№ 2 (118), февраль 2012

В последнее время тенденцией современных оперных постановок стало желание шокировать публику. Замечательно, когда «шок» оказывается приятным и, выходя из зала, люди с восхищением говорят о высоком профессионализме исполнителей и режиссеров-постановщиков. Обиднее, когда слушатели не испытывают радости и удовлетворения, покидая оперный театр.

Камерный музыкальный театр оперы имени Б. А. Покровского меня еще ни разу не разочаровал. Одним из запомнившихся театральных спектаклей стал вечер, в который прозвучали две совершенно разные и в то же время близкие по замыслу одноактные монооперы: «Записки сумасшедшего» Юрия Буцко – опера-монолог с эпилогом по одноименной повести Н. В. Гоголя и «Человеческий голос» Франсиса Пуленка – лирическая трагедия по пьесе Ж. Кокто.

Моноопера «Записки сумасшедшего» была создана Ю. Буцко в 1963 году, но ее первое сценическое представление осуществилось лишь в 1999 году Оперным театром Московской консерватории. А спектакль, состоявшийся 25 октября 2011 года в театре Б. А. Покровского является первой постановкой «Записок» на полноценной театральной сцене.

Герой оперы, Аксентий Иванович Поприщин, – типичный гоголевский персонаж. Этот маленький человек имеет всем знакомые человеческие желания – реализоваться в жизни, заняв высокий пост, любить и быть любимым, – но, к сожалению, осуществить их ему не удается. «Осовремененный» герой в постановке Ольги Ивановой имеет те же желания, что у Гоголя и Буцко, но путь их достижения иной. С помощью компьютера, не покидая комнаты, он общается, ищет друзей, создает образ возлюбленной. Находкой режиссера-постановщика стало использование проектора и компьютерной графики, благодаря которой на пустой сцене была воссоздана комната Поприщина. Она периодически «плыла», меняла цвета, покрывалась кляксами и всячески искажалась в моменты отчаяния героя, дошедшего до сумасшествия.

Партию Поприщина исполнил Андрей Цветков-Толбин (баритон) – лауреат Международного конкурса вокалистов «Bella voce», Международного конкурса оперных певцов «Дух гор» в Карпаче, Независимого международного конкурса оперных исполнителей. В 2010 году Андрей стал солистом театра Б. А. Покровского и за короткий срок овладел большим репертуаром, и именно роль Сумасшедшего, которую Цветков-Толбин исполнил на должном уровне, стала его первой главной ролью в этом театре.

В моноопере «Человеческий голос» режиссер-постановщик решила показать на сцене образ не одной женщины – молодой, красивой, но несчастной и брошенной, – а целых трех. Перед нами мелькают образы Женщины-жертвы, Женщины-мстительницы и Женщины-ветреницы. И именно ветреница находит в себе силы выжить и снова попытаться открыться миру чувств и страстей – на сцене театра Покровского она оказывается не такой слабой, как в поэзии Кокто и в музыке Пуленка, и не погибает от переполняющих душу эмоций. Партию Женщины эмоционально и глубоко исполнила солистка театра Ирина Курманова (сопрано).

Работать над монооперой, несмотря на отсутствие ансамблей и хоровых сцен, невероятно интересно и сложно – считает дирижер-постановщик Игорь Громов. В монооперах расчеты вокальных и оркестровых красок должны быть ювелирно отточены, поэтому приходится осуществлять «бесконечный поиск необходимой, единственно возможной интонации», а также стремиться к «полному взаимопониманию певца и дирижера, к точной настройке их «камертонов» на одну музыкально-смысловую и эмоциональную частоту». И действительно, в кульминационных моментах опер он добивается эмоционального полнозвучия и вместе с тем – тонкого взаимодействия оркестра и певца.

Наталья Русанова,
студентка IV курса ИТФ

№ 1 (117), январь 2012

Итак, дождались! Наконец-то открылась обновленная историческая сцена Большого театра, которая принесла нам и ряд долгожданных премьер. Первой стала опера М. И. Глинки «Руслан и Людмила».

