникой?

– В неразрывной связи с художественной работой. Техника – это не только беглость; это все, что касается непосредственного воплощения художественных намерений в звуки. Работа над звуком – это тоже техника.

Но если говорить об аппарате, то это, конечно, точные концы пальцев, полная свобода и вес руки. Нужно полное погружение всем весом в дно рояля. Рахманинов говорил, что он спокоен тогда, когда палец вошел в клавиатуру, а вышел снизу – оттуда, с другой стороны. А концы пальцев – это концы всего тела. Тогда звук будет точным и свободным. Он будет «раззваниваться».

– Были ли у Вашего отца какие-то любимые упражнения?

– Беззвучная игра. Суть заключается в том, чтобы внутренним слухом предслышать то, что происходит между звуками – и на мельчайшем, и на крупном уровнях. Если соединяешь два звука: беззвучно нажать клавишу и мысленно представить звук, а потом, нажав другую клавишу (также беззвучно), перевести звук в другой. Это, кстати, развивает еще и ощущение пальцем дна клавиши. Если это не очень хорошо получалось, то он прибегал к упражнению с двойным нажатием: нажать сначала клавишу до половины, а потом опустить ее до конца. Тогда слышать рост звука становится легче.

А так, чтобы научиться слышать то, что играешь, нужно учить: 1) с нотами за роялем; 2) с нотами без рояля; 3) без нот и без рояля. Только в голове. Целиком. Даже фуги Баха.

– Как играл сам Натан Львович?

– У него рояль звучал – я просто передать не могу – божественно! Николаев его очень любил. Он много занимался, и вообще был человеком очень трудолюбивым. Когда работал, параллельно самостоятельно изучал все теоретические дисциплины (гармонию, например, по Риману). А еще ему было интересно копаться в архивах, поэтому он пошел работать в Музей Глинки. Там ему и попалась в руки та эскизная тетрадь Бетховена. А что было дальше – известно.

При всем этом, он был человеком большой скромности. Валентина Джозефовна Конен в своей памятной статье о моем отце абсолютно справедливо написала, что эпиграфом к его биографии можно поставить пастернаковские строчки:

Быть знаменитым некрасиво,

Не это подымает ввысь.

Не надо заводить архивы,

Над рукописями трястись.

Цель творчества – самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на устах у всех…

Беседовала Дана Денисова, V курс НКФ, музыковедение

№6 (221), сентябрь 2023 года

Мой интерес к японской культуре и, в частности, к традиционной музыке зародился несколько лет назад, но я не думала о том, чтобы заниматься этой музыкой профессионально, и не подозревала, что такая возможность есть, причем совсем рядом – в стенах Московской консерватории. Случайно узнав от однокурсников о существовании Научно-творческого центра «Музыкальные культуры мира», я стала ждать объявления о наборе новых учеников. 

Набор был объявлен на несколько инструментов разных стран: китайских (окарина сюнь), индийских (барабаны табла) и японских (барабаны тайко, флейта сякухати и два струнных инструмента – кото и сямисэн). Я долго выбирала между двумя японскими струнными инструментами – цитрой кото и лютней сямисэном. На тринадцатиструнном кото звук извлекается щипком с помощью специальных накладных ногтей-плектров, а на трехструнном сямисэне – ударом широким плектром (бати) по одной или нескольким струнам. В итоге я выбрала сямисэн, он привлек меня ярким, характерным звуком. Сейчас планирую начать заниматься и на кото – чаще всего исполнители владеют обоими этими инструментами.

Моей преподавательницей стала Марина Юрьевна Вавилова. Под ее руководством я сначала освоила базовые навыки: как правильно держать инструмент, как извлекать звук, и научилась читать нотацию – она представляет собой табулатуру с использованием арабских и японских обозначений цифр. Такая нотация читается сверху вниз и справа налево. К этому нужно было привыкнуть – сначала я, например, не сразу сообразила, что сами страницы тоже нужно ставить в порядке справа налево, а не как привычно нам. Постепенно я смогла исполнять сначала несложные упражнения, затем более развернутые пьесы и даже песни – вокальная партия в них записывается с помощью табулатуры сямисэна. 

Я училась музицировать не только сольно, но и в ансамбле: сперва мы играли упражнения и пьесы в унисон, но быстро начали разучивать и ансамбли с двумя разными партиями. Кроме того, наши уроки были не просто отработкой приемов и разучиванием тех или иных упражнений и произведений. Это было целое погружение в иную культуру. На них я узнала многое об особенностях японской музыкальной традиции, об истории японского класса в Московской консерватории и о многом другом. Я постепенно знакомилась с людьми Центра, преподавателями и студентами. Именно они создают там особую атмосферу, всегда приветливую и душевную. В огромной консерватории с ее безумным темпом жизни наш класс воспринимается как уголок спокойствия и уюта.

Одним из важных для меня событий стала моя первая репетиция в составе большого ансамбля. Мы репетировали пьесу под названием «Рокудан» (что означает «Пьеса в шести частях»), одну из классических пьес репертуара японской музыки, написанную музыкантом Яцухаси Кэнгё (1614–1685). В первый раз эту пьесу мы исполняли вшестером, на трех кото, двух сямисэнах и одной флейте сякухати. Меня волновал момент не только знакомства с новыми музыкантами, но и проявления своих навыков. Однако с первого звука все волнение улетучилось, сознание словно погрузилось в объем звука и следовало за движением мелодии, целиком ею поглощенное. Так я познакомилась с совершенно новым ощущением музицирования, не испытываемым мною раньше, если так можно сказать, с новой реальностью.

В жизни теоретика постепенно уменьшается, если не исчезает совсем, значимость концертных выступлений в качестве исполнителя. Они становятся редкими и кажутся скорее помехой для основной и без того насыщенной деятельности музыковеда. Однако осознание того, что я смогу выступить на отчетном концерте, ни разу не внушило мне такой мысли: на подготовку к нему хотелось положить как можно больше сил и времени, чтобы суметь познакомить слушателя с частичкой этой музыки. 

12 июня 2023 года состоялся отчетный концерт Научно-творческого центра «Музыкальные культуры мира». Его программа состояла из двух отделений: первое было посвящено китайской музыке, второе – японской. Исполнители на японских струнных инструментах были одеты в настоящие кимоно. Кстати, процесс облачения в кимоно сложен и занимает до получаса. В этом одеянии ощущаешь себя по-другому, более величественно и спокойно.  

В нашем отделении прозвучали самые разные ансамблевые номера: ансамбли флейт сякухати, барабанов тайко, кото, а также смешанные составы. Я приняла участие в трех первых номерах, это уже упомянутая пьеса «Рокудан», песня Higashiyama и ансамбль Shin—Sanbaso. Песню Higashiyama («Хигасияма»), написанную в XIXвеке композитором Цуруокой Кэнгё, мы исполнили вдвоем с Мариной Юрьевной, сопровождая пение на двух сямисэнах. В тексте повествуется о неразделенной любви и о прекрасной весенней природе. Когда я только начала знакомиться с нотами этой песни, она поразила меня своей необычной красотой. Разучивать ее было сложно – непривычен был изощренный синкопированный ритм и секундовые наложения, возникающие между партиями голоса и сямисэна. Но после первых попыток исполнить даже ее начальные такты, эта проникновенная печальная песня сразу захватывала душу.

Название третьей пьесы Shin—Sanbaso переводится как «Новый танец Самбасо». Она написана современным японским композитором Яидзи Син’ити (1923–2015). В пьесе воплощен образ старца Самбасо, исполняющего танец-молитву о щедром урожае. Этот образ восходит к герою одной из старейших пьес японского Театра Но XIV века под названием «Окина». Энергичный ритм, частые смены темпа, необычные гармонические сочетания придают танцу причудливый и даже диковатый характер. Мы исполнили эту пьесу в новой аранжировке для сямисэнов и ударных инструментов (тайко, симэдайко и судзу).  

Обучение в центре «Музыкальные культуры мира» и непосредственное прикосновение к музыкальной традиции Японии помогло мне открыть для себя новый мир, новые ощущения и новую радость музицирования. Я была счастлива поделиться частью этого музыкального мира со слушателями, и, надеюсь, что в дальнейшем смогу продолжать открывать его не только для себя, но и для окружающих.

Арина Салтыкова, III курс НКФ, музыковедение 

№5 (220), май 2023 года

Надежда Аверина – выдающийся мастер хорового искусства и руководитель Старшего хора в Детской музыкальной хоровой школе «ВЕСНА» имени А.С. Пономарёва. Еще 21 января в Большом зале «Зарядье» «Весна» дала концерт под названием «Венок рождественских песен», на котором, как и подобает их традиции, выступили все хоровые коллективы школы в полном составе. После исполнения программы Н.В. Аверина поделилась с нашим корреспондентом своими профессиональными навыками и тем, как привить детям любовь к музыке.

– Надежда Владимировна, первое, что меня поразило в концертной программе, это четкие выходы на сцену, перестановки хоров. Уделялось ли этому особое внимание?