Вот мы входим в зал, который сразу восхищает своим красно-золотым бархатом. Множество огней, свечей и хрустальных люстр создают праздничное настроение. И мы уже предвкушаем пафосное представление русской эпической оперы с ее картинностью и красочностью. Однако это ожидание многих слушателей не оправдалось: постановка оказалась новаторским, «режиссерским» произведением. Она вызвала массу противоречивых отзывов, и уже здесь возникла перекличка с первым появлением оперы Глинки в Большом театре в 1842 году. Но это было единственным, что их связало.

Оригинальная трактовка эпической оперы русского гения режиссером-постановщиком Дмитрием Черняковым ставит много вопросов. Этот режиссер знаменит своим стремлением по-новому воплощать оперные шедевры. Из его многочисленных постановок в новой трактовке предстали перед слушателем «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Римского‑Корсакова (Мариинский театр, 2000), «Аида» Верди (Новосибирск, 2004), «Жизнь за царя» Глинки (Мариинский театр, 2004), «Тристан и Изольда» Вагнера (Мариинский театр, 2005), «Борис Годунов» Мусоргского (Берлин, 2005-2006), «Евгений Онегин» Чайковского (Большой театр, 2006-2007), «Хованщина» Мусоргского (Мюнхен, 2007), «Игрок» Прокофьева (Берлин, Милан, 2008) «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича (Дюссельдорф, 2008), «Макбет» Верди (Новосибирск, Париж, 2008-2009), «Воццек» Берга (Большой театр, 2009). И новый «Руслан» в Большом продолжает то же направление «осовременивания» классики.

Озорную юношескую поэму Пушкина сам Глинка трактовал довольно серьезно. Не зря многие критики считали ее больше ораторией, чем оперой. В ней практически отсутствует драматическое действие, необходимое театру. В свое время ставивший ее Б. А. Покровский подчеркивал: «За этой оперой укоренилось всеобщее мнение: она гениальна по музыке, но… громоздка, драматургически рыхла, а потому скучна. С другой стороны, без этой оперы немыслим репертуар Большого театра». Д. Черняков прежде всего стремится отойти от серьезности, и в этом он скорее отталкивается от литературного первоисточника, нежели от оперы Глинки. Однако такой результат не лучшим образом сказался на произведении.

Опера поставлена в полном виде, без купюр (они есть только в музыкальных повторах внутри сцен). Она идет в трех актах с двумя антрактами (I-II и IV-V действия объединены), при этом весь спектакль длится 5 часов. Однако, чтобы облегчить восприятие большого эпического повествования, режиссер решает приблизить сказочный сюжет к нашей реальности. Он переносит время действия в современный мир: обрядовая сцена свадьбы – не что иное как торжество, стилизованное под старину («а ля рус»); «поле, усеянное костями» – горный склон (то ли Кавказа, то ли «Афгана»), покрытый трупами мертвых солдат в камуфляже; похищение славянских красавиц для заведений с сексуальными услугами – все это «дела» наших дней, а не «давно минувших»… Использование широкоэкранных заставок между сценами вообще отсылает зрителя в кинотеатр. Режиссерский замысел развивается подобно остросюжетному фильму: публика увидит здесь намеки и на триллер, и на гротеск, и на психологическую драму, и даже на эротическую комедию.

Один из главных вопросов, который может поставить зритель: о чем эта опера? Кто здесь главный герой? В итоге мы понимаем, что Руслан и Людмила оказываются отнюдь не на первом месте. Они словно персонажи-символы, судьбами которых играют два главных «кукловода» – Финн и Наина. Причем режиссер это подчеркивает визуально. В промежутках между сценами на экране размера с занавес их лица крупным планом ведут долгий немой диалог то на фоне музыки инструментальных эпизодов, то в полной тишине. Это утомляло и даже угнетало присутствующих в зале, которые в результате начинали забывать, о чем, собственно, спектакль.

Есть вопросы и к эпизодам «путешествий» главных героев. Декоративные средства для изображения обители их врагов поражают своей простотой, а в чем-то и пошлостью. Так, замок Наины представлен в виде своеобразного борделя, полного разного рода дам, готовых обольщать и служить посетителям. А палаты Черномора в белом цвете, похожие на апартаменты роскошного особняка, с огромной круглой кроватью создают эффект закрытого спа-салона с массажистами, официантами и прочей обслугой высокого класса.

Не стоит забывать, что искусство оперы – сочетание театрального зрелища и музыки, в данном случае – музыки Глинки, которая несет в себе совершенство классики. Особенностью этой оперы является обилие чистой, бессюжетной музыки. К сожалению, режиссер не смог придумать, чем именно заполнить эту звучащую красоту. И возникает важный вопрос: продумана ли драматургия спектакля как синтез музыки и театрального зрелища, или режиссер решил просто развлечь и шокировать публику?

(далее…)

№ 7 (114), октябрь 2011

Прохладным осенним вечером 2 октября в театре «Новая опера» шла опера Леонкавалло «Паяцы». Зал был переполнен. Причина ажиотажа заключалась не только в популярности этой оперы во всем мире уже на протяжении более ста лет, но и в выступлении в главной роли знаменитого русского тенора Владислава Пьявко.

Приходя в «Новую оперу», традиционных трактовок ожидать не приходится – в этом театре режиссеры всегда поражают неожиданностью решений, зачастую идущих вразрез с оригиналом. Но не в этот раз! Подход финского режиссера Кари Хейсканена нисколько не исказил смысл веристской оперы. Вот как он сам описал свой замысел: «…Что касается концепции… я решил ввести в спектакль съемочную группу… Для меня кино и телевидение – неотъемлемый и очень важный элемент современной жизни… телевизионная камера для меня – это воплощение современного дня. Текст не претерпел ни малейших изменений. Все, как 110 лет назад. Мы убрали только исторический аспект, изменили место и время. Получается, что все основные изменения касаются формы, а не содержания».

Скромные декорации сцены представляли собой обычную рабочую обстановку киностудии. Так, в первом акте на сцене присутствовали только беспорядочная куча складных стульев, низко опущенный ряд прожекторов и деревянный каркас лестницы с колоннами на заднем плане. Более яркими и подвижными декорации были во втором акте: передвижные макеты кафе и спальни красочно-едких тонов, то опускающийся, то поднимающийся ряд прожекторов. Они дополняли суетливый процесс киносъемки.

Новые амплуа получили и главные герои. По замыслу режиссера уличный актер Канио превратился во владельца провинциальной киностудии, знаменитость и суперзвезду мыльных опер. Он, как и другие исполнители, был одет в современные одежды. Но ни костюмы, ни декорации долгое время не давали зрителям ясного представления – где и когда происходит действие. И лишь во втором акте появившийся оператор с камерой в руках расставил все по местам. Это поистине ценная находка режиссера: прямая видеотрансляция разворачивающегося на сцене съемочного действа с проекцией крупным планом на большой экран в левом углу сцены вкупе с музыкой ввергла публику в океан эмоций!

Актеры пели просто хорошо, и вначале ничего не предвещало каких-либо чудес, столь ожидаемых каждым во время оперного спектакля. Недда в исполнении заслуженной артистки России сопрано Эльвиры Хохловой получилась очень реалистичной – актриска популярного спектакля, не задумывающаяся глубоко о проблемах в жизни и легкомысленно предающаяся своим увлечениям. Ее голос весьма соответствовал образу – без яркого тембра, легкий, мягко-блеклый в низах и звенящий в кульминациях. Певица прекрасно воплотила разнообразие притворных настроений героини: в сценах со своим мужем – равнодушная и ироничная, с калекой Тонио – надменная… Кульминацией в развитии образа стал ее дуэт с возлюбленным Сильвио. Режиссер отразил низость чувств любовников, поставив их на колени – весь дуэт они ползали по полу подобно животным.

В том же ключе был решен и образ Тонио в исполнении баритона Анджея Белецкого. Грубая уличная косуха и бандана сделали и без того подлый персонаж еще более неприятным публике.

(далее…)

№ 7 (114), октябрь 2011

9 сентября в одном из замечательных и известнейших театров столицы – Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича—Данченко в честь великого франко-голландского художника—импрессиониста Ван Гога состоялась премьера балета «Винсент». Мне посчастливилось побывать на единственном показе этого спектакля в Москве. Дальше «Винсент» ждут трехлетние мировые гастроли, пунктом отправления которых станет Амстердам.