– Естественно, мы досконально и кропотливо прорабатывали сценарий. Ведь на сцене выступало более 300 детей от 6 до 15 лет, то есть абсолютно вся «Весна», кроме начинающих «пятилеточек». Кроме того, мы хотели, чтобы это был не просто сборный концерт, где каждый спел несколько произведений и ушел со сцены, а запоминающееся музыкальное действо. Было придумано общее начало Es ist ein Rose entsprungen (немецкая рождественская песня) и совместный яркий финал. Не нашли ничего лучше do—re—mi Ричарда Роджерса в аранжировке Ефрема Подгайца – знаменитой песни из кинофильма «Звуки музыки». Начало и конец пели все дети, даже дошкольники, что получилось очень впечатлитляюще и красиво.

Родилась еще идея объединять несколько хоров и внутри концерта. В результате у нас дошкольники пели одно произведение с первоклассниками, к хору «Жаворонок» присоединились «Кандидаты», а в финале первого отделения прозвучала словацкая народная песня Tancuj, tancuj, которую исполнили три хора!

– Идея объединения хоров всем понравилась. Это традиция «Весны»?

– Да. Дружба в коллективе – одно из самых главных условий для его создания. Но хотелось бы, чтобы ребята дружили и между хорами. Ведь не случайно, у нас в школе каждый год начинается с концерта «Осенние веснушки», когда все коллективы поют друг для друга. Здесь та же идея музыкального и человеческого взаимодействия. Конечно, было нелегко все это организовать, долго рождалась программа и сценарий концерта. Создание сценария – это огромная работа всех, но прежде всего моей главной помощницы Ирины Волосовцевой. Мы часто собирались с коллегами, обсуждали, придумывали, вплоть до конца декабря в программе происходили изменения. В результате она получилась очень интересная, хотя и не простая для реализации.

– Как Вы составляли программу этого концерта?

– Каждый концерт «Весны» у нас необычный, мы очень тщательно его продумываем. В связи с тем, что этот концерт был намечен на январь и в репертуаре всех хоровых коллективов было достаточно много музыки зимнего и рождественского содержания, мы подумали, что хорошо бы посвятить его Рождеству. Но, естественно, не ограничиваясь только рождественскими произведениями, исполнить разную музыку, как русских, так и зарубежных композиторов, а Рождество как основной вектор.

Поскольку возможности концертного зала «Зарядье» позволяют, очень хотелось также использовать роскошный орган, который не так давно был там построен, и добавить арфу, так как у нас с этого года открылся класс арфы и некоторые дети занимаются у прекрасного педагога. В результате сложилась замечательная программа. В ней принимал участие наш педагог, студент 5 курса Иван Царев (орган); Агния Мезенова (наша ученица) аккомпанировала хору на арфе. А «Венок рождественских песен» Бенджамина Бриттена исполняла на арфе наш новый педагог Мария Александровна Сакмарова.

Что еще касается названия концерта «Венок рождественских песен» – ассоциация с венком связана с тем, что венок обычно очень красочен, ведь в него вплетены разные цветы. Мы раскрасили нашу программу не только музыкой, созданной в различные эпохи, но и музыкальными инструментами, что придало ей еще большее разнообразие. Название цикла Бриттена тоже сыграло свою роль, но хочу отметить, что это мое название произведения. Ведь в оригинале оно называется A Ceremony of Carols, что в дословном переводе значит «церемония рождественских песен». Когда-то много лет назад я придумала назвать это сочинение «Рождественский венок», оно закрепилось, и все теперь так его и называют.

– Всем известно, что Вы – художественный руководитель Старшего хора. Другими хорами руководят в основном Ваши помощники, хормейстеры и выпускники школы «Весна». Помогаете ли Вы своим коллегам?

– Конечно, это счастье, что у нас все руководители хоров – выпускники «Весны», которые с детства впитали те традиции, что заложил Александр Сергеевич Пономарёв – традиции обучения и воспитания детей. Кроме того, у всех у них прекрасное консерваторское образование. И, конечно же, они очень талантливые и творческие люди. Поэтому они работают самостоятельно. Никто ничего не навязывает. У нас, конечно, есть программы, но по большому счету это формальный документ. Каждый занимается творчеством, потому что дети все время меняются и надо подстраиваться под тех ребят, с которыми ты работаешь. Они на свободе, делают, что хотят, лишь бы был результат. А результат, несомненно, есть!

– На концерте звучали произведения на иностранных языках. Как Вы разучиваете эти тексты с детьми?

– На иностранных языках на концерте пел, в основном, Старший хор, то есть детский хор «Весна». Это тоже наша давняя традиция, потому что тот репертуар, с которым мы хотим ребят познакомить огромен и очень разнообразен. Большая его часть – музыка зарубежных авторов, которую мы всегда исполняем на языке оригинала, так как только при этом условии возможно наиболее точно передать стилистику произведения. Конечно, это длительная работа. И начинается она примерно с хора «Жаворонок» и Кандидатского хора, которые обязательно осваивают чтение латинского текста и поют классическую музыку на латинском языке.

В детском хоре «Весна» много произведений на самых разных языках. Только в этом концерте звучала и латынь, и немецкий, и английский, и староанглийский (Бриттен), и даже баскский язык! Поэтому на занятиях Старшего хора постоянное внимание уделяется тексту сочинения. Это кропотливый процесс, требующий вдумчивого и глубокого погружения. Ведь важно не просто вызубрить слова и правильно их произносить, необходимо понимать содержание, хорошо знать смысл хотя бы ключевых слов. Иначе невозможно спеть выразительно, проникновенно и приблизиться к тому, что задумал композитор. Так что это большая и сложная работа, особенно на начальном этапе, но очень интересная и привлекательная.

– На концерте видно было, что дети увлечены своим делом. Как привить детям любовь к музыке?

– Первое, чему учил нас Александр Сергеевич Пономарёв – с детьми должен заниматься только тот, кто чувствует в себе к этому призвание. Занятия хором – творческий процесс, наполненный любовью к музыке и к юным певцам. Это какое-то особое сотворчество педагога и учеников, основанное на доверии, любви и вере в то, что перед тобой все дети очень способные и талантливые. А они такие и есть на самом деле, если с ними правильно заниматься. В нашей школе учатся дети совершенно удивительные, хотя и не специально отобранные – ведь большинство из них живет рядом со школой, на северной окраине Москвы в Медведково. Я часто сама удивляюсь, как они могут исполнять такие сложнейшие произведения и в таком количестве (в репертуаре детского хора «Весна» ежегодно около четырех часов музыки). Мне кажется, что многие из них гораздо способнее, чем я! И это действительно так, я не преувеличиваю.

Хорошая, настоящая музыка, атмосфера доверия и творчество на занятиях – залог успеха в воспитании певцов. Когда идет работа от души, когда ты пытаешься поделиться тем, что ты тоже очень любишь, дети постепенно заряжаются и начинают получать удовольствие от данных сочинений, преодолевая все технические сложности. На своих мастер-классах я часто говорю хормейстерам слова известного болгарского дирижера Бончо Бочева, создателя хора «Бодра смяна»: «Возможности детей безграничны, ограниченными бывают возможности тех, кто с ними работает». В этом и есть наша главная задача – самим развиваться дальше, чтобы детей научить большему.

– Основателя школы «Весна» – Александра Сергеевича Пономарёва, я, как выпускница Вашей школы, слава Богу успела застать. Какие педагогические принципы Александра Сергеевича Вы используете? 

– Все время идет развитие – это первое. Второе – дети получают очень хорошее образование и если решают быть музыкантами, то все поступают в музыкальные училища, причем не только на дирижерско-хоровое отделение, но и на теоретическое, фортепианное, становятся композиторами, органистами, вокалистами… Третье, может быть, самое главное, что дети очень любят «Весну», им нравится здесь быть, учиться, трудиться, они бегут сюда и не хотят уходить. Принципы, которые Александр Сергеевич интуитивно нащупывал, когда создавал школу, прекрасно работают и сейчас. Добавлю может быть еще один – это умение трудиться и делать свое дело по-настоящему хорошо. Это относится как к детям, так и к педагогам. Но этот труд должен быть в радость – тогда все получается. И еще раз подчеркну, что занятия и обучение музыкой, хоровым пением – это творческий, а не рутинный процесс. Творчество дает свободу, а свобода – залог развития. Более 40 лет Александр Сергеевич показывал нам это на своем примере, беззаветно служа детям, Музыке и «Весне».

– Как Вы думаете, был бы Александр Сергеевич Пономарёв доволен школой и Старшим хором «Весна»?

– Безусловно, я думаю, что он был бы очень доволен. Тем более мне об этом все время говорят наши друзья (это было и после концерта 21 января), такие как Владимир Николаевич Минин, который старается не пропускать ни одного нашего большого концерта, несмотря на свой почтенный возраст, наш любимый современный композитор Ефрем Иосифович Подгайц и многие другие. После каждого концерта они подходят и говорят, как Александр Сергеевич был бы счастлив, слушая и наблюдая за «Весной». Может он действительно нас слышит и за нас радуется…

– Каковы Ваши дальнейшие творческие планы?