Спектакль «Винсент» чрезвычайно психологичен. Зритель переживает драму Ван Гога, погружаясь в необычный мир художника, полный ярких красок и глубокого отчаяния. Одновременно с этим явственно ощущается романтическая направленность самой идеи балета, крайне внимательное, трепетное отношение к каждой детали.

Герои различных полотен Ван Гога оживают на сцене благодаря таланту двух замечательных артистов Большого театра – народной артистки РФ Марии Александровой и заслуженного артиста РФ Геннадия Янина. Их умение мгновенно перевоплощаться очень скоро заставляет забыть о том, что это представление. Нам кажется, будто мы – участники событий, порой забавных, порой трагических, проходящих перед нашими глазами.

Хореография сочетает черты как классического, так и современного танца. Хореограф Иоганн Доу, чье имя держалось в секрете до самой премьеры, буквально ошеломил множеством оригинальных находок, среди которых и оживающие картины великого художника, и танец на деревянных башмаках-сабо, и «условное па-де-де» с тенью…

Автор музыки к «Винсенту» – композитор Григорий Варламов, недавний выпускник Московской консерватории по классу Юрия Каспарова. Талант и профессионализм молодого композитора проявляются в каждом номере балета на всех музыкальных уровнях: яркость тематизма, проработанность материала, четко выстроенная форма номеров, сохранение единой стилистики на протяжении всего сочинения. При этом он органично использует стилизации, воссоздавая атмосферу эпохи художника. Некоторые номера балета вполне могли бы украсить программу серьезного концерта.

(далее…)

№ 5 (112), май 2011

Вечером 7 апреля в Молодежном историко-культурном центре «Особняк купца В. Д. Носова» играли в бридж. Были сыграны две небольшие – по 10 минут – партии, присутствовавшая публика осталась в восторге. Так прошел первый спектакль Оперной мастерской Московской консерватории — камерная опера С. Барбера «Игра в бридж».

Вокалисту никак не обойтись без знания репертуара оперного театра, без навыка игры на сцене. И, конечно, в консерватории практически с момента основания существует оперная практика. В 1933 году официально создана Оперная студия, в 2000-м она переименована в Оперный театр. Здесь регулярно осуществляются новые постановки при обязательном участии студентов-вокалистов III-IV курсов, проводятся дипломные спектакли для выпускников. Но в силу естественных причин время и репертуар ограничены и театр предназначен только для студентов.

Инициатива создания Оперной мастерской на базе аспирантуры вокального отделения принадлежит преподавателю Московской консерватории М. В. Максимчук, дирижеру Театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Неми-ровича-Данченко. Идея была осуществлена при поддержке ректора проф. А. С. Соколова и декана Вокального факультета проф. П. И. Скусниченко. Основное направление развития мастерской – постановки камерных опер старинных и современных композиторов. При этом особое внимание уделяется изучению стилей различных эпох, привлечению специалистов, молодых режиссеров, постоянному пополнению и обновлению репертуара.

Мастерская приступила к работе в начале 2011 года. И уже весной на суд публики был вынесен первый спектакль: Мария Максимчук (музыкальный руководитель и дирижер), Екатерина Захарова (режиссер), Елена Зорина (фортепиано) и солисты Николай Карцев, Ольга Пятницких, Илья Ушуллу и Татьяна Фильчакова в небольшом, но уютном зале старинного особняка представили две чудесные «партии в бридж»: на английском и русском (перевод Е. Захаровой и М. Максимчук) языках.

Четыре человека за круглым столом на авансцене гостиной на протяжении получаса приковывали к себе неослабевающее внимание – особенно заметно это было во время паузы между оригинальным и переводным вариантом. Казалось, все, кто находился в зале, замерли, проживая вместе с исполнителями перипетии судьбы. Впечатление усиливала интересная расстановка участников: на сцене – герои, чуть сбоку – рояль, а дирижер – за зрительным залом, и из этой всеобъемлющей точки, незримо для публики, исходила вся энергетика действия.

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

«Опера – умирающий жанр?» – робко спросил кто-то… О, ужас! Ведь именно под таким заголовком вышла 4 февраля 2011 года одна из отечественных телепрограмм «Пресс-клуб – XXI» на канале «Культура». Подумать только! В стране величайших оперных композиторов мира – Чайковского, Мусоргского, Бородина и Римского-Корсакова – возник столь возмутительный вопрос! Что случилось? Как ТАКОЕ могло произойти?

Герои программы, известные и весьма уважаемые люди отечественной культуры, бросали множество реплик, пытаясь оправдать странное положение нашего музыкального театра. Причины искали во всем. Кто-то связывал это с плохим качеством сочиняемой музыки и даже с нежеланием композиторов писать оперы. Кто-то находил объяснение в плохих режиссерах, которые исковеркали театр и покусились на классику ради популярности. А кто-то считал, что дело в плохих исполнителях, которых даже предлагали заменить на эстрадных звезд, раз те имеют больший успех. Еще говорили, что виноваты наши слушатели, которые уже не хотят опер и не имеют желания прикасаться к прекрасному, что не хватает верной политики, просвещения, поддержки искусства и культурной пропаганды, в том числе со стороны СМИ. Хотя были и такие, которые утверждали, что все хорошо и все как надо.

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

Опера «Иоланта» Петра Ильича Чайковского, написанная по одноактной драме Генриха Герца «Дочь короля Рене», традиционно предстает на сцене хорошей доброй сказкой, где главная героиня обретает счастье и прозевает. Такой выбор, на первый взгляд, более чем не характерен для Чайковского, который прежде всего искал в сюжете сильную личную драму или острые внешние конфликты. В «Иоланте» мы не находим ни того, ни другого – даже слепота девушки не мешает ей быть счастливой. Другой аспект – воспевание света, вечного и Божественного, мог привлечь композитора ввиду его преклонного возраста («Иоланта», как помним, его последняя опера). Но, видимо, секрет заключается в либретто Модеста Чайковского, в котором уместились обе стороны содержания. Брат композитора внес как раз ту атмосферу таинственности и неясности, меланхолии, которые Петр Ильич прекрасно и с неизменным мастерством отразил в музыке.

Постановка 1997 года, которую можно сегодня увидеть на сцене Большого театра, – отличная попытка раскрыть истинный смысл «Иоланты», ведь опера, бесспорно, имеет глубоко религиозную основу. И хотя в советский период она ставилась довольно часто, ни одному спектаклю не удавалось настолько приблизиться к авторской интерпретации. Впервые за многие десятилетия (более 60 лет) «Иоланта» идет с оригинальным текстом Модеста Чайковского, а это, несомненно, сразу же возвращает весь пласт авторского подтекста и религиозных символов. Режиссер-постановщик Георгий Ансимов подчеркивает, что Иоланта – веселая и беззаботная девушка в начале оперы, у нее нет причин для глубокой грусти. Томление первого ариозо – это не тоска, а тревога, предчувствие того, чего она никогда не понимала из-за своего недуга. Предчувствие света.

(далее…)

№ 4 (111), апрель 2011

Самую нашумевшую премьеру прошлого сезона в Большом театре – оперу Альбана Берга «Воццек» – вместе с москвичами осенью смогли увидеть еще 16 миллионов зрителей по всему миру. Прямую трансляцию из Большого театра вел знаменитый французский канал «Меццо». А сейчас спектакль выдвинут на национальную премию «Золотая маска»-2011 в семи номинациях: лучший оперный спектакль, лучшая работа режиссера, лучшая работа дирижера, лучшая работа художника и художника по свету, лучшая женская роль, лучшая мужская роль. Судьба премии решится 15 апреля.

Версия оперы в постановке режиссера Дмитрия Чернякова, выступившего одновременно в качестве художника-постановщика и художника по костюмам, сильно отличается от первоисточника. В ней нет немецкого духа и XIX века. Все костюмы современные, сцена театра превращена в подобие киноэкрана, на котором то возникают, то исчезают отдельные сцены. Основные места действия – ресторан с вентиляторами под потолком и комнаты, уставленные мебелью IKEA. Можно долго и безрезультатно рассуждать о достоинствах и недостатках такого подхода к постановке, но бесспорным остается одно: Чернякову удалось создать нечто такое, что потрясает зрителя, никто не уходит из зала равнодушным.