– Планируется интересная и сложная работа. 20 апреля – «Реквием» Форе с симфонической капеллой В.К. Полянского в большом зале «Зарядья». 28 мая – выступление всей школы в Большом зале Московской консерватории. А завершится учебный год также значимым для нас событием – открытым уроком и выступлениями на фестивале, посвященном 150-летию С.В. Рахманинова. Он будет проходить в Тамбове и в Ивановке, и у нас будет возможность не только поделиться своим искусством, но и погрузиться в атмосферу возрожденной усадьбы композитора!

Беседовала Луиза Плетнёва, IV курс НКФ, музыковедение

№5 (220), май 2023 года

Рано или поздно в жизни возникает проблема: как c детьми говорить об очень важных вещах – о Боге, любви, взаимопомощи, прощении?.. Люди находят решение этой задачи в самых различных вариантах. Одним из них является театр, в котором не только наглядно, но и доступно объясняются очень сложные вещи. 2 апреля 2023 года в Камерном зале РАМТа Донецкий республиканский академический молодежный театр представил пьесу «У ковчега в восемь». Прочитав название, можно было предположить, о чем пойдет речь, но совершенной загадкой оставалось то, как это будет реализовано…

В 2006 году одно немецкое издательство предложило театрам создать спектакли для детей на религиозную тему. У немецкого актера, режиссера и драматурга Ульриха Хуба родилась идея поставить пьесу на основе сюжета о Всемирном потопе. Он создал поистине удивительное произведение. В доступной и современной манере, понятным языком и легким для восприятия маленькими и большими зрителями со сцены доносились очень важные истины: «кто же такой Бог?», «а почему он несправедлив?», «что такое дружба, любовь, взаимопомощь, взаимопонимание» и т.д. То, что пьеса заинтересовала как детей, так и взрослых, показали годы ее успешных постановок.

Интерес к этой теме чувствовался уже на подступах к залу. Холл перед ним, пространство длинной лестницы сплошь было занято ожидающими чуда зрителями. Все были в оживлении и предвкушении чего-то прекрасного. Напряжение росло и из-за достаточно большой задержки по техническим причинам. Поэтому, когда все-таки двери зала распахнулись, все воодушевились.

Декорации на сцене оказались достаточно немногочисленные. Правый угол заняли всевозможные музыкальные и шумовые инструменты: тут были фортепиано, огромный деревянный рог, висящий металлический лист, шейкер, джембе (барабан), гитара, губная гармошка и другие… Внезапно зрителей привлек звук гармошки из-за сцены – это вышел ведущий действа, который в конце спектакля оказался… Ноем (его роль в представлении с самого начала была определена: он, одновременно, и музыкант, и «рефери»). Прекрасный актер Владимир Грачев ввел в сюжет небольшой преамбулой, а затем начал действие.

Остальные актеры тоже оказались прекрасными музыкантами. Вадим Басалыгин, Кристина Вовк и Александр Кузьмин играли трех пингвинов. Перемещение действия в Антарктику и введение птиц оказалось замечательным решением. В устах этих героев, ведущих достаточно праздный образ жизни и ассоциирующихся с детьми, простым языком звучали глубоко философские размышления о Боге, о вере в него, о дружбе и любви. Таким образом, до зрителей была донесена истина, что Бог есть везде, даже в потертом и пахнущем рыбой чемодане.

Не обошлось и без разъяснительной беседы. Внезапный вылет голубки с оливковой ветвью, возможно, кажется не совсем понятным. Однако глупые и резвящиеся пингвины вопрошают голубку о том, что у нее в клюве. Ее ответ им и стал тем самым разъяснением: значит, дождь закончился, и можно выйти на сушу.

А как же был показан Всемирный потоп? Несмотря на достаточно скупое сценическое оформление, катастрофа показалась действительно ужасающей и масштабной. Эффект был создан режиссером точно подобранными шумовыми аксессуарами. Звук грома и потоков воды передавались ударами в железный лист, а шум дождя – шейкером. Все это в точности сопрягалось с текстом. Легкость восприятия усиливалась перенесением сюжета в мир, похожий на наш. А использование современных слов и понятий, таких, как «билеты», «строгий досмотр багажа», «санкционированный товар», «контрабанда» и других только упрощало дело.

Завершающая постановку сцена на суше ознаменовалась раскатанным по полу ковром, имитирующим цветущий, залитый солнцем луг. Появившийся перед зрителями Ной, он же ведущий, подвел итоги действа. Они просты: для мира важны любовь, дружба, благодарность и умение прощать.

Дарья Шагеева, IV курс НКФ, музыковедение