Основная часть действия проходит в достаточно лаконичных помещениях. Это комнаты Капитана и Доктора; несколько увеличенная, будто выхваченная кинокамерой комната Воццека и Мари; а также длинная, но сдавленная сверху внутренность некоего ресторана, в котором плазменный экран с вечно включенным спортивным каналом и крутящиеся под потолком вентиляторы контрастируют с замершими, полумертвыми посетителями. В декорациях, которые, как обычно, Черняков придумал сам, нет ни единого проблеска свежего воздуха или солнечного света. (далее…)

№ 3 (110), март 2011

«Promenade à une paire!» – провозглашает человек во фраке, и на сцену начинают по очереди выходить люди. Каждый из них рассказывает о своем отношении к сложившейся ситуации. Все они под впечатлением реплики властного господина в костюме, восклицающего: «Продан вишневый сад! Продан! Я купил. Я купил». Именно так начинается опера французского композитора Филиппа Фенелона (р. 1952) «Вишневый сад», концертное исполнение которой состоялось в Большом театре.

Примечательно обращение иностранного автора к классическому сюжету русской литературы (либретто Алексея Парина). Но интересно, почему этот чеховский сюжет не снискал себе желающих преобразовать его в оперу среди российских композиторов? Ведь язык великого русского писателя обладает большой музыкальностью (что побудило, например, Рахманинова написать романс «Мы отдохнем» из финала чеховского «Дяди Вани»). Главная причина, как мне кажется, кроется не в проблеме адаптации прозаического текста к вокальной просодии, а в особенностях сценической драматургии «Вишневого сада».

Либретто для оперы Фенелона драматургически создано вполне адекватно: в его основу положен последний – третий – акт пьесы, где, собственно, концентрируются кульминационные точки действия и все персонажи психологически раскрываются наиболее полно. Вся сюжетная канва оперы разделена между двумя актами, каждый из которых, в свою очередь, состоит из шести картин. Знакомые персонажи предстают в не совсем «чеховской» трактовке. Так, Любовь Андреевна Раневская превращается просто в Любу, а Леонид Андреевич Гаев – в Леню. Возможно, этим авторы спектакля стремились подчеркнуть то, что эти дворяне по происхождению – обычные люди с такими же чувствами. В роли Раневской блистательно выступила Анастасия Москвина (сопрано), а в роли Гаева – Марат Гали (тенор). Образ Лопахина, персонажа, явно конрастирующего двум главным героям, замечательно отразил Дмитрий Варгин (баритон).

(далее…)

№ 3 (110), март 2011

Музыкант стремящийся – интереснее музыканта, уже достигшего своей цели. Оперный театр Московской консерватории, возможно, уступает сложившимся труппам России и зарубежья, но у него есть одно существенное преимущество: здесь можно увидеть творчество начинающих оперных артистов. Вокалисты-студенты стараются проявить себя как можно ярче, пытаются справиться с волнением (успешно и не очень), искренне переживают на сцене, веря партнеру и ситуации. И даже моменты наигрыша и технического несовершенства не оставляют зрителя равнодушным: молодость, порыв и стремление увлекают всех.

В Рахманиновском зале еще в конце первого семестра кафедра оперной подготовки представила вниманию публики четыре сцены из оперы Чайковского «Евгений Онегин». Музыкальный руководитель и дирижер профессор П. Б. Ландо во вступительном слове отметил, что эта опера, 130-летие которой отмечалось в 2009 году, – первое серьезное задание для начинающих артистов. Петр Ильич назвал ее лирическими сценами и желал, чтобы она ставилась исключительно студентами Московской консерватории, чтобы в исполнении не было штампов, а было только все самое искреннее и чистое. К тому же автору, возможно, хотелось, чтобы возраст исполнителей соответствовал возрасту героев.

(далее…)